— Ты от меня отказался! — сказав это, Алексия вновь испытала великолепное чувство глубокого облегчения. Хотя на этот раз, к счастью, оно не сопровождалось бессильными слезами. Коналл приехал за ней! Но, конечно, она все еще злилась на него. В этот момент Флут осмелился вмешаться: — Пожалуйста, потише, мадам. Опасность еще не миновала. — Ты меня прогнал! — прошипела Алексия с тихой яростью. — Я тебя не прогонял… то есть не совсем. Я не это имел в виду. И ты должна была понять мои затруднения. Догадаться, что мне потребуется время, чтобы перестать быть идиотом. — Да неужели? И откуда мне было знать, что идиотизм — временное явление, особенно в твоем случае? До сих пор ничто на это не указывало! И к тому же вампиры пытались меня убить. — А здесь они что, не пытались тебя убить, только дома? Хорошо, я хоть протрезвел настолько, чтобы послать за тобой Чаннинга. — О, вот это мне нравится… Погоди, как ты сказал? Протрезвел? То есть ты хочешь сказать, что пока я, беременная, бежала в Европу, спасалась от божьих коровок, летала на орнитоптерах, приземлялась в грязь и пила кофе — ты все это время пьянствовал? — Я был в подавленном состоянии. — Ах, в подавленном? Это ты-то? — Алексия так разозлилась, что начала брызгать слюной. Изогнувшись, словно изготовившаяся к прыжку кошка, она смотрела на мужа снизу вверх, что всегда казалось ей немного странным, поскольку ростом Бог ее не обидел и она привыкла возвышаться над собеседниками. Но лорд Маккон мог нависать над ней сколько угодно — ее это нисколько не трогало! Она стала тыкать его двумя пальцами в грудь, подчеркивая свои слова: — Ты бесчувственный, — тычок, — предатель, — тычок, — не умеющий доверять, — тычок, — грубый, — тычок, — чурбан! Каждый тычок делал лорда Маккона смертным, но он, видимо, нисколько не возражал. Вместо этого он схватил руку, которая тыкала его в грудь, и поднес к губам. — Прекрасно сказано, любовь моя. — Не подлизывайся, муж. Я еще с тобой не закончила. Она начала тыкать его другой рукой. Лорд Маккон улыбался во весь рот — должно быть, догадалась Алексия, тому, что у нее вырвалось это «муж». — Ты меня выгнал, не дав мне оправдаться… Не смей меня целовать! Ты даже не подумал, что это твой собственный ребенок… Прекрати сейчас же! Нет же — тебе непременно потребовалось сразу предположить самое худшее! Ты знаешь мой характер. Я никогда не смогла бы тебя предать. Если история утверждает, что какое-то событие невозможно, это еще не значит, что не бывает исключений. Исключения всегда есть. Посмотри на лорда Акелдаму — он сам исключение из всех правил. Да мне стоило только просмотреть кое-какие записи у тамплиеров, и я сразу поняла… Перестань целовать меня в шею, Коналл, я тебе серьезно говорю! Тамплиерам следовало бы больше заниматься наукой, а не бросаться с мечами на всех подряд, — она сунула руку в декольте, достала маленькую, пропахшую чесноком римскую табличку с проклятиями и сунула в лицо мужу. — Вот, смотри. Доказательство! Но тебе же было не до того, куда там! Ты же сначала делаешь, потом думаешь. И я осталась одна, без стаи. Только тут лорду Маккону удалось вставить слово, и то лишь потому, что леди Маккон пришлось перевести дыхание. — Я смотрю, ты сумела сколотить свою собственную стаю, дорогая. Протекторат парасоля, если можно так выразиться. — Ха-ха, очень смешно. Лорд Маккон наклонился к Алексии и, прежде чем она смогла возобновить свою тираду, поцеловал прямо в губы. Это был знакомый глубокий, собственнический поцелуй. Это были объятия, в которых Алексия всегда чувствовала, что, даже если ее прикосновение убивает в Коналле оборотня, он все равно способен сожрать ее живьем. Она продолжала рассеянно тыкать мужа в грудь, даже когда прильнула к нему. Он остановился так же внезапно, как и начал. — Фу! — Фу? Ты целуешь меня, даже не дождавшись, когда я перестану на тебя кричать, а потом говоришь «фу»? — Алексия высвободилась одним рывком. Коналл остановил ее вопросом: — Алексия, дорогая, ты что, недавно ела песто? Он стал тереть нос, будто в нем засвербело. Глаза у него начали слезиться. Алексия засмеялась: — И правда, у оборотней же аллергия на базилик. Видишь, как страшна моя месть? Она могла прикоснуться к своему громадному оборотню, и аллергическая реакция, вероятно, сразу прекратилась бы, но отступила на шаг назад и смотрела, как он страдает. Забавно, что, даже будучи смертным, Коналл так отреагировал на вкус ее ужина. А потом она поняла, что смирилась и готова жить без этого вкуснейшего песто, готова простить своего мужа. Когда-нибудь. Коналл вновь приблизился к ней — осторожно, словно боялся спугнуть ее слишком резкими движениями. — Давненько я не пробовал этот соус! Честно говоря, мне он никогда не казался вкусным, даже когда я был человеком. Но если тебе он правда нравится, я могу потерпеть. — А ребенка ты тоже готов терпеть? Муж снова обнял ее. — Если он тебе правда нравится. — Не будь таким язвой. Тебе он тоже понравится, вот увидишь. Он ткнулся носом ей в шею и удовлетворенно вздохнул. — Моя, — сказал он радостно. Алексия смирилась со своей судьбой. — К сожалению, мы оба твои. — Ну тогда все в порядке. — Это ты так думаешь, — она отстранилась и стукнула мужа по руке — просто для того, чтобы четко обозначить свою позицию. — Факт остается фактом: ты тоже принадлежишь мне! А у тебя хватило наглости вести себя так, как будто ты не мой. Лорд Маккон кивнул. Она была права. — Я заглажу свою вину, — и неосторожно спросил: — Что я могу для этого сделать? Алексия задумалась. — Я хочу иметь свой собственный эфирографический передатчик. Новой конструкции, без кристаллических клапанов. Он кивнул. — И несколько божьих коровок от месье Труве. — Что? Она сердито посмотрела на Коналла. Он снова кивнул. Покорно. — И новый пистолет для Флута. Хороший револьвер или еще что-нибудь, только чтобы несколькими пулями подряд мог стрелять. — Для Флута? А он тут при чем? Алексия скрестила руки на груди. — Как скажешь, дорогая. Она подумала, не попросить ли у мужа «норденфельт», но решила, что это будет немного слишком, и умерила свои запросы. — И еще я хочу, чтобы ты научил меня стрелять. — Алексия, ты думаешь, это подходящее занятие для женщины в твоем положении? Снова сердитый взгляд. Он вздохнул. — Ла-адно, хорошо. Что-нибудь еще? Алексия задумчиво нахмурилась. — Пока хватит и этого, но потом я могу еще что-нибудь придумать. Оборотень снова прижал ее к себе и стал водить руками по ее спине широкими круговыми движениями, уткнувшись носом в ее волосы. — Так как ты думаешь, дорогая, это будет девочка или мальчик? — Очевидно одно — это будет душекрад. — Что?! — граф отпрянул от жены и посмотрел на нее с подозрением. Чаннинг прервал их: