То, что я вижу за углом двери, останавливает меня на полпути. Лука склонился над стойкой, одной рукой упираясь в зеркало, в то время как другой яростно поглаживает свой член, крепко обхватывая себя, когда он дрочит его сильно и быстро. Упругая плоть поблескивает на свету, скользкая от чего-то, чем он сначала смазал ее. Звук его влажного прикосновения кулака к коже заставляет что-то сжаться глубоко у меня в животе, ответное покалывание тепла распространяется по паху и ногам. Я никогда не видела, как мужчина делает это, никогда даже не видела этого раньше, за исключением тех нескольких раз, когда смотрела порно. Я не могу перестать пялиться, зачарованная его видом, его кулак скользит по толстой, пульсирующей длине снова и снова, по сердитому красному кончику и обратно вниз. Его движения резкие, отчаянные, ноги расставлены в стороны. В том, что он делает, нет ничего чувственного. Он все еще полностью одет, только ремень расстегнут, и молния расстегнута, и что-то в этом делает его еще более горячим. Я вижу его отражение в зеркале, его челюсти сжаты, горло покраснело, когда он ласкает себя быстрее, подталкивая себя к оргазму. Я слышу, как он стонет, тяжело дыша, его бедра толкаются в кулак, как будто он трахает его. Я знаю, без сомнения, что он представляет меня склонившейся над прилавком, что это в мою киску он входит с такой силой, что это мое возбуждение стекает по его длине, что это в меня он собирается кончить вместо своей руки. С приливом пьянящего возбуждения, смешанного со смущением, я осознаю, что мокрая, мои трусики снова пропитались им, и у меня возникает внезапное желание залезть под юбку и потрогать себя, довести себя до оргазма, пока я наблюдаю, как мой муж дрочит, а он и не подозревает, что я рядом. Я прислоняюсь к стене, говоря себе, что проведу только по внутренней стороне бедра, только потру пальцами внешнюю сторону трусиков, что я просто хочу узнать, насколько я мокрая на самом деле. Мне приходится сильно прикусить губу, чтобы не вскрикнуть, когда мои пальцы скользят под ткань, потирая мой клитор быстрыми, плотными кругами, когда Лука работает своей рукой. На его лице почти боль, а не удовольствие, его зеленые глаза пылают какими-то темными эмоциями, и я знаю, что он, должно быть, близко. Я тоже. Я собираюсь кончить, когда он это сделает. Я знаю это. В тот момент, когда я вижу, как он дергается вперед, с его губ срывается глубокий стон, а сперма вытекает из его члена, мне приходится засунуть кулак в рот, чтобы не закричать, и тереться о ладонь, пока мои ноги дрожат. Мои колени почти подгибаются, моя собственная кульминация захлестывает меня, когда я наблюдаю, как мой муж кончает в свой кулак, его рука все еще беспорядочно дергается, пока он не выжимает все до последней капли из своей пульсирующей длины. А потом, пока я наблюдаю, Лука смотрит на свое отражение в зеркале, мускул на его щеке дергается, а челюсть сильно сжимается. — Черт! — Кричит он, его голос наполняет комнату, и его кулак ударяет по стеклу. Один раз, а потом еще два. Зеркало разбивается вдребезги, его осколки со звоном падают в раковину. Его рука прижимается к остаткам зеркала, и я вижу, как кровь стекает по стеклу, стекает по его пальцам, когда он склоняет голову. О Боже. Лука. Что-то сжимается у меня в груди, и я иду к нему, не раздумывая. Вид его окровавленного и израненного тела задевает что-то глубоко внутри меня, и я иду в ванную, мое сердце бешено колотится, когда я осторожно приближаюсь к нему, как к раненой собаке, которая может укусить. — Лука? — Я шепчу его имя, мой голос дрожит. — Ты