Тот молча кивнул и двинулся к выходу. Света, доселе молчавшая и бывшая сегодня немного в подавленном настроении, также поднялась. – О нет, прошу, побудьте здесь, пока осталось ещё время до прихода клиентки! У меня снова есть для вас чудесный свежезаваренный кофе, – услышал Костя доброжелательный голос врача, обратившегося к его помощнице. Она, поймав разрешающий, но несколько недоуменный взгляд следователя, присела обратно и растерянно улыбнулась Дмитрию, а Костя вышел в приёмную. – Ну вот… Опять предлагаю только кофе и даже не догадался подготовить к вашему приходу сок или коктейль! – мягко заметил Зверев извиняющимся тоном, никак не вяжущимся с немного пронзительным взглядом. – Ой, что вы, Дмитрий Никифорович… – смутилась она, покраснев от удовольствия. – Зачем так официально? Вы не на приёме у меня, а я у вас не на допросе. Зовите меня просто Дима. Хотите чуточку ликёра? – потянулся он к шкафу, но она, зардевшись ещё больше, отрицательно мотнула головой. – Мне ведь ещё на работу возвращаться, там не поймут… – Ну, я бы такой красивой девушке вообще запретил работать! Сидела бы дома, отдыхала и радовала мужа, – ласково заметил он, глядя ей в глаза. – Но тогда, может быть, сегодня вечером?.. – сходим куда-нибудь, поговорим… Костя в это время подсел к Анастасии. – Мне бы узнать контакты Валентины Ивановой. – Да, я уже всё подготовила, – кратко сказала она и придвинула к нему папку со вложенной пачкой исписанных листов. Вверху первого были указаны контактные данные. Костя переписал их и, продолжая держать в руках папку, задумался о том, что же сейчас происходит за дверью кабинета. Вскоре недалеко стукнула дверь, послышались шаги. Он обернулся и увидел Валентину. Сегодня она не казалась такой растерянной и нервной, как в прошлый раз, и, заметив Мадаева, приветливо кивнула, вспомнив, что уже встречала его здесь. – Здравствуйте, Валентина Осиповна! – обратился он к ней, чем весьма её удивил. – О, вы знаете, как меня зовут? – По долгу службы – я старший следователь, Константин Мадаев. Мы встречались с вами пару дней назад, когда я приходил к Дмитрию Никифоровичу. – Да, помню. В прошлый раз вы говорили о Катеньке. Разве дело не было закрыто? Самоубийство… – она, было, закашлялась, но быстро справилась с эмоциями. – Закрыто, но я здесь по другому вопросу – погиб Иван Бердников, её приятель. И мне бы хотелось о нём с вами поговорить. – Погиб? Как?.. Анастасия нажала кнопку на телефоне и произнесла: – Дмитрий Никифорович, подошла Валентина Осиповна. – Мы могли бы поговорить позже? В кафе, например? – предложил Костя, но она покачала головой. – Это не очень удобно. Приходите лучше ко мне домой – у меня как раз дочка вернётся после школы, не хочется её одну оставлять, – сказала она, смотря на дверь кабинета: та отворилась, выпуская помощницу следователя. На пороге стоял Зверев. – Не прощаюсь! – ласково кивнул он довольной Свете и обратился к Валентине, – прошу в кабинет. Та прошла за ним, а Мадаев со Светой отправились к выходу. – О чём вы говорили? – спросил он. – Да так, по мелочам, – воздушно улыбнулась она. – А вы узнали контакты Ивановой? – Да, нужно будет к ней съездить. – Она такая странная… – вдруг отметила Света. – Чем это? Она промолчала, смутившись. – И всё-таки? – Вы опять скажете, что я придумываю. Костя засмеялся. – Ну, не буду. Давай свою версию, молодёжь! – Она как будто играет. Вот в прошлый раз была так растеряна, неистово нервна. Как говорит Дима, болезненно нервна… А сегодня – спокойна, даже после разговора с вами. А вы ведь про Зосимову с ней говорили, так?.. Странно это. Как будто тогда, в прошлый раз, она играла, что огорчена гибелью Зосимовой. Вам так не показалось? «Дима?..», – удивился он, но вслух ответил: – Вообще я тоже обратил внимание… Когда они добрались в отделение, на рабочем месте Костю уже поджидал другой Дмитрий – оперуполномоченный Лосев. – Что-то есть? – с надеждой спросил Мадаев, как только его увидел. – Да уж, что-то есть, – ухмыльнулся тот, заметив его нетерпение. – Значит, про гостиницу ты и так знаешь, а вот с банковской картой интересно. – Ну, что там? – обрадовался Костя: он уже решил, что нет совсем никакой информации. Это было бы особенно обидно узнать теперь, когда и опрос сотрудников гостиницы не принёс пользы: удалось