На последнем слове я получил свою плюху учебным копьём. Но жалостливо бормотать «дно» — нельзя. Опять начнёт уговаривать, и тогда я не выдержу, пристану… И она меня взаправду прибьёт! Вот! Поэтому сжать зубы — и в стойку. — Ладно, слушай, — Пятнадцатая начала внезапно, только устроившись на лавке, сразу после тренировки на улице. — Что ты помнишь про трещины мира? — Ну… Мир треснул, всё живое разделилось на сумеречных, летних, зимних и тёмных. Появились нерождённые, — ответил я. — Умничка, возьми с полки пирожок, — благосклонно ответила Пятнадцатая. — А теперь слушай: когда мир треснул, земли принадлежали людям. Понимаешь? Было пять крупных империй, которые соперничали друг с другом. Империя Бэринг, Империя Сангар, Империя Мора, Империя Ску, Империя Хенгэ. — Это ты мне сейчас местные расы называешь, да? — уточнил я. — Оттуда и пошли расы, — пояснила Пятнадцатая. — Империи были весьма закрытыми сообществами, поэтому внутри и люди стали похожи друг на друга. Но в каждой империи были расовые… кварталы, наверно, в городах. Поэтому больше всего осталось берингтонгов, чья империя располагалась к северу отсюда. А местная земля принадлежала второй по численности расе — хенгонам. С ними все просто: если видишь темноволосых, смуглокожих, бородатых — это хенгоны. А рыжие, каштановые и, главное, светлокожие, с козлиными бородками — это берингтоны. На козлиных бородках я улыбнулся. Если тут и были козлы, то я про них не слышал. Зато память нарисовала в голове картинку того самого козла. Получается, мы с Пятнадцатой земляки? — Сангари — желтокожие, темноволосые, невысокие, с глазами навыкате и широкими носами. Ску — темнокожие, узкоглазые, светловолосые, а Сангари — темнокожие, темноволосые и узкоглазые. Двое последних встречаются редко: они жили далеко на востоке за морем. Что там сейчас — никто не знает. Немёртвые захватили океаны, и плавать можно только вдоль берега. А вот сангари почти не осталось, потому что жили они с той стороны Диких Земель, а там — все людские государства пали. — Ага, — я начинал терять нить разговора. Оставалось только слушать и запоминать. — Были расы нелюдей — Бо-Ака, Воонго и Сари. У них тоже были свои империи. Нынешние союзные расы не имели империй и жили в довольно замкнутых анклавах на севере. А был ещё народ горных гигантов и пещерные царства. А потом мир треснул. Причины неизвестны, но известны последствия. Из сердца нынешних диких земель хлынули немертвые. Неживые поднимались на кладбищах и в усыпальницах. Они собирались в армии и двигались в стороны. Началась война всех против всех. Люди, подвергшиеся влиянию зимы — стали серыми людьми. Те, кто обратился во тьму — покинули города и стали кочевниками. Горные гиганты разделились на гигантов и великанов…. — Что-то я про нынешних гигантов не слышал. — И не услышишь, — ответила Пятнадцатая. — Пала их горная империя. А в руинах живут теперь только великаны. Подгорные царства тоже распались. Два царства на севере смогли сохранить свою культуру и стали северными карликами, а остальные — подгорными племенами. Одно из свойств раскола — всё, что оказывается по ту сторону, начинает приходить в упадок. Теряются науки, теряется культура, теряется мораль. «Как много неизвестных слов!» — восхитился я. Пятнадцатая вошла в раж и рассказывала с полной самоотдачей. — Разрушение и упадок, Шрам, вот что произошло. Но была империя, которая очень долго сопротивлялась — это Сангар. У них оказалось самое тяжелое положение, но у них же хватило возможностей и сил, чтобы понять новое устройство мира. Они почувствовали себя, мир вокруг и мудрость. — Стой, — я постоянно отвлекался на девушку и не мог сосредоточиться на том, что она рассказывала. — До этого никакой мудрости не было? — Вот, ты — умный. Сразу понял, — Пятнадцатая усмехнулась. — Не было мудрости. И себя никто не ощущал так, как о том речь идёт у мастеров. Всё это связано с треснувшим миром, понимаешь? — И местные знают об этом не больше нас? — Именно так, — кивнула Пятнадцатая. — Более