— Засунь свои угрозы в известное тебе место и готовь дрова, сраная вырезка! Когда я вернусь, тогда и поговорим! Отворачиваясь, я увидел стремительно приближающийся туманный сгусток, формирующий на ходу уже знакомый шар. Сжав ребенка в руках, я прикрыл глаза, а когда открыл — стоял в одном шаге от зеленой травы. Впереди виднелись крыши палаток и тянущиеся к небу дымы. У меня на груди вздрагивала маленькая девочка, которую я смог вынести из проклятого самими людьми места. На мир накатывались вечерние сумерки, а сзади тонули во тьме пригороды Линга, со всеми своими ужасами и страхами. Я сделал шаг, другой — и вырвался в привычный мир, и только потом позволил себе посмотреть назад. Там, всего в нескольких шагах от меня, застыла изломанная черная фигура, напоминавшая очень высокого и очень худого старика. Только лишь напоминавшая. Балахон до земли с капюшоном скрывал подробности, но даже сквозь него была видна неправильность пропорций и чуждость движений. Из темноты капюшона выбивалась седая борода, да призрачным светом горели глаза. Я почему-то был уверен, что, если бы сначала обернулся, или девочка оторвалась бы от груди и посмотрела назад — мы бы уже никогда не вышли из проклятой тьмы, как и те разведчики, что пропали накануне. Еще секунду мы смотрели друг на друга, а потом старик повернулся и скрылся в темноте, которая становилась все более и более плотной. — Кто это? — тихо спросила девочка. — Это кто-то, с кем я бы пока предпочел не встречаться, — признался я. — А почему он нас не тронул? — Не знаю. Но, кажется, есть правила, которые он не может нарушать, пока я их не нарушу… — А ты не нарушил. — Я не нарушил, и ты не нарушила тоже. — Шрам, а что теперь? — А теперь ты скажешь, малышка, как тебя зовут. И мы пойдем туда, где много разных людей. Плохих, хороших, но людей. — Я Амо-они. — Ну вот и познакомились. — А ты не поменяешь имя? Все безымянные меняют имя, если могут. Ведь Шрам — это прозвище. Есть хорошие имена. — Нет, не поменяю. Мне дал это имя очень хороший человек, и я не хочу менять этот подарок на что-то хорошее. Я останусь Шрамом, Они, сколько бы имен мне ни предложили взамен. — Но какой же ты тогда безымянный? — Да вот сам не знаю, — засмеялся я в ответ на этот простой вопрос. — Наверно, никудышный. — Шрам, можно я останусь на руках? Меня мама с папой носили, но говорили, что я стала тяжелой… — Оставайся, до лагеря я тебя донесу. Девочка посмотрела на палатки и кивнула. Мы шли по зеленой траве, которая больше не цеплялась за ноги, и, покачиваясь у меня на руках, Амо-они уснула. Глава 28 И пропустила всё самое интересное — моё появление в лагере. С чем его можно было сравнить, я даже не представляю. Память гнусно подкинула незнакомое слово «триумф» и заткнулась, не дав пояснений. Лагерь разбили в двух переходах от границы туч — в центре расположились шатры командования, а по периметру раскидали палатки десятков. Часовые меня, конечно, заметили — но в сгущающихся сумерках, когда свет костров уже слепит, а тьма кажется густой — заметили в последний момент. Отчасти было виновато то, что часовой, на которого я вышел, был совсем молодым пареньком, младше Первого, хотя уже и стал именным нори. И вместо криков «Тревога, мертвые десятники наступают!» он уставился на меня и дрожащим голосом произнёс: — Да ты кто такой? — Сам выбирай: кочевник, серый, нежить или ещё кто похуже, — предложил я устало. — А… а чего ты как десятник вырядился? — оторопел часовой. — Ман-уни, с кем ты там болтаешь, раздолбай? — донеслось от костров. — С кем-то похуже! — радостно ответил парень, переваливая ответственность по торжественной встрече на плечи командования. И лично для меня крик «Чего?» прозвучал почти одновременно с несколькими копьями и мечами, уткнувшимися в меня. — Ребёнка не разбудите, только уснула, — проворчал я добродушно. Подошедшего вэри я видел уже несколько раз. Нас разместили в соседних сараях ещё в степной крепости в Угеле. По движению его бровей я понял, что моя физиономия ему тоже примелькалась. — Десятник