выяснить только то, что мужчина с паспортом на имя Ивана Бердникова действительно снял у них хороший номер, но успел переночевать только дважды, то есть погиб на третьи сутки после приезда. Сотрудникам гостиницы он не запомнился ничем, кроме того, что был нагловат. И среди небольшого количества вещей, оставленных им в номере, также не оказалось ничего примечательного. – Значит, наличных денег при себе у Бердникова почти не было – так, перекусить на день-два хватило бы. За гостиницу было оплачено заранее, сразу за несколько дней, – повторил Лосев уже известные сведения. – Кстати, он не поскупился, взял номер не из дешевых… – Знаю, – нетерпеливо отметил Костя, – ну, что с картой? – На ней денег нет вообще, – Дмитрий хитро посмотрел на собеседника. – Это как? Приехал без денег, с пустой картой? Интересно… Банк в Болгарии, верно? Информацию уже получили? – Да уж, пока вы там по клиникам разъезжали… – Так что говорят? – перебил он его. – Счёт был открыт два года назад. И сумма изначально там была ну весьма кругленькая, я тебе скажу!.. Но она постоянно уменьшалась, уменьшалась, пока полностью не исчезла, и теперь – совсем пустой счёт. И вот он без денег отправился в другую страну… Мадаев задумчиво помахал указательным пальцем перед своим носом. – А если учесть, что номер гостиницы оказался не из дешёвых, значит, Бердников был безумцем и тогда вполне мог желать прийти на сеанс к психоаналитику. Или же знал, где взять деньги, и за ними и вернулся… А сумма похожа на ту, что могла быть, по версии её родственников, у Зосимовой? Те деньги, что пропали… – Нет, гораздо меньше, – понимающе кивнул Лосев. – Матвеевы-то считали, что должно быть минимум восемьдесят миллионов – им Зосимова как-то обмолвилась. Конечно, после её гибели денег нигде не оказалось, но, думаю, она могла их банально потратить или потерять на чём-нибудь, а они просто не хотят в это верить… Ну, а на счёте Бердникова максимальной была та сумма, что была начальной, а это двадцать миллионов. – Да, не те цифры, конечно… Но откуда у обычного инженера даже такие деньги? – задумался Костя. – Проверили, с какого счёта они пришли на счёт Бердникова? – Проверили, Костя, – развёл тот руками. – У него был давний счёт в Беломорском банке – с него на новый счёт в Болгарии он их и перевёл. А на Беломорский счёт деньги сам положил – поверишь ли, принёс в банк наличные. Больше информации у него не было и, кивнув Мадаеву: «Бывай!», он вышел из отдела. «Тупик… – с досадой подумал тот. – Конечно, можно долго искать того, кто бы мог дать Бердникову столько денег, ещё и наличными, но вдруг действительно – просто дали? И это, вероятно, не имеет отношения к пропавшему состоянию Зосимовой. В таком случае эта информация мне вообще не нужна… С другой стороны, могли ли убить его из-за денег? Из-за денег, которых нет… И как можно было за два года промотать двадцать миллионов?!», – мысленно воскликнул он и обратился к помощнице. – Знаешь что, Света… – Что? – она удивлённо подняла голову от журнала, за который взялась, как только они вернулись из клиники. – Возьми-ка да позвони Семенову: пусть подготовят информацию обо всех местах работы Бердникова и обо всех его контактах – семье, друзьях, коллегах. – Но вы ведь знаете – у него нет семьи в Петрозаводске. – Да, но где-то она есть?! С кем-то же он общался? И ещё: уточни, получили ли, наконец, информацию, где именно в Болгарии проживал Бердников и чем там занимался? Список телефонных звонков с его домашнего номера достань, нужно проверить – вдруг он перед поездкой звонил оттуда кому-нибудь в Петрозаводск? – Хорошо. А потом – можно идти домой? – робко уточнила Света. – Домой? – удивился он. – У тебя стажировка или нет? А может, передумала следователем становиться? – Константин Михайлович, вы мне всё равно только телефонные звонки и доверяете. А в остальное время – ходи да слушай! Это же скучно, никакой самостоятельности! – Хорошо! – усмехнулся он. – Отзвонись, куда сказал, и поедем – будешь беседу вести. – Где? – Как, уж забыла? Память твоя девичья… Записывай, что ли, чтобы помнить… Сегодня ещё встреча с Ивановой. – Так она же сказала, что завтра можно? – А главное в нашем деле – что? – Что? – Никогда не оставляй на завтра то, что можно сделать сегодня – а то опоздаешь. Ясно, стажёр?