того, они сложнее это ощущают. Мы — легче. Мы появились благодаря мудрости, мы — её часть. Когда Сангар пал, остатки сангаров смогли добраться сюда, в княжество Мобан, последний осколок Хенгонов. Они поделились знаниями о мудрости, о полезных свойствах некоторых частей тела неживых и немертвых. И именно тут они провели первый призыв ааори, когда армия серых начала наступление на селения на южных рубежах. Те, первые ааори, были брошены в бой без навыков и умений. Их считали грешниками, которым надо было искупить свои грехи. С копьем и щитом. Их тогда призвали несколько десятков тысяч. А назад вернулось несколько сотен. Но именно с них и началась вся школа ааори. Потому что, согласно всё тому же учению — они свой грех искупили и стали людьми, просто нерожденными. — Хорошо, получается, все ааори (нерожденные) отличаются от аори (рожденных) только тем, что нас призвали ради одной цели — сражаться? — Нет, — возразила Пятнадцатая. — Нас призвали искупать свой грех, и в этом и кроется неудобство для местных. Став вэри, ты как бы искупаешь свой грех, понимаешь? И с этого момента можешь заниматься чем душа желает. И многие так и делают — занимаются ремеслами, выращивают еду. Их называют бывшими вэри. И бесплатный совет: хочешь адекватные цены, иди к бывшим вэри в лавку. — Почему? — Потому для местных — ты грешник, искупающий свой грех. И они всеми силами должны тебе в этом помочь… Создавая максимум препятствий. В этом двойственность твоего положения в обществе. Станешь нори — хотя бы будешь считаться взрослым человеком… Но обязанным воевать и выполнять приказы. Да и мудрецы карающие тебя смогут поймать, и аори тобой помыкать ещё могут. С вэри — такое уже не пройдёт. Они приравнены к аори указом самого Императора. Странное состояние перевозбуждения отпустило на третий день. Тренировки с Пятнадцатой стали проходить легче. Кроме того, я постепенно запомнил всех неживых и начал изучать немертвых. Пять дней и чистая память — это очень много. И всё-таки тех же пяти дней мало, чтобы заново научиться жить. Хотя Пятнадцатая старалась. На пятый день она быстро свернула лекцию про местный бестиарий и отправила меня спать. — Завтра служба, но она не отменяет тренировок и лекций, Шрам, — девушка выглядела немного грустной. — Вообще-то мы часто целыми днями сидим в казарме. А ещё будет один выходной на двадцать восемь дней. Но вот так пять дней подряд — уже не получится, наверно. Завтра познакомлю весь новый десяток, будем работать. — Загрустила? — не удержался я от вопроса. — Ага, немного, — кивнула Пятнадцатая. — Ладно, хорош жалеть меня. Хочу отдохнуть, а ааори не отдыхают. Сначала школа нерожденных, теперь ааори — сил уже никаких нет. Вали отсюда. Спокойной ночи. — Спокойной ночи. Выходя, я подумал о том, что надо бы побыстрее стать нори. Потому что ещё год службы — и я просто свалюсь без сил. Глава 5 Утром следующего дня моя память порадовала меня афоризмом «Утро добрым не бывает». Оказывается, чтобы отоспаться за 900 дней недосыпа, пяти дней не хватает. А служба отличается от пяти дней отдыха тем, что утреннее построение отменяется только для тех, у кого ночью было дежурство. К счастью, будили утром в казарме ааори так же, как и в школе — гонгом. Но если в предыдущие дни я, подорвавшись на звук, ложился досыпать, то в этот раз всё-таки встал. Инструкции были получены заранее, и даже отрепетирован выход. Умыться, одеться, схватить своё копьё — и бегом. Плац был разбит на восемь линий, каждая из которых вмещала по десять десятков, но сейчас были заполнены только три линии — и даже это считалось большим количеством. Ааори никогда не набирали больше четырёх сотен — не было смысла. Чтобы быть стражей, ааори имели слишком мало уважения у местных, а использовать их «на подхвате» было слишком затратным. А для чего-то более серьёзного они не годились. За месяц в нори переходил десяток-два ааори, остальные продолжали тянуть лямку. Регулярные массовые чистки уменьшали количество учеников, а прошедшие Порку — пополняли личный состав. В последние месяцы, как я понял, серьезных мероприятий не было. Планировалась крупная зачистка в середине весны — именно на нее нацелилась Пятнадцатая, решив разом вывести в нори максимальное количество бойцов. «Со своими дальше спокойнее», — пояснила она. Мне оставалось только жалеть, что мне с ними в нори перейти не светит. На построении присутствовало три нори, выполнявшие роль сотников и командиров. Они раздали десятникам задачи на ближайшие сутки и всех отпустили. После построения весь десяток собрался в здании администрации, где накануне Пятнадцатая застолбила за нами один из учебных классов. Она рассадила всех по стульям вдоль стены, а сама встала напротив. — Меня вы все знаете. Я — Пятнадцатая и командую нашим десятком. Всё, чего я прошу от своих бойцов — это верности товарищам и рвения в учебе. Дружный и спаянный десяток имеет больше шансов отбиться от любого нападения. Умелые бойцы имеют больше шансов выжить. Взамен я готова помочь вам с экипировкой и обучением. Мой зам — Хохо! Хохо, на выход и представляемся. Со своего места поднялся долговязый молодой человек с длинными черными волосами, стянутыми в хвост. Он обвел всех взглядом и улыбнулся. — Для новеньких объясняю сразу. Я — пример того, как одно неосторожное слово становится прозвищем на три года. Когда-то я имел неосторожность прилюдно высказать свое восхищение одной очень симпатичной нори, которая в те времена была сотником в казарме. Когда она вошла в столовую, я восхищенно сказал: «Хо-хо!». Я много ещё чего хотел сказать о том, какие бывают красивые девушки, и как я рад её встретить, но меня уже несли к лекарю. А на первом построении наш сотник спросила, а не выздоровел ли её «Хохо». И с тех пор я такой. И нет — от сотника мне так и не перепало ничего. — Хохо! — возмутилась Пятнадцатая. Лицо у нее было серьезное, но глаза смеялись. — Ладно, всё. Заканчиваю! — Хохо снова разулыбался. — Я заместитель нашего десятника. Могу решить многие вопросы. Но особенно настаиваю обращаться ко мне, если Пятнадцатая начинает прищуривать глазки, вытягивать губы в полоску и двигать носом! — Я не двигаю носом! Пшёл отсюда на место! — Пятнадцатая попыталась от души пнуть зама, но тот от удара ушел и, уже усаживаясь, громко на весь класс прошептал: — Вот именно так она выглядит, когда вы должны обращаться ко мне! — Всё! — Пятнадцатая не удержалась и засмеялась. — Ладно, закончили веселиться. Хитрый, давай — твоя очередь. Со своего места поднялся светлый парень, не сильно старше меня и других новичков. Волосы у него уже росли, но были совсем короткими. — Всем привет, я Хитрый, — представился он. — Но я совсем не хитрый. Наоборот, я врать нормально не умею. А был бы я хитрым, наверно, никто бы и не назвал меня хитрым… — Хитрый хорош с копьём, — пришла ему на помощь Пятнадцатая и глянула на меня. — Хоть и пришел к нам в десяток недавно, но успел себя неплохо показать. Нож! На выход. На этот раз со своего места поднялся неприметный шатен и вышел к Пятнадцатой. — Меня зовут Нож, — сообщил он. Говорил Нож тихо, но расслышали все. — Вот. — Это всё, что ты можешь сказать, да? — Пятнадцатая выгнула бровь и внимательно посмотрела на ветерана отряда. — Всё, — так же тихо ответил он. Пятнадцатая раздражённо посопела, но гнать на место бойца не стала. — Нож у нас единственный, кто умеет не только копьём, но и ножами, кинжалами и короткими мечами. Хотя нам и не положено. Откуда умеет — он не знает и сам. Если кто-то хочет поучиться — подходите к нему. Садись, Нож, не сдал ты зачёт. — Ага, — Нож расщедрился на целый звук. — Так, теперь — Ладна, давай на выход, — Пятнадцатая махнула стройной девушке с тёмно-русыми волосами. Я помнил, что это именно темно-русый цвет, и у местных он встречался очень редко, что меня сильно удивило. — Всем привет, меня зовут Ладной, — сказала девушка. — Я в ааори уже третий год. Очень рассчитываю, что последний. Как и все, умею обращаться с копьём, а ещё хорошо умею шить и штопать, так что за небольшой