ГЛАВА ДЕСЯТАЯ, В КОТОРОЙ АЛЕКСИЯ СТАЛКИВАЕТСЯ С МОЛЧАЛИВЫМИ ИТАЛЬЯНЦАМИ Разумеется, и вернувшись в сознание леди Алексия Маккон отказывалась верить, что ее схватили тамплиеры, и потому ей понадобилось немало времени, чтобы свыкнуться с этой мыслью. Лишь через несколько долгих минут ей стало ясно, что она лежит не в каком-нибудь подземелье, как пленница, а в гостевых покоях роскошного дома, расположенного, судя виду из окна, в не менее роскошном итальянском городе. В комнате чувствовалось что-то восхитительно южное, и веселые солнечные лучи плясали на великолепной мебели и настенных фресках. Алексия выбралась из постели и обнаружила, что ее кто-то успел раздеть и облачить в ночную рубашку с таким количеством оборок, что при других обстоятельствах ее мужа хватил бы удар от одного ее вида. Леди Маккон совсем не радовала мысль, что незнакомый человек видел ее в чем мать родила, не радовали и бесчисленные оборки, но лучше уж дурацкая ночная сорочка, чем совсем ничего. Вскоре она обнаружила, что в придачу ей выдали парчовый халат на бархатной подкладке и пару пушистых ночных тапочек. Чемоданчик и парасоль, с виду целые и невредимые, лежали на большом розовом пуфе возле кровати. Догадываясь, что злосчастное платье из тафты любой достаточно впечатлительный человек сразу бросил бы в огонь, и не найдя нигде в комнате более приличной одежды, Алексия накинула халат, сжала в руке парасоль и осторожно высунула голову за дверь. Снаружи оказался то ли коридор, то ли большой вестибюль, устланный толстыми коврами и заставленный множеством религиозных скульптур. Самой распространенной фигурой был простой скромный крест. Обратив внимание на массивную золотую статую какого-то благочестивого святого с цветами из нефрита в волосах и в рубиновых сандалиях, Алексия подумала: может, это какая-то церковь или музей? Но разве в церквях бывают гостевые спальни? Этого она не знала, поскольку не обладала нуждающейся в спасении душой и всегда считала религиозные вопросы чем-то несущественным и даже бесполезным. Неожиданно ее посетило неприятное ощущение абсолютной пустоты в животе, и «маленькое неудобство» тут же солидарно завозилось внутри. Алексия принюхалась. Откуда-то шел изумительный запах. У нее было недурное зрение и хороший слух (хотя она превосходно умела делаться глухой, когда не хотела слышать доводы и требования мужа), но от обычных людей ее отличало обоняние. Алексия объясняла это размерами своего носа. Да, он был великоват, но в этот день сослужил ей хорошую службу, безошибочно указав путь по боковому коридору, через широкую гостиную и, наконец, на просторный двор, где сидело за длинными столами множество мужчин. Что за фантазия — есть на улице! Ведь это же не пикник! Леди Маккон неуверенно остановилась на пороге. Общество собралось сплошь мужское, а она в одном халате. В такой переплет ей до сих пор еще не случалось попадать. Она приготовилась к неизбежному кошмару. «Надеюсь, мама об этом никогда не узнает!» Это было очень странное, безмолвное собрание. Основной формой общения служили жесты. Сидевший во главе одного из столов одинокий монах в мрачных одеждах монотонно и невнятно читал на латыни что-то из Библии. Молчаливые едоки, все до единого, были сильно загорелыми и одеты респектабельно, но не слишком дорого — в твидовые костюмы деревенского покроя, какие предпочитают носить молодые люди, когда собираются на охоту: короткие штаны, жилеты, сапоги. А кроме того, все они были вооружены до зубов. За завтраком! Это, мягко говоря, смущало. Алексия нервно сглотнула и вышла во двор. Как ни странно, мужчины не обращали на нее никакого внимания. Будто ее вовсе не существовало. Если не считать одного-двух почти неуловимых косых взглядов, все собравшиеся — а их было здесь не меньше сотни — полностью игнорировали