— А если у матросов и капитана были семьи, родственники… — Ну так и где они? Баржу-то в море несло! — удивился я. — К тому же, если мы немного добра оставим, никто и не узнает. Надо только проверить журналы. В каком-нибудь может быть записано, чего и сколько есть на барже. — Боги, с кем я связалась, — Пятнадцатая засмеялась снова. — Ты просто какой-то бандит! Ещё и предусмотрительный. Я ухмыльнулся. Глаза слипались — усталость давала о себе знать. Пятнадцатая тоже начинала украдкой зевать. — Я просто хочу имя, хочу нормальное снаряжение… Да я много чего хочу. Но мне почему-то никто не несет это бесплатно. Наоборот, местные только цены при виде меня задирают… А совесть не даёт, как Злата… — Да уж, — Пятнадцатая вздрогнула. — Ааори, прислуживающий мудори… Мне это в кошмарах будет сниться. — Если тебя снятся кошмары — можешь остаться на соседней кровати, — буркнул я. — И тогда ты просто не сможешь уснуть, если я начну храпеть. — Но-но, — Пятнадцатая допила вино и поставила кружку. — Я девушка приличная! Если приснится кошмар, приду к тебе и заставлю сидеть со мной и петь песенки… Ну, колыбельные, которые тут детям поют. Я покатал в памяти слово, получив слабенький отклик. — Ни одной не знаю. — Тогда просто будешь мычать что-нибудь грустное, — Пятнадцатая поднялась, подошла ко мне и взъерошила волосы. — Фу, завтра чтобы помылся! — Да, десятник, — я слабо стукнул себя кулаком по груди, даже не пытаясь встать на ноги. Пятнадцатая с сомнением посмотрела на кружки и пустой кувшин, вздохнула и попыталась всё собрать, но я помешал, поймав её за руку. — Иди спать. Ничего с ними за ночь не случится — а завтра заберёшь. — Нет уж, ты тогда сам завтра всё на кухню занеси, — ухмыльнулась она, слегка пожав мне руку. — Спокойных снов! — Тебе тоже! — пожелал я, заставив себя встать и прикрыть дверь на щеколду. Потом подумал и открыл щеколду — вдруг ей действительно надо будет эти самые колыбельные петь… Десятник всё-таки. Потом вспомнил Ласку и закрыл щеколду. Пятнадцатая там за стенкой, а вдруг Ласка придёт, и я не отобьюсь… А Пятнадцатая — за стенкой, услышит… А она десятник — и навалять может. Часть 2. Глава 17 Утро встретило нашу лоханку и экипаж новыми трудностями. Ветер изменился и стал дуть на берег, нагоняя волну. В некоторых комнатах, где окна были открыты, под ними скопились большие соленые лужи. Грохот прибоя просто оглушал, а тяжелые тучи намекали, что погода готовит нам сюрприз. Пятнадцатая потребовала провести совещание, куда, помимо меня, Шастя и Хохо, пригласили еще двоих ребят, которые подсказали немало толковых идей с парусом и управлением баржи. Суч и Рыба были ветеранами, которые уже года четыре провели в ааори. Рыба сразу признался, что по возвращении должен был стать нори — необходимое количество баллов после Пущи у него было. Собрались все на надстройке на корме, неподалеку от рулевых. Желающие могли подходить и слушать, и Пятнадцатая даже одобрила это — поэтому мимо постоянно ходили бойцы, разве что ушами не шевелили. Правда, десятник предполагала, что у кого-то могут появится дельные идеи, а вот таковых ни у кого за время совещания не нашлось. — Вопрос первый, — начала Пятнадцатая. — Сможешь ли мы плыть дальше? — На парусе — нет, — ответил Рыба, а Суч согласно кивнул. — Если поднимем парус, то нас начнет сносить назад к Лингу, в залив. — А на веслах? — спросила Пятнадцатая. — На веслах сможем, только медленно, — в парочке Рыба-Суч говорил, видимо, Рыба, а Суч только соглашался или нет. — Сразу, чтобы вопросов