презент могу помочь в починке одежды. Я вспомнил, что Пятнадцатая рассказывала: получить новый комплект одежды можно только раз в месяц. А три комплекта, которые были выданы после Порки, рано или поздно начнут приходить в негодность. Я шить не умел, даже представление об этом имел весьма посредственное — поэтому, похоже, стану презентовать Ладну, когда понадобится заделать прорехи. — Небольшой презент — это 10 к-ки за час работы, — сообщила Пятнадцатая. — Ладна, спасибо, садись. Кривой, твоя очередь. Кривой, как оказалось, сидел прямо рядом со мной. Единственное, чем он выделялся — глаза были на разном уровне, из-за чего постоянно казалось, что у него перекошено лицо. — Здрасьте, меня Кривым кличут. Я тут уже второй год. Какое-то время служил с Пятнадцатой. Здесь я в десятке — тоже новенький. Махаю копьем, часто использую топор. Но с топором я просто головы рублю — учить не возьмусь. Могу сам топор одолжить на время. — Негусто, — Пятнадцатая отправила Кривого на место и грозно посмотрела на ветеранов. — Вот просила же всех придумать какое-нибудь описание самих себя — и вижу, вы очень «ответственно» подошли к этому поручению. Хохо, Нож и Ладна, надеюсь, что к обучению новичков вы подошли с большей ответственностью. Новички, давайте все сюда. Я вас сама представлю. Когда я, Пузо, Зенка и Лись вышли, Пятнадцатая представила нас своим бойцам и коротко рассказала про каждого. Ничего нового я из этих описаний не узнал — они касались нашего прохождения Порки и умений. Как и из последующей зажигательной речи, в которой Пятнадцатая рисовала перспективы десятка. — Так, а теперь по текущим делам, — Пятнадцатая снова всех посадила на стулья, а сама встала напротив. — На нас сегодня: рубка дров, посыпка плаца песком. На этом — всё. Тогда во второй половине дня новички на плац — ближе к складам. Хохо, ты расскажешь им про обитателей леса, который нам, возможно, предстоит чистить. Все остальные — со мной на тренировку. Хохо, как закончишь — веди на тренировку и новичков. После ужина отрабатываем совместный бой в группе. Одна пятерка — против второй. — Чур, я в пятерке с Пятнадцатой, — сразу застолбила Ладна. — Не важно, в какой ты будешь пятерке, — Пятнадцатая нахмурилась. — Группа должна работать, а не отдельные бойцы. — Ты это где-то вычитала? — Хохо засмеялся. — Я хотя бы читала! — парировала Пятнадцатая. — А вот вы, если время позволяет, только отдыхаете. Кажется, дрова я рубил в первый раз в своей жизни. Хотя более правильным было бы слово не «рубить», а «раскалывать» и «распиливать». Дрова хранились в поленницах вдоль стен складов. Между складами и было место для рубки. Привозились дрова в виде необработанных бревен и складывались в высокие штабеля, силами ааори превращались в поленья и укладывались в поленницы. В настоящее время поленницы были почти пусты: за зиму топливо ушло на обогрев администрации и — немного — казармы. Если в школе нерожденных никто помещения не отапливал, то для ааори делалось послабление. Или нас просто берегли от простуд, чтобы не тратить на недостойных время лекарей. В любом случае, как объяснили мне ветераны, даже в самые холодные дни зимой в казарме было терпимо. Всегда можно было закутаться в одеяло и согреться в комнате. Распиливались брёвна на чурбаки при помощи длинного приспособления, которое вызывало в моей памяти слово «лобзик». Местные просто называли это «распилом». Устройство представляло собой длинную прямоугольную раму — высотой в пять ладоней и длиной в три шага[2 — в разделе "Сноски и примечания"]. Одна из длинных рам была уже остальных частей конструкции, а в нее частым гребнем были вкручены мелкие зубчики, направленные чуть в стороны — чтобы выступать за края рамы. Зубчики заменялись по мере того, как ломались или тупились. Пара бойцов бралась за короткие части «распила», приставляла к бревну и по очереди тянули распил на себя. Сначала тяжело — потом, когда приноравливались, дело шло быстрее. Если бревно оказывалось слишком толстым — его переворачивали.