присутствие Алексии Маккон. Она остановилась в нерешительности. — Э-э-э… доброе утро? Молчание. Надо сказать, после жизни с родными Алексии было не привыкать, что на нее смотрят как на пустое место, и все же это было как-то дико. — Сюда! — взметнулась рука над одним из столов. Там среди мужчин сидели мадам Лефу и Флут — как заметила с чувством невыразимого облегчения Алексия, тоже в халатах. Ей доводилось видеть дворецкого только в приличествующей его положению одежде; теперь, облаченный бог весть во что, бедняга казался сконфуженным больше, чем она сама. Алексия подошла к ним. Мадам Лефу, судя по ее виду, чувствовала себя в халате довольно непринужденно, хотя и выглядела непривычно женственно. Лишившись неизменных цилиндра и костюма джентльмена, она стала как-то мягче и красивее. Алексии это понравилось. Флут обеспокоенно поглядывал на молчащих людей вокруг. — Вижу, вашу одежду тоже похитили, — тихо, чтобы не мешать чтению Библии, заметила мадам Лефу. При виде домашнего наряда Алексии глаза у нее блеснули явно одобрительно. — Вы же видели подол моего платья — грязь, кислота, собачьи слюни… Я не могу их винить. Так значит, это и есть знаменитые тамплиеры? Что ж, Флут, я понимаю, почему они вам не по душе. Очень опасные немые похитители одежды. Безжалостно обрекающие путников на целую ночь спокойного сна, — Алексия говорила по-английски, но не сомневалась, что по крайней мере некоторые из сидящих вокруг мужчин вполне могут понимать язык, а возможно, и говорить на нем — если они вообще когда-нибудь говорят. Мадам Лефу хотела подвинуться, чтобы усадить Алексию, но Флут твердо сказал: — Мадам, вам лучше сесть рядом со мной. Алексия хотела было так и сделать, но обнаружила, что ее присутствие по-прежнему игнорируют — настолько, что никто и не подумал освободить ей место на длинной скамейке. Флут разрешил это затруднение: с силой пихнул в бок соседа, и тому пришлось подвинуться. Алексия втиснулась на освободившееся место, мысленно сетуя на тесноту, но тут джентльмену рядом потребовалось срочно отлучиться. И незаметно, словно само по себе, пространство вокруг нее стремительно опустело, и рядом не осталось никого, кроме Флута и мадам Лефу. Странно. Никто не принес ей тарелки и вообще ничего подходящего, чтобы положить еду, которую передавали вдоль столов. Флут, уже покончивший с завтраком, робко протянул ей свою грязную плоскую миску: — Прошу прощения, мадам, но ничего лучше вы не найдете. Алексия изогнула брови, но миску взяла. Как странно! Неужели все итальянцы такие невоспитанные? Мадам Лефу подала Алексии блюдо с ломтиками дыни. — Три ночи спокойного сна. Вот сколько вы проспали. — Что?! Флут перехватил дыню, когда Алексия хотела положить ее себе сама: — Позвольте мне, мадам. — Ну что вы, Флут! Благодарю, но в этом нет необходимости. — Есть, мадам, — после чего бывший дворецкий принялся подавать ей все, к чему она проявляла интерес. Словно не хотел, чтобы она прикасалась здесь к чему бы то ни было. Как-то необычно даже для Флута. Мадам Лефу продолжала: — Не спрашивайте меня, что нам вкололи. Полагаю, какой-то концентрированный опиат. Но мы все проспали трое суток подряд. — Ах вот почему я настолько голодна! Все это было довольно тревожно. Алексия вновь взглянула на молчаливых, до зубов вооруженных мужчин, заполнивших двор. Потом пожала плечами. Сначала нужно насытиться, а зловещие итальянцы могут подождать! И Алексия налегла на еду. Она оказалась простой, но вкусной, хотя мяса не было совсем. Помимо дыни подавали ломти хрустящего солоноватого хлеба, присыпанного белой мукой, а еще твердый, пахучий желтый сыр и яблоки. На столе стоял кувшин с какой-то темной жидкостью, от которой исходил божественный аромат. Флут налил ей этого питья в свою чашку. Алексия неуверенно сделала глоток и ощутила горькое