не было: баржа рассчитана на 30 весел по каждому борту, но в наличии — только половина. — У них команда была всего сорок человек, — я кивнул, вспомнив про двадцать двухъярусных кроватей. — У нас ситуация не лучше: тоже 43 человека. — Но плыть можем? — упрямо продолжила Пятнадцатая. Рыба в ответ кивнул. — И как быстро сможем двигаться? — уточнил Хохо. — Сложно сказать, — Рыба замялся. — Но из узкой части залива сегодня, может, и выйдем. Только вот там и волна будет больше. Я прикинул расстояние и понял, что двигаться мы будем не быстрее пешехода. Если пешком не было бы даже быстрее. Пятнадцатая, видимо, подумала о том же и бросила тоскливый взгляд на берег. Но там с утра нас уже поджидали. Отряд серых людей споро валил деревья, пытаясь сделать плот. — Не, — Хохо, угадав мысли десятника, помотал головой. — Плохой выбор. Я бы на эту ораву и здоровым бы не советовал лезть. — Да у нас и выбора-то нет, — вздохнул я. — Стоять нельзя, надо плыть. Я бы только узкое место не сегодня проходил, а завтра. — Это слишком медленно, — сурово сказала Пятнадцатая. — В Форте нам нужно быть как можно быстрее. — К чему такая спешка? — уточнил Шасть, но Пятнадцатая на вопрос не ответила. Я уже знал ее эту привычку — вобьет себе что-то в голову, а объяснить не может, вот и отмалчивается. С другой стороны, Пятнадцатая часто оказывалась права в своей «упёртости», и легче было согласиться. — Нужна карта, — неожиданно мне пришла в голову идея. — Карта из каюты капитана. Там точно должно быть это побережье, они часто здесь плавали… — Зачем тебе карта? — не поняла Пятнадцатая, но вместо меня ответил Рыба: — Верно, мы же можем по ней посмотреть, какие бухты будут впереди, чтобы рассчитать переходы до этих самых бухт. Доплыли, спрятались от непогоды, бросили якорь и ночуем. Я кивнул. Лучше бы я не объяснил: сразу видно, что человек в прошлой жизни не один раз по морю плавал. «Отходил!» — поправила память уже не в первый раз. Она утверждала, что по морю «ходят». Но мало кто это слово использовал, и я молчал наперекор памяти. Пятнадцатая сходила вниз и вернулась с несколькими трубками карт. Одну — нужную — мы расстелили прямо на палубе. Рыбе понадобился один взгляд, чтобы ткнуть пальцем в точку на берегу: — Вот сюда успеваем, — сказал он. Суч пригляделся и кивнул. — И то в бухту зайдем уже в темноте. За бухтой берег изгибался и уходил на восток, образуя большой угол. Вдоль берега идти получалось в два раза больше, чем по прямой — что Пятнадцатая немедленно заметила. — А здесь мы срезать сможем? — При такой погоде — нет. Если бы был попутный ветер, можно было бы попробовать, — ответил Рыба. — Парус мы там сможем уже использовать, но сила будет небольшой. Слишком неудобно ветер дует. А если срезать — то опять против ветра. Видишь отметки? Все склонились над картой, в которую Рыба тыкал пальцем. — Это отметки глубины. Отойдем от берега, и встать на якорь уже не получится. Цепь у якоря короткая. Пятнадцатая тяжело вздохнула. Судя по упрямому выражению лица, сдаваться она не собиралась, но тут открыл рот Суч. — Волна. Тут — мелочь. Там — валы, — проговорил он. — Перевернемся. Утонем. Плаваем хорошо? Исчерпывающе! На моей памяти нашего десятника так на место ставили всего пару раз. Пятнадцатая сразу сдулась. — Может, погода еще изменится, — сказал Хохо. — Сегодня поболтает, польёт, а завтра — будет попутный ветер. — Ладно, — вздохнула девушка. — Идем к вашей бухте на веслах. Перерывов не делаем, как бы тяжело ни было. Это была угроза. Угроза оказалась не