Храм не впечатлил. Вытянутое прямоугольное здание с окнами под самой крышей. Только в дальнем конце три алтаря. Я стоял и не знал, что делать, растерянно глядя вокруг. Молитв я не знал, имён богов тоже. — Знаешь, чьи это алтари? — раздался голос за спиной. Я обернулся и столкнулся взглядом с седым стариком-сангарцем в странной одежде. Мои попытки поклониться и выказать уважение старик отмёл решительным взмахом руки. — Слева алтарь Энеи-Мари, богини семейного очага. Справа алтарь Берумандара — он бог воинов. В середине — алтарь Аон-Аари, бога мудрости. — Как им молиться? — спросил я, но старик только засмеялся. — Молиться… — повторил он. — Молиться им надо словами. Просишь и молишь. Без жертвы можно не молиться, как говорят. А я тебе так скажу: зашёл в храм — и уже помолился. Я только растерянно кивнул, не зная, что делать дальше. — Иди, боец, — сказал мне старик. — Иди. Считай, что твои молитвы уже услышаны. Скоро начнётся служба, и не стоит тебе попадаться аори на глаза. В лагерь я вернулся к ужину. Начинало темнеть, и пробираться между шатрами было сложно. Каждый шатер был приземистым и круглым. Пять кусков грубой и плотной ткани на стенки, ещё пять кусков ткани на крыше. Всё это насаживалось на срубленное в ближайшей рощице деревцо и натягивалось десятком веревок, закрепленных в земле колышками. Конструкция могла защитить от несильного дождя и от ветра. Но вряд ли помогла бы при сильном ливне. Нори и стражники расположились отдельно, рядом с обозами. Обозники спали под телегами. Ну как — спали. Под одной телегой они просто-напросто насиловали молоденькую девочку ааори, которая молчала и плакала. А мне пришлось сжать зубы и пройти мимо. Кажется, я начал понимать причину волшебного преображения девушек нашего десятка. Оставалось надеяться, что им их ухищрения помогли. Придя к шатру, я узнал, что да — помогли. Прошедшие по лагерю стражники и обозники наших девушек не тронули. Настроение было подавленным. Марш продолжался ещё два дня, а к закату мы достигли полноводной реки, где нас ждали баржи, на которых нам предстояло спуститься по реке вниз — до Линга. В пути на лагерь никто не нападал, но жертвы были. Одна девушка покончила с собой. Двух бойцов из новых десятков — повесили за нападение на стражника. Справиться с опытным служакой они не смогли. По секрету Кривой сказал, что так нагло ни стража, ни обозники обычно себя не вели. Раньше они могли вытянуть пару девчонок для начальства, но по десять-пятнадцать за ночь… Напряжение нарастало с каждым днём, и, если бы не общая усталость от утомительных маршей, сопровождающих нас стражников уже поубавилось бы. На баржи грузились вечером. В эту ночь мы ночевали в каюте, куда набился весь десяток. Места там едва хватало расстелить все кровати. Но душно не было. Под самым потолком располагались два окна примерно в три шага длиной и высотой в шаг. Снаружи их можно было прикрыть деревянными ставнями, которые сейчас были подняты и подпирались деревянными рейками. Если рейку убрать — ставня закроется. Судя по парным скобам на ставне и под окном, рейку следовало вставить в скобу, плотно прижав ставню к борту. Стражников распределили по баржам, и на нашей барже было меньше десяти стражников и пятеро нори. Стражники попытались пройтись по каютам и набрать себе девушек на ночь, но в каждой комнате их встречали вооружённые десятки, и им пришлось отказаться от своих планов. В результате они просто пьянствовали всю ночь. Оставшиеся шесть дней пути до Линга мы почти не покидали свою каюту. К сожалению, стенки между каютами были тонкие, и поговорить мы не могли. Днем Пятнадцатая заставляла нас тренироваться в строю, но надолго терпения наших соседей не хватало. Час-два — и нам начинали стучать в стену. Необходимость молчать и скучать в ожидании конца пути утомляла больше, чем марши. На третий день пути грянула настоящая весенняя буря. Ливень барабанил по палубе над головой, гром сотрясал корабль, а сверкание молний можно было видеть даже сквозь задраенные ставни — щелей в них хватало. К этому времени река раздалась вширь, и баржу качало немилосердно. Одно окно приходилось периодически открывать, когда кто-нибудь из бойцов рвался опорожнить желудок. К счастью, через