ранен. Позволь мне помочь… — Он поворачивается ко мне лицом, его зеленые глаза сияют от эмоций, настолько опасных, что я отшатываюсь, внезапно испугавшись. — Убирайся! — Ревет он, сжимая свою кровоточащую руку. — Убирайся нахуй! Я бегу. Я не знаю, что еще делать. Я выскакиваю из комнаты, бегу по коридору к себе и захлопываю за собой дверь, тяжело дыша, когда прислоняюсь к ней. И тогда, только тогда, когда я опускаюсь на ковер и закрываю лицо руками, я разражаюсь слезами. ЛУКА На следующий день я вызываю Франко к себе в офис. Там также есть неожиданный гость, который уже сидит в одном из кожаных кресел к тому времени, когда входит Франко. Анастасия Иванова. — Какого хрена она здесь делает? — Спрашивает Франко с испуганным выражением лица. — И что, черт возьми, случилось с твоей рукой? Он бросает взгляд на мою правую руку, замотанную марлей и бинтами. Я не стал утруждать себя походом в больницу. Несколько мучительных минут с пинцетом, извлекающим осколки стекла, и позже аптечка первой помощи, и все это должно хорошо зажить. Возможно, от этого останутся шрамы, но мне на это наплевать. Если я не разберусь с этим в ближайшее время, несколько шрамов будут наименьшей из моих забот. — Она здесь, потому что она нам нужна, — решительно заявляю я. — Нам нужно знать, чего хочет Виктор. И поскольку он настаивает на том, чтобы играть со мной в застенчивость и отказывается дать мне ответ, который я готов принять, мы собираемся прибегнуть к другим методам. — Что, мы собираемся послать ее убить его? Гребаную балерину? — Франко фыркает. — Удачи, мать твою. — Послушай… — начинает говорить Анастасия, но я заставляю ее замолчать свирепым взглядом. Она откидывается на кожаное сиденье, выражение ее лица мятежное. — Нет. — Я откидываюсь на спинку стула, переводя взгляд с них двоих на Франко, который плюхается на сиденье рядом с Анастасией. — Мы пробовали запугивать. Мы пробовали боль. Мы угрожали Виктору и пытали его людей, но ничего из этого не сработало. Так что теперь мы попробуем что-нибудь другое. — Я натянуто улыбаюсь. — Удовольствие. У Анастасии отвисает челюсть. — Что? — Ее голубые глаза кажутся очень круглыми на бледном, нежном лице, и мне хочется рассмеяться. Я присмотрелся к ней. Я глубоко погрузился в ее прошлое, когда она впервые стала соседкой Софии по комнате, когда Росси хотел ее убить, чтобы драгоценная дочь Джованни не делила крышу с "грязной русской сукой", как он так галантно выразился. Маленькая балерина иммигрировала вместе со своей матерью в детстве. После того, как ее отца казнили за то, что он провалил задание, на которое его послал пахан в Москве. Ему было приказано убрать всю семью, отца, мать и детей за преступление, совершенное отцом против Братвы. Отец Анастасии был готов убить этого человека без вопросов. Возможно, даже жену, в конце концов, она помогла своему мужу скрыть улики от пахана и знала о деньгах, которые он украл. Но дети? Он не мог этого сделать. Он заплатил за это своей жизнью. Мать Анастасии сбежала, забрав свою дочь на Манхэттен, где она явно надеялась, что они смогут исчезнуть. Конечно, никто из Братвы никуда не исчезал. Но им было наплевать на суку мертвого солдата и его младенца. Сначала я подумал, не отправили ли Анастасию жить к Софии, чтобы следить за ней и отчитываться перед Братвой. Именно этого Росси и боялся. Но я не видел никаких доказательств того, что это было так. — Знаешь, я спас тебе жизнь, — небрежно говорю я. — Росси хотел тебя убить, когда ты переехала к Софии. Но я убедил его, что ты не представляешь угрозы. Так что я бы