пустой, но оценить ее мы смогли только после завтрака, когда весла были опущены в воду, а на палубе появились лавочки для гребцов. Ворочать этими бревнами оказалось неимоверно сложно и неудобно. Ещё часа два мы приноравливались друг к другу, к ритму гребли, к весу весла. И только тогда дело сдвинулось с мертвой точки. На весла удалось посадить практически всех — после обыска трюма количество вёсел удалось увеличить до 19 пар. Не отлынивал никто, а те, кому весел не досталось, занимались мытьем палубы, управлением и готовкой. Даже Пятнадцатая встала на вёсла со всеми наравне. Боль пришла к обеду. Болели мышцы спины, болели руки, болели кровоточащие мозоли на ладонях, болели ноги, хотя вроде бы мы и сидели. Перерыв был слишком маленький: мы успели только перекусить, смазать мозоли целебной мазью, многие обмотали руки тряпками — и пытка продолжилась. Если поначалу баржа шла всё быстрее и быстрее, то к концу дня скорость начала снижаться. Теперь на теле, казалось, не осталось ни одного места, которое бы не болело при движении. О том, что будет завтра утром — даже думать не хотелось. Как мы ни старались, но до темноты обогнуть мыс так и не успели. Сказалась и общая усталость, и наша криворукость в управлении баржой, и новые члены отряда. Выживших первым заметил Суч. Чтобы понять, что же на самом деле он увидел, массивный и похожий на сундук парень ловко вскарабкался на мачту, и оттуда стал показывать стоящему за рулем Рыбе, куда надо поворачивать. Ладья изменила направление и неторопливо подошла к находке Суча. В заливе болталось несколько бочек и досок от телег. Их явно пытались связать в единое целое, но длительное использование превратило плавательное средство в обычную кучу мусора. А на этой куче лежало несколько ааори, в одном из которых я узнал Первого, а ещё в одном — Шестого. Десятники выглядели совсем плохо, их бойцы — еще хуже. Первый хотя бы был в сознании и смог приподнять голову, не узнавая людей на барже. Другие даже не пытались шевелиться. — Лестницы, — приказала Пятнадцатая, и вскоре с борта скинули лестницы для добровольцев. Плавать умели не все бойцы, так что среди добровольцев оказался и я. Доспеха на мне не было, и повязки на ранах мгновенно намокли, а холодная вода перехватила дыхание. Достигнув в несколько гребков обломков, я сумел стащить в воду Первого, в чём мне активно помогал Шасть, подплывший вслед за мной. Вместе мы дотянули его до борта и даже приподняли по лестнице, где протянутые руки подхватили тело. Всего из моря вытащили восемь человек — чудом спасшихся от серых, прошедших пороги и унесённых в море течением. И хотя ветер прибивал их назад в залив, шансов выжить у них почти не было. Всех спасенных разместили в одном из отделов пассажирского трюма. Помимо истощения, у спасенных было множество ран. Пришлось использовать мазь. После обработки ранений все спасённые просто вырубились, впав в забытье. Вскоре мы путь продолжили и плыли почти до темноты, к вечеру достигнув мыса. Пятнадцатая приняла решение не проходить в темноте узкий пролив, и Рыба с Сучем направили баржу к берегу — где, поискав полчаса тихое место, мы и бросили якорь. Ужин дежурные по кухне вынесли прямо на палубу, где гребцы пытались заставить себя подняться с лавок. Ели прямо там, причем весь «старший» состав параллельно совещался. — Завтра попробуем обогнуть мыс, — сказал Рыба при молчаливой поддержке Суча. — Плохо, что не удалось сегодня, но у нас и навыков нет! Вёсла друг о друга стукаются постоянно, и поднимать темп нельзя.