несколько часов стихия успокоилась. Линг мы проплыли посреди ночи. На баржах подняли паруса и двигались на юг вдоль берега ещё несколько часов. Днем баржи пристали к каменистому пляжу, и началась выгрузка. К облегчению всех ааори, стражники с нами на берег не высаживались. На берегу нас встречали несколько мудрецов и сотня нори. Доклад нашего сотника встречающим не понравился. На берегу завязался спор между нори и мудрецами. Но когда десятки выгрузились и выстроились в одну линию за полосой прибоя, нори и мудрецы успели о чем-то договориться. Сотник вызвал десятников к себе и начал раздавать инструкции. На этот раз идти было недалеко — час от берега. Стоило нам подняться по обрыву, как мы увидели Пущу — бесконечный лес, уходящий вправо и влево, полный зеленых оттенков от ярко-салатового до темно-зеленого. А перед Пущей раскинулся лагерь ааори — почти две сотни шатров за невысоким частоколом на валу. Под наши шатры место тоже предусмотрели: каждый пустой участок был помечен цифрой десятка. День расплаты для стражников так и не наступил, но вот наш обоз никуда не делся. И вот обозникам не повезло. Стоило им въехать в лагерь, как появилось несколько вэри под руководством лори. Они начали стаскивать мужичков с передков телег и куда-то уводить. На замену мужикам пришли нори. Мудрецы в лагере никак не отреагировали на это самоуправство. Но по-настоящему я почувствовал, что расслабился, только когда мы разбили шатер и уже готовили ужин. Девушки закрылись в шатре и долго не выходили, а нам было входить запрещено внутрь. И когда они вышли — это были наши девушки, во главе с Пятнадцатой. Те, к которым мы привыкли. В эту ночь я спал спокойно и не просыпался от каждого шороха, даже несмотря на то, что совсем рядом, в Пуще, бродили сотни созданий, каждое из которых смертельно опасно для людей. Следующий день мы провели в лагере. Пришедший к нашему шатру нори выдал Пятнадцатой какой-то кожаный свиток, перемотанный бечевой, сунул любопытный нос в котел с завтраком, подмигнул нам и отправился по своим делам. Пятнадцатая развернула свиток и помрачнела. — Хохо, Шрам, пошли в шатер! Нож, Кривой, Пузо — следите, чтобы никто не подслушал! — кинула она. Я переглянулся с Хохо, но тот пожал плечами. В шатре мы сели в самом центре, где уже устроилась Пятнадцатая. Свиток лежал развернутым на земле. — Смотрите, — она кивнула на свиток. Лично я понимал с пятого на десятое, но догадался, что на свитке схема расположения десятков. Нашими соседями были четырнадцатый и шестнадцатый. — Что не так? — спросил я. — В этот раз выстроили всех по порядковым номерам, — вздохнул Хохо. — Обычно не так? — не понял я. — Обычно между нашими десятками идут десятки нори, — вздохнула Пятнадцатая. — А теперь у нас в соседях придурки из четырнадцатого. — А шестнадцатый как? — Хорошие ребята, — ответил Хохо. — Надежные. Пятнадцатая, ты что надумала? — А чего тут думать? — спросила девушка. — Выбора-то у нас нет. Пойдем как есть. Но со стороны четырнадцатого буду я с Лисью. Шрам, ты на всякий случай возьми с собой Зенку. Будете нас прикрывать в случае чего. Идти будете между мной и Лисью — и остальным десятком. — А остальные? — спросил Хохо. — Их поведёшь ты, — жёстко приказала Пятнадцатая. — Что делать, ты знаешь. Вышли на тварь — убили и собрали трофеи по контейнерам. Если туго приходится, сигналите Шраму с Зенкой — они стараются помочь. Шрам? — Да, сделаем, — кивнул я. — А какой сигнал? Хохо подошёл к своей сумке, вытащил из неё свисток и слегка дунул. Противный переливчатый свист заполнил палатку. — В лесу будет громче. Дальше слышно, — пояснил он, протягивая свисток мне. — Ещё один будет у Пятнадцатой, и ещё — у меня. Всего три свистка. — Мы с тобой будем свистеть раз несколько минут, — сказала Пятнадцатая. — Я даю три свистка подряд, если всё хорошо. Если свистков будет четыре или пять — ты откликаешься одним протяжным. Понял? Я кивнул. — Ты как от Пятнадцатой три свистка слышишь — тоже свисти три раза. Когда ты даешь три свистка, я тоже три раза свищу, — объяснил Хохо. — Если я даю протяжный, ты подтягиваешься к нам. Если Пятнадцатая даст протяжный — ты уходишь к ним. Если вы оба дали протяжный — к вам идём мы. — А если я уйду к вам, а