Шрам, на службе эра Скаэна? — спросил он, поднося факел ближе. — Я, уважаемый. — Так ты же пропал, вроде… — Пропал, — согласился я. — И вот вернулся. — Так… — протянул десятник и пошевелил усами. — Что вы тыкаете в него своими железяками? Ну-ка быстро вернулись на посты. А это кто? Десятник кивнул на спящую на груди девочку. — Девочка. Амо-они, — ответил я и мотнул головой в сторону Линга. — Оттуда. — Тогда пойдём к командованию, — кивнул десятник. — Только извини, под конвоем. — Да, уважаемый, — не стал спорить я. Тот отмахнулся и хлопнул меня по плечу: — Армогун, — представился он. — А то тут ещё можно поспорить, кто уважаемый, а кто сраный десятник. — Кто-нибудь ещё вернулся? — спросил я. — Да в том-то и дело, что нет. — Ты не знаешь?.. Я хотел узнать про своих, но заткнулся, осознав, что знать о том, не пропал ли кто-то из нашей полусотни, он не может. Но Армогун мой вопрос понял и даже ответил: — Не припомню, чтобы из ваших кто-то исчез. В ту часть колонны только два шара ударило. Пропал разведчик и ты. И больше вроде никого не зацепило. В основном, исчезли люди в голове и хвосте колонны. — Много? — Человек сто, в общей сложности. И ещё отряд разведки пропал. Они чуть в стороне шли… — Ясно. И да, чем бы ни был этот таинственный «триумф», о котором мне поведала память… но если речь шла о чествовании героя — то это был он. Вместе с Армогуном меня сопровождало ещё три бойца. Вещи и оружие я им отдал, понимая, что мое появление было большой неожиданностью, да к тому же вызывало подозрения и опасения. Не связали руки — уже хорошо. Один из бойцов был отправлен вперёд, предупредить о нашем приходе, но, похоже, на бегу он успел нашептать о случившемся половине лагеря. Так что шёл я по живому коридору, который растянулся до самых командирских шатров. Бойцы поднимались со своих мест, выходили из палаток — и смотрели на меня и маленькую девочку, которая, к счастью, спала и не могла засмущаться или испугаться. Навстречу уже шли Скас, Скаэн и Эл-оли, не став дожидаться у шатров. Мы встретились где-то на середине пути. Эл-оли с какой-то жалостью глянула на меня, Скас нахмурился, а Скаэн проговорил: — Вижу, что жив. Уже хорошо. Но почему у тебя проседь в волосах — мне хотелось бы узнать подробно, — он посмотрел на Армогуна и кивнул. — Спасибо, боец, дальше мы сами. — Эр! — тот вытянулся по струнке, хлопнул меня по плечу на прощание и отправился со своими бойцами назад. — Рассказать сможешь? — Да, эр, — ответил я. — Я поседел? — Не до конца, — Эл-оли положила мне руку на голову и заглянула в глаза. — Отдельные волоски стали седыми. — Это, наверно, те, которые шевелились, эра, — ответил я, чувствуя какое-то напряжение, и постарался улыбнуться. — Не положено волосам без ветра на голове шевелиться. Напряжение спало до того, как я договорил. Эл-оли улыбнулась, Скас хохотнул, а Скаэн — хмыкнул. — Пойдём. Там тебе сейчас тот ещё допрос устроят. — Эр, девочка, — я указал головой на Амо-они. — Она спит. Можно будет её куда-нибудь уложить? — Боюсь, до ответа на вопросы — только рядом с тобой, — вздохнул Скаэн. — Пять человек с ума сошли после этого Линга. Сам понимаешь… — Я принесу ей кроватку, — проговорила Эл-оли. — Пускай спит рядом, в шатре. В одном из шатров нас уже ждали. Первым зашёл Скаэн и представил меня ещё до того, как я успел войти. Посреди шатра стояло три сдвинутых складных столика с наваленными картами и свитками. Один столик отставили и рядом поставили стул — на который указали мне. Подоспевшая Эл-оли положила на стол скатку и одеяло, сделав импровизированную кровать, в которую я уложил Они. За моими действиями с интересом наблюдали присутствующие. — Шрам, — проговорил Скаэн, когда я обернулся. — Здесь присутствует всё командование армии, и они хотели бы задать тебе некоторые вопросы. Энари ты знаешь? Я кивнул, вглядевшись в знакомое лицо. — Его начальник — глава Форта Ааори, главнокомандующий армией, эр Ненари… Я повернулся к мощному седовласому воину, которого до этого видел только издалека.