— Он умер позже, мастер мудрости, — ответил я, снова кланяясь. — Объяснись! — потребовал лори. Я подробно рассказал о том, как умирал Четырнадцатый. Даже не стал скрывать, что причиной его окончательной смерти стал я — только упомянул, что испугался, когда он положил руку мне на плечо, и, резко обернувшись, задел копьё. — Ты мог помочь ему? — спросил мудрец, явно заскучав. — Я мог помочь одному десятнику. И я помог своему, мастер мудрости, — ответил я. — Ты мог помочь сначала Четырнадцатому, а потом своему десятнику, боец, — рыкнул лори. — Это так, — после паузы ответил я. — Но я даже не думал об этом. Не сообразил, да и не стремился. — Не стремился? — переспросил мудрец уже с интересом. — Да, мастер мудрости, — признался я честно, чувствуя, как по коже бегают мурашки. Кажется, меня проверяли на честность. — С Четырнадцатым у меня были очень плохие отношения, и единственное, почему он не мог меня тронуть — был мой десятник. В такой ситуации я кинулся спасать Пятнадцатую, а не Четырнадцатого. — Хорошо, — кивнул мудрец и перевёл взгляд на Пузо. — Теперь ты, рассказывай. Рассказ Пуза не слишком отличался от рассказа Кривого. Когда того оглушили, Пузо, Нож и Хитрый бросились на защиту своих. Нож и Хитрый отбивались от бойцов из четырнадцатого и даже зарубили двоих, пока Пузо оттаскивал к Ладне Хохо и Кривого. Ножа ранили, и пришлось тащить и его тоже, но за это время оставшиеся двое бойцов убили Хитрого. Пузо решил стоять до последнего, защищая своих соратников — чем и занимался, когда появился я. — К нему у меня вопросов нет, — мудрец махнул рукой. — Ваш вердикт? — спросил лори. — Ну, на лицо нападение одного десятка на другой, — пожал плечами мудрец. — Четырнадцатую и этого, второго, их заставили, а вот этот не дал им объясниться. Я сжал зубы, но молчал. Сейчас всё зависело от того, решат ли они, что я виноват, или нет. — А у него было на это время, мудрец? — хмуро спросил лори. Мудрец поморщился, но ответил спокойно: — Вынужден признать, что с его слов — не было. Поэтому обвинения мы снимаем, хотя я хотел бы опросить все стороны. Всего вам хорошего, Арса-Ни. — Вам также, мудрец, — ответил лори. Он дождался, когда мудрец покинет шатер, и кивнул одному из нори. Тот вскочил и подбежал к выходу. Обернувшись, он произнес: — Ушёл. — Хорошо, — лори перевел взгляд на меня. — Бойцы, вы прошли по самой кромке! По самой проклятой кромке! — Мы… — попытался оправдаться Пузо. — Молчать! — оборвал его оправдания лори. — Один десяток режет другой десяток! Если бы вы не тащили своих соратников через весь лес, я бы даже не подумал вступаться за вас! Ваша эта Четырнадцатая рванула к этом говн… мудрецу прямой дорогой, как только вернулась. Стучит ему обо всем в лагере! Будете сидеть в своем шатре до самого возвращения в Мобан! — Величественный… — начал я, решившись задать вопрос, но лори меня прервал. — Без чинов, боец, мне ваши поклоны уже давно надоели, — рыкнул он. — Тысячник, и этого достаточно. — Тысячник, нам чем-то грозят в будущем отношения Четырнадцатой и мудрецов-карателей? — Когда вернетесь в Мобан — ничем вам оно грозить не будет, — буркнул он. — Там к вашему болоту все привыкли давно. Здесь лишний раз не высовывайтесь. Я далеко не всегда смогу вас прикрывать. У меня своих забот хватает. Проваливайте в свой шатер, лекаря я к вам пришлю. Лекарь приходил три раза в день. Лекарем был бывший вэри, которого звали Носом. Это был веселый бородатый дядька с огромным носом-картошкой. Каждый раз он менял на больных повязки, использовал мудрость и старался нас подбодрить. Глядя на Пятнадцатую, он только качал головой. — Что с ней? — спросил я как-то, не выдержав. — Давно уже должна была в себя прийти, — ответил Нос, хмурясь. — Она не хочет. Говорите с ней. Пускай знает, что рядом свои. И я говорил, когда рядом никого не было. Садился рядом и говорил с Пятнадцатой. Через пару дней пришли в себя Пузо и Нож. Мы начали даже выходить из шатра. Днем сидели перед костром, а когда бойцы возвращались из леса — снова прятались в шатре всем десятком. А я сидел и тихо говорил с Пятнадцатой. Ну и очнулась она, конечно, когда я нес какую-то чушь о том, что она хорошая и тому подобное. — Шрам, ты головой повредился? — спросила она довольно бодро. — Ну… со стороны так и может показаться, да, — ответил я честно. — Но