в это время Пятнадцатой потребуется помощь? — поинтересовался я. — А для этого у тебя есть Зенка, — объяснила мне Пятнадцатая. — У нас все нормальные бойцы, кроме этих девочек. Зенка порасторопнее, а Лись — пугливая. Мы их берём на случай, если придётся сходиться тебе и мне с десятком. Ни Лись, ни Зенка — наши позиции не покидают и в бой не вступают. Зенке объяснишь, что если отошёл, то она даёт три свистка каждые несколько минут. Если услышала мой свисток — передает один длинный. — Думаете, Четырнадцатый может напасть? — спросил я. — Может и напасть, а может — просто пропустить тварей, — пояснил Хохо. — Я вот не знаю, что хуже. — Я тоже, — кивнула Пятнадцатая. — Мы будем стараться в драку не вступать. Если что — отходим к основным силам. Но если вдруг тварь выскочит, ты вместе с Зенкой идёшь на помощь. Девочкам я всё объясню, но тебе надо Зенке будет напомнить. — В прошлом году так мы и вытащили всех, кого смогли, — пояснил мне Хохо. — Тогда твари прошли за линию и напали сзади. Наши успели предупредить. Только, получается, мы в этот раз тыл отряда и другую сторону прикрывать не будем? «Тыл?» — подумал я, и память услужливо подсказала несколько синонимов пятой точки. — Получается, что не будем… Всё, готовимся. Завтра будет тяжелый день, — Пятнадцатая поднялась. Хохо встал и вышел, а я не успел. Девушка придержала меня за руку. — Шрам, будь осторожен, — сказала она почти шёпотом. — На Зенку не надейся. Она — не боец. Вызывай меня в случае чего. — Не волнуйся, — так же шёпотом ответил я. — Не могу не волноваться — плохие предчувствия, — Пятнадцатая хлопнула меня по плечу, и я отправился на выход. [4] Сотник руководит сотней солдат. А когда сотня солдат не нужна — может быть сформирована полусотня. Глава 12 Утро выдалось солнечным. Десятки строились линией на опушке леса. Все десятки ааори поставили на фланге, со стороны Линга. Чтобы занять свою позицию, пришлось вставать и по темноте совершать марш до точки. Между десятками расстояние было под полторы тысячи шагов. Отряд мог разделяться по необходимости или идти плотной группой — это было не важно. Нам нужно было углубляться в лес, насколько это возможно, а потом — отступить вечером в лагерь. С собой брали только снаряжение, сухой паек на пару дней и контейнеры для добычи. Из противников на нашем направлении ожидалась только мелкая нежить. Место, где нам надо начать наступление, указал пошедший с нами нори. Молодой парень представился Ани-Осом. Переживал, что самому придётся остаться в лагере, в охране. — Я бы сейчас приподнялся бы неплохо, — сказал он, пока мы шли вдоль леса. — Но придется лагерь охранять. В последнем рейде ранили — никак не оклемаюсь. Я рефлекторно коснулся шрама на щеке. За прошедшие дни он всё-таки затянулся, став слегка изогнутой рваной линией. Пришлось, правда, дополнительно приплачивать лекарю в казарме, чтобы помог с заживлением. Результатом моей службы стало то, что я был должен Пятнадцатой почти 50 ули. Так что я тоже хотел бы «приподняться». — Вот отсюда начинайте, — нори указал точку на земле. — Как услышите звук рога, двигайтесь в лес. Удачи! Ани-Ос развернулся и припустил в лагерь, а мы остались у леса одни. Мимо иногда проходили нори, водившие другие десятки, а мы продолжали ждать. И только когда солнце уже показалось над вершинами деревьев, вдалеке запел рог. Его зов подхватил ещё один рог, чуть подальше. — Всё, пошли, — кивнула Пятнадцатая и потянула за собой Лись, уходя в сторону лагеря. Я и Зенка последовали за ней. Весь десяток двинулся прямо. Мы пробрались через густой подлесок и оказались в лесу. И лес оказался ничуть не лучше подлеска. Идти прямо в нем было решительно невозможно. Гнилые стволы деревьев мгновенно становились почвой для молодых побегов, образуя непроходимые засеки. Их приходилось огибать. Под ногами земля была покрыта мхом, над которым вторым слоем росли всевозможные растения, названия которых я не знал. Попадались папоротники и кусты, покрытые яркими цветами. С ветвей деревьев свешивались лианы, опутанные многочисленными вьюнами и всё тем же мхом. Легче становилось, только если попадались хвойные. В какой-то момент Пятнадцатая выдала трель из свистков и получила ответ со стороны