разочарование. Удивительно мерзкая на вкус смесь хинина и жженых листьев одуванчика! — Это, я полагаю, и есть пресловутый кофе? Мадам Лефу кивнула, плеснула немного себе, а затем щедро разбавила медом и молоком. Алексия, однако, была уверена, что против такого гадкого вкуса и мед из целого улья бессилен. Подумать только, что кто-то предпочитает это чаю! Зазвенел колокол, большинство мужчин ушли, шаркая ногами, и появилась новая толпа. Эти были одеты попроще и не столь изящны в движениях, но ели тоже в полной тишине, под звук чтения Библии. И тоже были сплошь увешаны оружием. Алексия с досадой отметила, что перед ними поставили чистую посуду. Но слуги, подносящие тарелки с едой и кофе, игнорировали Алексию не менее старательно, чем едоки-мужчины. Она начинала чувствовать себя невидимкой, отчего становилось неуютно. Незаметно склонила голову к плечу и принюхалась. Может, от нее воняет чем-нибудь? Сидеть сложа руки (хотя, в сущности, именно в такой позе она сейчас и пребывала) леди Маккон не любила и тут же решила проверить свою теорию: придвинулась по скамейке к ближайшему соседу-итальянцу и простерла руку в его сторону, делая вид, что тянется за хлебом. В мгновение ока мужчина вскочил со скамейки и попятился, по-прежнему не глядя ей в лицо, лишь искоса, осторожно наблюдал за ее движениями краем глаза. Выходит, эти люди не просто игнорируют ее, а всеми силами избегают. — Флут, что происходит? Они думают, я заразная? Может, нужно как-то их убедить, что этот нос у меня от рождения? Флут нахмурился. — Тамплиеры, — он перехватил еще одно блюдо, которое едва не пронесли мимо Алексии, и предложил ей приготовленные на пару овощи. Мадам Лефу нахмурилась. — Никогда не думала, что их отношение к бездушным доходит до таких крайностей. Это странно, но принимая во внимание их верования… — она умолкла, задумчиво глядя на Алексию. — Что? Что я им сделала? — Очевидно, что-то в высшей степени оскорбительное. Флут фыркнул — совсем непохоже на себя. — Родилась на свет. Наконец Алексия решила последовать примеру тамплиеров: тоже перестала обращать на них внимание и продолжила с аппетитом поглощать свой завтрак. С «маленьким неудобством», кажется, удалось договориться. Теперь оно позволяло ей есть по утрам. В свою очередь и Алексия начинала думать о маленьком существе если не с любовью, то по крайней мере без враждебности. При новом звуке колокола все мужчины встали и, не прощаясь, начали расходиться по своим делам. Даже тот, что читал Библию, ушел. Алексия, Флут и мадам Лефу остались одни в просторном дворе. Хотя Алексия и успела закончить трапезу, когда слуги еще продолжали убирать посуду, ее грязную — теперь уже дважды грязную — миску никто и не подумал унести. В недоумении Алексия взяла было свою посуду сама, намереваясь доставить ее на кухню, но Флут покачал головой. — Позвольте мне, — он забрал миску, встал, сделал три быстрых шага и швырнул ее через забор, где она с грохотом раскололась на уличной мостовой. Затем та же судьба постигла чашку. Алексия смотрела на камердинера, раскрыв рот. Он что, совсем с ума сошел? Зачем бить хорошую глиняную посуду? — Флут, что вы делаете? Чем вам эта посуда не угодила? Бывший дворецкий вздохнул. — Вы — проклятие тамплиеров, мадам. Мадам Лефу понимающе кивнула: — Это как неприкасаемые в Индии? — Очень похоже, мадам. Все, из чего ела или пила запредельная, должно быть уничтожено или ритуально очищено. — О, ради бога! Тогда зачем было тащить меня сюда? — нахмурилась Алексия. — И ведь кто-то из них, должно быть, нес меня на руках через Альпийский перевал, а потом укладывал в постель. — Специальный носильщик, — коротко ответил Флут, будто это что-то объясняло. Мадам Лефу очень внимательно посмотрела на Флута. — И сколько же времени Алессандро Таработти работал на тамплиеров?