— Помощь нужна? Я недалеко. — Обойдемся. Сейчас мы его прижмем, и он у меня отучится ездить! — О'кей. Макс переключил рацию на прием и стал слушать, вытирая руки от масла. Происходящее в эфире напоминало радиопьесу из жизни пилотов. 2 Толстяк Олаф был чрезвычайно недоволен. Во-первых, его оторвали от любопытного зрелища любовной игры какой-то веселой парочки, которую он наблюдал в оптический прицел своего дробовика. Во-вторых, место за рулем успел занять Маленький Франки, а Олаф считал, что Франки как водитель задержался где-то на уровне велосипеда с мотором. — Мы его не догоним! — раздраженно шумел он. — Догоним. — Нет, только не с тобой!.. Жми давай! — Не ори так, сирену не слышно… Парень на «ямахе» был явно не первый день на дороге. Он довольно спокойно держал дистанцию, и полицейский «додж» ничего не мог поделать. Пару раз он оглядывался на патруль, а потом подпустил их чуть поближе, вытянул руку и изобразил интернациональный жест «а ну-ка, пососи». — Ты смотри, что делает! — взорвался Олиф. — Догоню, руки выдерну! Франки выжимал из старенького «доджа» все, на что тот был способен и даже больше. Стрелка спидометра заползла за сто миль в час. Рев двигателя сливался с воем сирены и свистом ветра. «Ровно идет, — подумал Олаф. — Уверенно… Мерзавец!» А мотоциклист, как будто смеясь над ними, то подпускал их почти вплотную, то вновь отрывался футов на сто вперед. Он не просто уходил от преследования, он играл с полицейским патрулем, причем играл в поддавки. Олаф готов был лопнуть от досады. — Что это за тип? Ты его знаешь? — Нет. Олаф и Франки переглянулись. Не первый год служа в полиции и зная практически всех лихачей в радиусе ста миль от Кэтрин-Спрингса, они не могли определить этого. Сзади на черной кожаной куртке мотоциклиста блестел большой серебряный паук, но этот опознавательный знак им ни о чем не говорил. Какого черта он тут делает?! Полицейское радио зашипело и сквозь рев, свист и вой гаркнуло: — Говорит третий! Как дела, ребята? На связь вышла еще одна патрульная машина. Олаф схватил микрофон. — Где вас носит! Говорит второй. Преследую нарушителя ни «ямахе» по сорок шестому шоссе. Парень попался лихой. Идет к дороге Анархии… — Говорит Центр, — вклинился начальник участка в Кэтрин-Спригсе. — Я все понял, Олаф. К вам выходит третий. Ты слышишь меня, Фил? Шипение. Щелчок. Олаф с отвращением бросил микрофон. Вытерев руки, Макс бросил полотенце на заднее сиденье и захлопнул дверцу. Радиопьеса развивалась по законам жанра. У Олафа, похоже, возникают некоторые трудности, но Макс надеялся, что в этом действии ему не придется сыграть свою роль. В конце концов мяло ли сумасшедших мальчишек, насмотревшихся на всяких «беспечных ездоков», облачаются в кожу и сутками носятся по дорогам, пока не сломают себе шею. Правда, лучше, когда они делают это где-нибудь за границей его участка… Поначалу Макса развлекали эти гонки: ребята застоялись на жаре, скисли от безделья и теперь носятся за каким-то мотоциклом. Но сюжет сделал вираж, и Макса стало беспокоить, что неизвестно откуда появившийся всадник начал оставлять кровавый след. Что-то здесь было не так… 3 Расстояние до «ямахи» не уменьшалось. Олаф готов был выпрыгнуть из машины и подтолкнуть ее, но едва ли это помогло бы. В таком духе погоня могла продолжаться до тех пор, пока у кого-нибудь из них не кончится горючее. И Олаф уже понял, что, скорее всего, это будут именно они. Он вошел в раж и его бесило, что эта сволочь впереди просто водит их за нос. Но ситуация изменилась — этот тип где-то уже наследил, и Олаф не собирался осторожничать. Тем более, что впереди был Сент-Джордж, небольшой, но все-таки населенный пункт. Там могли быть люди. Олаф снял с предохранителя свой дробовик. Пусть только попробует что-нибудь выкинуть! Он высунулся в окно и сделал предупредительный выстрел. Олафу показалось, что, обернувшись, мотоциклист рассмеялся. — Сукин сын! — Олаф перезарядил ружье. — Давай, Франки, обходи его. Что ты тащишься, как к теще в гости. Франки хотел возразить, по в этот момент мотоциклист вдруг резко сбавил скорость. С боковой дороги перед ним выскочила вторая патрульная машина, сияя мигалками и также завывая сиреной. Это был Фил. «Додж» мгновенно нагнал мотоциклиста, но тот снова нажал на газ и ловко обошел Фила. Франки, чтобы не въехать в багажник с яркой надписью «Дорожная полиция», резко бросил руль вправо, и «додж», развернувшись на девяносто Градусов и обрушив придорожный знак, вылетел на обочину. Погоня с воем унеслась дальше по шоссе. Вокруг номера второго рассеялась пыль. Олаф и Франки выскочили из машины, пытаясь определить повреждения. Крышка капота висела на одной петле, фара и решетка радиатора отсутствовали, а крыло, как бы в удивлении, выгнулось. Олаф в сердцах пнул то, что недавно было бампером. В машине включилось радио, и донесся голос Фила: — Эй, ребята, у вас все в порядке? Отвечайте! Франки вернулся за руль и включил зажигание. Двигатель болезненно дернулся и со скрежетом провернулся несколько раз. С третьей попытки «додж» завелся. Олаф оторвал крышку капота. — Говорит третий, — зашипело радио. — Продолжаю преследование. Второй вышел из игры на развилке сорок шестой и двадцать первой дорог. К двери водителя подошел Олаф. — Они врут, — сказал Франки, — у нас все в порядке. Машина поедет. Не нервничай… — Двигайся, я поведу. — Успокойся. — Двигайся, черт бы тебя побрал! — Ты опять богохульствуешь? Я не хочу работать с богохульником… Садись на здоровье… Олаф плюхнулся в кресло, и через секунду «додж» взревел, выпустил струю дыма и вырулил на шоссе. — Говорит второй. Я все еще в игре. Готов продолжить преследование. Где этот иноходец? Шипение. Щелчок. — Я так и знал! Я рад за тебя, Олаф. Мотоцикл свернул на тридцать девятую. Идет в сторону Сент-Джорджа… Шипение. Щелчок. — О'кей. Я попробую встретить вас у закусочной Билла Даррела… — Эй, легавые! Вы слышите меня?! — вклинился наглый голос. — Думаете, вы здесь хозяева? Полицейские свиньи! Вы все равно меня не догоните! Вам не поймать никого из нас! Слышите? Никого из нас!.. Ого! Макс задумчиво натянул куртку с сержантскими нашивками. Неожиданное продолжение! Простое задержание лихача становится проблемой и оборачивается новой стороной. Декорации начинают меняться. Пьеса развивалась в стиле Стивена Кинга. Отряхнув брюки, сержант Рокатински взял кобуру со специальным полицейским 38-го калибра — всегда успокаивает мысль, что он при тебе. Не поленился ведь этот умник достать откуда-то рацию и настроиться на полицейскую волну! Шипение. Щелчок. — Говорит Центр. Где Кот? Куда опять подевался этот бездельник? Вечно он где-то загорает в горячий момент… Центр вызывает патрульного Томкетта! Макс сел в машину и захлопнул дверцу. Пьеса перестала ему нравиться.