всё совсем не так! — Да? — скептически спросила девушка, глядя, как я совершенно по-дурацки улыбаюсь от уха до уха. — Я просто выполнял рекомендацию лекаря! — возмутился я шутливо. — И говорил с тобой. — Если то, что ты тут нес — это говорил, то я с тобой не буду разговаривать, — ответила Пятнадцатая. — Нормальные темы для разговоров у меня закончились ещё вчера, — буркнул я. — Я долго лежала? — Пять дней, — признался я. — Пять? — хрипло проговорила она и со стоном закрыла глаза рукой. — Много смогли набить? Что вообще?.. И тут Пятнадцатая вспомнила, почему она оказалась без сознания. — Лись? — хрипло спросила она. — Мертва, — ответил я. — Я опоздал. — Я вообще удивлена, что ты пришел… Остальные? — Хитрый мёртв. Хохо и Ладна без сознания — тут. Все остальные живы, но не очень здоровы. Набили мы чуть больше двух тысяч ули и смогли сохранить свое снаряжение. — Почему так мало? — проговорила она. — Злата теперь Четырнадцатая, — ответил я и, нагнувшись, прошептал на ухо. — Стучит местному карателю. — Сука, — выдохнула Пятнадцатая и села на своей кровати. — А Четырнадцатый? — Мёртв, — ответил я. — Из всего их десятка выжили только Злата и Бледный. Но им отдали новичков, и они ходят в Пущу каждый день. — Как же гадко, — тихо сказала девушка. — Так они станут нори даже раньше меня… — Мы станем нори, — ответил я ей. — И не через год. Хочешь — гоняй нас в патруль на кладбище хоть каждый день. Мы все станем нори. — Нельзя так, — ответила Пятнадцатая. — На кладбище любят все ходить. Не чаще двух раз в десять дней можно. У нас есть два дня — надо идти в Пущу. — Нам нельзя. Запретили. — Кто? — Лори-тысячник… — я помялся. — Нас допрашивали о произошедшем. Оправдали, но из шатра нам выходить запрещено. Выходим только днём, когда все в лесу. Пятнадцатая тихо зарычала. — Мы живы, Пятнадцатая, — сказал я тихо. — Это главное. В этот момент разговор прервался, потому что в шатёр ввалились все, кто был на ногах из нашего десятка. В оставшиеся два дня в себя пришли и Хохо, и Ладна. Нос порекомендовал нам отлежаться ещё несколько дней — до отбытия в Мобан. Чем мы и занимались. К отъезду все уже были практически здоровы. Местные эликсиры и мази могли творить чудеса, и моя память подсказывала, что это именно чудеса. Ранения, с которыми нас дотащили в лагерь, мною воспринимались как «почти смертельные». И если уж после таких выживаешь, то лечишься не один месяц. А тут — несколько дней, и ты уже снова можешь бегать как кирри. Всех наших бойцов допросили, но все доказательства против Четырнадцатой мудрец-каратель по-прежнему отметал. Похоже, она у него ходила в любимицах, поэтому прикрывал он её надежно. Пообщаться с Пятнадцатой наедине у меня больше не получилось, но она держалась — хотя видно было, что иногда её просто колотит от злости. Пару раз заходил Первый и просил её не нарываться. — Пятнадцатая, мы решим этот вопрос, — пообещал он. На следующий день он сам чуть стал Четырнадцатым, а моя бывшая заклятая подруга — чуть не стала Первой. Вмешался тысячник, запретив переназначать нумерацию десятков. Через пять дней после чистки Пущи лагерь свернули и маршем отправились в Линг. Глава 14 Этот марш стал тяжелым испытанием для Пятнадцатой. Злата не забыла и не простила издевательств. Пользуясь заступничеством мудреца, она постоянно пыталась задеть нашего десятника. Но Пятнадцатая держалась. Сжав зубы, наш десяток молча маршировал в сторону Линга. Вскоре начали появляться распаханные поля и деревушки, а потом — и сам город. Внутрь нас не пустили, нори и ааори встали лагерем у стен. Там наш десяток сдал добычу из Пущи, а у мастеров-кузнецов, разместивших свои кузни за стенами города, провели скорый ремонт снаряжения. Ремонт встал в копеечку, и у нас осталось 1800 ули. Командование решило переправлять войско выше по течению, к северу от города, где сливались приток и основное русло реки Аирены. Идти до него было — два дня. Окрестности Линга войско покинуло к вечеру следующего дня, а на третий день марша мы уже достигли места переправы. Знакомые баржи ждали у берега. Подниматься на них вверх по течению было долго — к тому же, места на всё войско не хватило бы, но помочь нори и ааори преодолеть реку они вполне могли. Лагерь разбили на берегу. Командование выставило часовых, но беды в обжитых местах никто не ждал.