сказал, что ты у меня в долгу, маленькая балерина. — У меня есть имя. — Анастасия пристально смотрит на меня в ответ. — Так что, ты хочешь, чтобы я трахнула Виктора? — Фыркает она. — Звучит как хороший способ умереть. — Ты можешь так же легко умереть в любом другом месте. Несчастные случаи случаются постоянно, каждый день. Ты могла бы идти по улице и бац… — Я щелкаю пальцами здоровой руки. — Что-то происходит. Падающий кирпич. Прохожий с пистолетом. Машина, которая ездит на красный свет. — Я холодно улыбаюсь ей, поясняя, что имею в виду. По выражению ее лица я вижу, что она понимает. — Но нет, не Виктор. Я хочу, чтобы ты внедрилась в Братву, да. Я хочу, чтобы ты получила информацию для нас, от одного из его бригадиров. Соблазняя его. Убеди его поделиться секретами, пока ты лежишь с ними в постели и дразнишь его. Мужчины разговаривают, когда их отвлекает секс. — Ты точно это знаешь? — Анастасия ухмыляется. — Значит, ты умеешь разговаривать? — Это не твое дело. — Я свирепо смотрю на нее. — Может быть, я спрошу Софию. — Я бы на твоем месте поостерегся втягивать Софию в неприятности в наши дни. Я слегка поджимаю губы. — Что ты скажешь? Ты сделаешь это? — Подожди, — перебивает Франко. — Ты действительно думаешь, что это решение? Конечно, они знают, что она подруга Софии. Что, если они сложат дважды два, и это даст нам результат? Виктор не оценит… — Я уверен, он оценит это больше, чем то, что мы продолжаем возвращать его людей по частям, — спокойно говорю я. — И, в конце концов, здешняя маленькая Анастасия не славится целомудрием. Так? — Я смотрю на нее, на моем лице все та же холодная улыбка. — Тебе нравится спать с кем попало, посещать подпольные клубы и запрыгивать в постель к сомнительным мужчинам. Разве это не правда? Анастасия краснеет. — Я не обязана сидеть здесь и выслушивать, как вы, два придурка, называете меня шлюхой, — шипит она, поднимаясь со стула. — Пошел ты. — Сядь! — Мой голос гремит в маленькой комнате, и даже Анастасия, несмотря на весь свой вызов, отшатывается. — У тебя есть выбор, — говорю я ей, устремляя на нее испепеляющий взгляд. Но, как и София, она не уклоняется от этого. Ни одна из этих женщин не знает, когда отступить, мрачно думаю я. — Ты можешь сделать так, как я прошу, или смириться с последствиями. — И что же это такое? — Спросила она, глядя на меня с вызовом на лице, и в этот момент я осознаю, по какому пути иду. Она может выйти за тебя замуж или умереть. Голос Росси эхом отдается у меня в голове. Я уверен, ты знаешь, какой из них я бы предпочел. Я поклялся, что, когда стану доном, я буду править по-другому. Что я сделаю другой выбор. И все же я здесь, делаю первые шаги по тому же пути. — Ты знаешь, что, черт возьми, произойдет, если ты бросишь нам вызов, — говорит Франко, его глаза сужаются, и я резко оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него. — Я еще не запрашивал помощи. — Мой голос напряжен. — Когда мне понадобится подкрепление, я дам тебе знать. — Извини, чувак. — Франко пожимает плечами, но по его голосу можно понять, что ему не так уж и жаль. — Что, ты собираешься убить меня? — Анастасия пристально смотрит на меня. — Если я не соглашусь пойти трахнуть кого-то из братвы ради тебя? — Она смеется, качая головой. — Вау, София действительно возненавидит тебя после этого. Ты просто пытаешься разрушить свой брак, не так ли? — Я не думаю, что это хорошая идея, — вставляет Франко, и я сердито смотрю на него, раздраженный тем, что меня прерывают во второй раз. Но я также удивлен. Не то чтобы ему было не насрать на Анну. Так что я не