десятка. Удовлетворённо кивнув, она подозвала меня взмахом руки. — Шрам, дальше вы сами, — сказала она. — Идёте на восход. Ориентироваться сможешь? Я неуверенно кивнул, прикидывая направление. — Не переживай, — успокоила Пятнадцатая. — Свисти три раза — получишь отклик с двух сторон. Ориентируйся по звуку тоже. Смотрите под ноги, тут бывают змеи. И старайтесь не задевать лианы, некоторые из них — хищные. Это ещё не джунгли, но лес уже не самый безопасный. Диких животных обходите. Некоторые могут кинуться от страха. Пятнадцатая потянула за собой Лись, и они скрылись в лесу. Я ещё раз оглядел себя. Доспех сидел удобно и почти не мешал, разве что прибавляя веса. За спиной в рюкзаке лежали контейнеры — у меня и у Зенки. Пояс был буквально покрыт пузырьками с мазью. Зенка стояла, судорожно сжимая в руках копье — ей можно было только посочувствовать. Я махнул девушке следовать за собой и отправился параллельно десятку, надеясь, что выдержал направление верно. Сначала было тяжело определять «по свисту», кто где находится, но вскоре удалось приноровиться. Основной отряд поначалу ушел вперёд, но вскоре с той стороны послушался шум боя. Наши два маленьких отряда успели нагнать основной, когда бой закончился. Зенка пыталась шепотом болтать и даже предлагала сходить узнать, как дела у ребят, но я строго-настрого запретил. Хохо исправно три раза свистел на перекличке — а значит, всё было в порядке. С их стороны я подлостей не ожидал — шесть бойцов могут за себя постоять, а вот к свисткам Пятнадцатой прислушивался. То ли десятник меня заразила своими страхами, то ли я просто чувствовал то же, что и она. Мне было неспокойно. Первый протяжный свисток прозвучал со стороны Хохо. Я вручил свой свисток Зенке, напомнив свистеть три раза и слушать свистки от Пятнадцатой, а сам кинулся в сторону основного отряда. До отряда было совсем немного, меньше тысячи шагов, но даже бегом я преодолевал их долго. К моменту моего прихода картина уже была полностью ясна. Отряд зажали два обжоры и таран. Наши выставили копья заслоном, но не могли и с места сдвинуться. Сзади был бурелом с поваленными стволами, сбоку глубокий овраг, из которого они сами только что выбрались, а с другого боку — настолько густые заросли, что можно и в паре шагов потеряться. Обжоры — покрытые костяными наростами твари, похожие на хищников, но уже освежёванных — постоянно наскакивали на отряд. В холке они были в рост человека и весили раза в три больше. Сдерживать их натиск было очень тяжело, а таран уже смекалисто готовился к атаке. Его от обжор отличало наличие рогов и ещё большие размеры — вся передняя часть была непробиваема из-за костяной брони. Судя по следам на щите Пуза, несколько атак отряд уже выдержал. К тарану я вышел удачно — сзади. Чтобы оценить ситуацию, у меня ушла всего секунда. Медлить было нельзя, и я прыгнул на тарана, вбивая копье в покрытый черной кожей зад. Кожа была сухая и лопнула, как кожура перезрелого плода. Особого впечатления на тарана эта атака не произвела, но этого и не требовалось — бил я в спешке, стараясь отвлечь нежить от отряда и заставить повернуться ко мне. Пятнадцатая натаскала меня хорошо: куда бить тарану, чтобы сделать ему очень больно — я знал. Оставалось ещё придумать, куда мне потом самому сбежать. Таран начал неспеша всем туловищем поворачиваться ко мне и подставил незащищенный бок. Туда-то я и всадил копье. Тварь взревела и стала двигаться шустрее. А мне осталось только смещаться, стараясь удерживаться у нее под боком. Отряд воспользовался тем, что таран больше не угрожал всех раздавить, и дружно накинулся на обжор. Те шипели, щелкали огромными зубастыми челюстями, но шесть бойцов смогли вырваться из тесной ловушки и начали бить со всех сторон. Мне же приходилось туго: я вынужден был буквально бегать вместе с тараном, который вертелся как волчок. Я успел нанести ещё два удара и больше об атаках не помышлял — тварь растеряла неторопливость, была стремительна и зла. Один раз ей даже удалось меня лягнуть, но я увернулся от задних ног, прокатился у нее под брюхом и оказался у другого бока, который ещё повредить не успел. После моего удара таран окончательно пришел в неистовство и рванул вперед, не разбирая дороги.