– Кира! – донеслось в спину. Машины загудели, жёлтый сменился красным. Оказавшись на другой стороне дороги, я бросилась в темнеющую арку между домов. Только и слышала, что звук своих шагов и дыхание. Ещё немного, и… Макар Проклятая девчонка! На обочине с другой стороны я оказался быстрее, чем включил голову. Видел, как она скрылась в потёмках, а в башке было одно: догнать. Маленькая паршивка! Заметил её в арке и ринулся следом. – Пусти! – взвизгнула Кира. – Пусти меня. Козёл! Толкнул её к подвернувшейся машине. – Какого хрена?! Какого хрена, блядь?! Она дёрнулась, попыталась вывернуться. Я жёстко припечатал её и, склонившись, процедил: – Мы с тобой договорились или нет? Ты забыла? – Ты не купишь меня, – зло зашипела она в ответ. – Я тебя уже купил. – Нет! – Купил! – Прижал сильнее. Её запах щекотал ноздри, дразнил, близость отшибала здравый смысл. – Это совсем другое! – Ни хрена не другое. Она упёрлась в меня ладонями. Блядь! Я снова хотел её, и так, что готов был уложить на капот и трахнуть прямо здесь и сейчас. Передо мной неделю виляли попками нормальные бабы, а я хотел эту ненормальную! – Пусти! – зарычала она, толкая сильнее. Я перехватил её запястье. Второй рукой взял за шею сзади и посмотрел в дико блестящие глаза. Всего миг прежде, чем впиться в её рот. Терзал губы и понимал, что этого чертовски мало. Хотелось большего. Её шёлковые волосы опутывали пальцы, тонкое платье пропускало тепло. Потёрся о неё бёдрами. Нащупал грудь и сжал. Блядь! Лифчика на ней не было, и желание взять её стало ещё сильнее. Целовал, мял грудь и не мог остановиться. Если бы не проехавшая сзади машина, хрен знает, чем бы всё кончилось, но скользнувший по нам свет фар вернул какую-то часть здравомыслия. Кира шумно дышала. Я упёрся рукой в машину возле её головы и не мог сделать шага назад. Показалось или она дрожит? Страха в её глазах не было – дерзость, ярость и вызов. – Домой пошли, – выдавил я. – Нагулялись, хватит. Кира Ноги не слушались. Макар тащил меня назад, а я ничего не соображала. Дрожь не унималась. Его пальцы мёртвой хваткой сжимались на запястье, и кожу жгло невидимым огнём. Остановился он, только когда мы перешли дорогу. Развернул к себе и посмотрел так, что пламя пробралось и внутрь. – Ещё раз, – процедил он, – ты выкинешь что-то подобное, и я посажу тебя на цепь. – Это тебя на цепь надо посадить. – Заткнись! – Он рванул меня за руку. – Заткнись, мать твою! Не выводи меня ещё сильнее! На нас посмотрела проходящая мимо женщина, но Макару до этого дела не было. Пробравшееся внутрь пламя прожигало, а колени снова начинали дрожать. – На нас люди смотрят. Ты вроде печёшься о своей репутации. Может, отпустишь меня? – Я потянула руку. Он не отпускал. – Никуда я не денусь. – Потянула сильнее. – Пусти. Я всё поняла. – Надеюсь. Мы пошли по направлению к дому. Всё то же платье, всё тот же вечер. Только мне вдруг захотелось разреветься от непонятной досады. Чем я только думала? Он бы всё равно нашёл меня. Просто… – Мороженое хочешь? Я подняла взгляд на Макара. Он был злющим, каждая мышца напряжена. – Мороженое хочешь? – Показал на ларёк метрах в пятидесяти и, не дожидаясь ответа, пошёл к нему. Даже оставить не побоялся. Вздохнув, я пошла следом. Не спрашивая меня, он взял два стаканчика и протянул один мне. – Просто стаканчик? А где же выкрутасы? Ты же у нас… – Да, – резко оборвал он. – Просто, мать твою, стаканчик. Я люблю обычные стаканчики. Что ещё? – Ничего. Я развернула мороженое. Незаметно посмотрела на Макара и подумала, что надо есть осторожнее, чтобы, не дай бог, не заляпать платье. Глава 8 Кира Два следующих дня Макара я почти не видела. Ощущение было, что он и не возвращался. Разве что вместо обычной еды в доме опять появилась ресторанная, в лотках. Прослонявшись весь день без дела, я развернула шоколадный батончик. Если так пойдёт дальше, скоро я покроюсь прыщами и перестану влезать в свои джинсы. Начатая ещё во время отъезда Макара книга оказалась скучной, но я всё равно дочитала её. Другую начинать не хотелось. Взгляд упал на оставшийся с вечера набор одноразовой посуды, прилагавшийся к заказанной еде. Если бы Макар попросил, я бы могла что-нибудь приготовить. Да и… Вспомнила, что так и не сделала привезённую Виталием курочку – отправила в морозилку до лучших времён. – Только попробуй сказать, что не будешь, – сказала тихо, достав её. Вчера Молотов вернулся так поздно, что я его даже не видела. Во сколько он появится сегодня – не представляла. И всё равно занялась ужином. *** Проснулась от грома за окном и сразу увидела в прихожей свет. За окном было совсем темно. Называется, прилегла на минутку. Пальцами пригладив волосы, вышла на кухню и взглядом наткнулась на Макара. Вернее, на спину Макара, его затылок и зад. Он стоял у плиты с тарелкой в одной руке и куриной ногой в другой. Впечатляющее зрелище, особенно с учётом того, что на нём не было ничего, кроме боксёров. Внутри стало щекотно-тревожно, и я, вместо того чтобы что-то сказать или убраться обратно в комнату, остановилась в дверном проёме. – Вкусно? – спросила, немного придя в себя. Он повернулся с совершенно невозмутимым видом. Положил курицу в тарелку, вытер руки и кинул полотенце на стол. – Ещё не пробовал. Я старалась не смотреть ниже его груди. Не хватало ещё покраснеть. – Одеться не хочешь? – Зачем? – Он присел на стол. – Мне и так удобно. – А ничего, что я тут? – Ничего. Я с трудом подавила негодование. Молотов расселся на диване и принялся за еду с таким видом, словно на нём был костюм и дорогая рубашка. – Тебе не говорили, что ходить в трусах при посторонних неприлично? – Скажи спасибо, что в чём мать родила не хожу. Не забывай, – он мельком посмотрел на меня, – это моя квартира. Кстати, дай соус. Там должен быть острый азиатский. Открыв холодильник, я выгребла все баночки и почти швырнула перед ним. Меня снова охватило раздражение. Ни «как дела», ни «ты хорошо готовишь», ни элементарной благодарности! И это я ещё ему, оказывается, должна сказать спасибо за то, что он упаковал свои причиндалы в трусы, а не разложил прямо на диване!