могу себе представить, в чем его проблема с этим планом. — Ты хотел, чтобы я что-то сделал с этим, — говорю я натянуто. — И вот я кое-что делаю. Мы дадим Анастасии маленький диктофон, который легко спрятать. Он уловит все, что скажет ее метка. У них не должно быть никаких причин подозревать ее, особенно если она хороша в своей работе, а я бы не предложил этого, если бы не думал, что она будет хороша. — Спасибо. — Сухо говорит Ана. — Это пустая трата нашего времени и подвергание ее ненужной опасности, — говорит Франко, все еще протестуя. — Подумай о том, что будет чувствовать София, если ее лучшую подругу убьют из-за того, что мы послали ее шпионить за русскими. Ты знаешь, что они делают со шпионами и предателями. Ты действительно собираешься подвергнуть Анастасию такой опасности? Я хмурюсь. — Я никогда не видел, чтобы ты так беспокоился о Софии или о какой-либо другой женщине. Ты едва ли ты так беспокоишься о своей жене. Франко пожимает плечами, его лицо ничего не выражает. — Ты же сам говорил, что хочешь быть меньше похожим на Росси, чувак. — Вот почему я не угрожаю Анастасии смертью, — криво усмехаюсь я. — А ты не угрожаешь? — Ее рот кривится, выражение лица подозрительное. — Ну и что, если я откажусь? — Тогда ты отказываешься. Но, Анастасия, они охотятся за твоей лучшей подругой. София нуждается в нашей защите. — Я знаю, в чем слабость Аны. Если и есть какой-то способ заставить ее согласиться на то, чего мы хотим, так это воззвать к ее любви к подруге. Она с гораздо большей вероятностью согласится, если почувствует, что делает это для Софии, а не для меня. — Ты действительно думаешь, что это поможет ей? — Если мы сможем выяснить, чего может хотеть Виктор, кроме нее, или что-то, что мы можем использовать в обмен на то, что он прекратит насилие против нас, тогда да. Но мы пытались сделать это с помощью насилия. Нам нужно попробовать что-то другое, и ты наш лучший выбор для этого. — Потому что я русская? — Да, — говорю я прямо. — Они будут готовы поверить, что ты пытаешься проникнуть в Братву, получить защиту, став любовницей или женой одного из бригадиров. Ана нервно облизывает губы. — Хорошо, — говорит она наконец. — Я сделаю это. — Я все еще думаю, что это слишком опасно, — начинает говорить Франко. — Есть и другие способы достижения… — Хватит! — Я качаю головой. — Я долгое время укрывал тебя, Франко. Но пришло время тебе повзрослеть и научиться принимать трудные решения. Да, мы подвергаем Анастасию опасности. Но мы постоянно подвергаем людей опасности. Она очень способная. — Я улыбаюсь ей, стараясь сделать это настолько искренне, насколько это возможно в моем нынешнем настроении. — Верно? — Конечно. — Ана хмурится. — Клянусь богом, Лука, если из-за тебя меня убьют… — Ты будешь преследовать меня. Конечно. — Машу я ей рукой. — Я перевоплощусь в гребаную ведьму и буду вырывать тебе ногти, пока ты спишь, — говорит она, свирепо глядя на меня. — Я знаю, что они сделают со мной, если поймают. — Тогда не попадайся, — просто говорю я. — Если они не поверят, что ты пытаешься привязаться к члену клуба, тогда предоставь им небольшие фрагменты информации. Притворись, что ты используешь свою близость ко мне через Софию, чтобы предать меня. Если тебе понадобятся мелочи, которые не будут слишком вредными, дай мне знать, и я дам тебе все, что смогу. Ты умная девушка, Анастасия. Я уверен, с тобой все будет в порядке. Взгляд, который она бросает на меня, говорит о том, что она не так уверена. Но на данный момент я не уверен, что еще можно сделать. Пришло время нам всем начать рисковать.