Еще никому не удавалось выжить после укуса ядовитой летучей мыши. Алхимики бились над тем, чтобы разгадать эту загадку; иеромонахи искали, какому именно божеству приписать это чудо. Чтобы хоть как-то развеяться, Никс слушала разговоры тех, кто проходил через келью. Выслушивала предположения и догадки. Посетители говорили так, словно ее здесь не было. «Не может быть и речи о том, чтобы она получила полную дозу яда. Готов поспорить, отравление было легким». «А может быть, это был лишь обман, притворство». «Как знать, быть может, это Дочь мрачно улыбается девочке». «Или это было светлое благословение Сына. Кажется, в глубоком сне девочка обращалась к луне и…» Этот последний разговор прервало появление настоятельницы Гайл, которая выпроводила назойливых иеромонахов выразительным поднятием бровей. При этом она строго посмотрела на Никс – словно та в чем-то провинилась. Однако в этой келье скрывалось еще одно чудо помимо того, что Никс осталась в живых. Девушка потерла веки, зудящие от постоянного внимания к вернувшемуся к ней зрению. Всякий раз, когда они устало смыкались, кто-нибудь тотчас же открывал их снова. Особенно внимательно Никс прислушивалась к любым попыткам объяснить это второе чудо, от которого она сама до сих пор не могла прийти в себя. Она словно вышла из темной пещеры на яркий солнечный день. И хотя ей следовало бы радоваться этому, в глубине души она хотела вернуться в знакомый уют той пещеры. Даже при первой своей попытке пройтись сегодня утром, опираясь на руку настоятельницы, девушка почувствовала себя младенцем, только появившимся на свет. Ей хотелось списать все на слабость после стольких дней, проведенных в постели, но она понимала, что отчасти это обусловлено тем, что она еще не могла привыкнуть к своему новообретенному зрению. За столько лет слепота, наполненная тенями, так глубоко укоренилась в ее душе, костях, в ее движениях. И теперь ее рассудок силился связать то, кем она была в прошлом, с этим новым зрячим человеком, какой она стала сейчас. Похоже, настоятельница чутко это понимала. – Ты непременно обретешь уверенность, – заверила она Никс. Девушка посмотрела на стоящую в углу трость, длинную палку из древесины вяза, которую она забыла в астроникуме целую вечность назад. До сих пор, даже несмотря на чудодейственно вернувшееся зрение, палочка была ей нужна. Вздохнув, Никс закрыла глаза ладонями. Темнота по-прежнему оставалась для нее родным домом. – Уф, похоже, я засиделся здесь, – смущенно пробормотал отец. – Только посмотри, ты уже трешь глаза. Наверное, устала. Не буду тебе мешать, отдыхай! Никс отняла руки от лица. На губах у нее мелькнула бледная улыбка, однако сердце было наполнено болью. – Что ты, отец! Я всегда тебе рада. Девушка посмотрела на человека, который спас ее из болот, предложил ей кров и свою любовь. Всего за один день новообретенное зрение открыло ей столько тонкостей и глубин окружающего мира, однако тут оно не дало ничего нового. Лицо отца оставалось таким же, каким она его всегда знала. За долгие годы Никс подробно исследовала все его складки, все шишки и шрамы, оставленные прошлым. Ее пальцы гладили его редеющие волосы. Ладони ощупывали обтянутый кожей череп. И к настоящему времени все выражения лица отца, улыбающегося и хмурящегося, были знакомы ей лучше своих собственных. Даже его глаза оказались такими же, какими их представляла Никс: мутно-зелеными, похожими на илистое дно залитого солнцем пруда. Ей не требовалось зрение, чтобы узнать этого человека. Теперь девушка поняла, как сильно ошибалась всего какое-то мгновение назад. Она всмотрелась в лицо, в котором, как в зеркале, отражалась вся ее любовь. «Вот где мой настоящий дом». Отец встал, собираясь уходить. – Мне пора идти. – Возможно, тебе следует задержаться, торговец Полдер, – прозвучало из дверей возражение. Никс и ее отец повернулись к двери. В келью вошла настоятельница Гайл, а следом за ней – физик Ойрик. – Мне хотелось бы, чтобы ты рассказал о том дне, когда нашли Никс в болоте, младенца, брошенного в трясине. – Гайл жестом предложила приемному отцу Никс сесть обратно на табурет. – Возможно, это поможет понять то, что произошло. И как быть дальше. Сдернув с головы шапку, отец Никс с готовностью кивнул, расправляя испачканную куртку, словно стесняясь своего вида. – Разумеется, ваше верховенство! Все что угодно, лишь бы помочь вам и моей девочке! Никс нахмурилась, раздраженная подобострастием своего отца. У него не было никаких оснований кланяться и лебезить перед высшими чинами Обители. Пройдя в келью, настоятельница устало вздохнула, присаживаясь на край кровати. Теперь они с отцом Никс оказались лицом к лицу. – Благодарю, торговец Полдер. Отец Никс облегченно расслабился. До Никс вдруг дошло, что до сих пор она видела настоятельницу только с властно расправленными плечами. Теперь манеры Гайл были заметно теплее – в них сквозил не столько строгий приказ, сколько приглашение. Физик Ойрик остался стоять, скрестив руки на щуплой груди. – Что вы хотите знать? – спросил отец Никс. – Насколько я понимаю, ты нашел Никс шестимесячным младенцем. – Да, совершенно верно. – Отец Никс улыбнулся, расслабляясь еще больше, радуясь возможности поведать свой рассказ, которым он с радостью делился с каждым, кто был готов его слушать. Он снова повторил, как услышал доносящийся из болота плач малышки. – Конечно, первым ее услышал старина Ворчун. Он буквально притащил волокушу к ней. – И больше ты никого поблизости не видел? – спросила Гайл. – Никаких следов того, кто оставил младенца? – Ни отпечатка ноги, ни сломанной тростинки, – покачал головой отец Никс. – Девочка словно свалилась прямиком с неба на ковер болотной травы. Настоятельница оглянулась на Ойрика. Тот поджал губы, затем сказал: – И маленькая Никс была слепая уже тогда? Улыбка у отца Никс на лице погасла. – Верно. Ее глаза уже тогда были затянуты голубым туманом. Не были такими хрустально-чистыми, как сейчас. Возможно, именно поэтому малышку бросили на болоте. Жизнь в сердце трясины очень нелегкая. Но так оно и к лучшему. Кто-то потерял – я нашел. Никс снова задумалась о том, кем были ее родители. Давнишняя горечь резанула ей сердце. Она была не такая великодушная, как ее отец. Девушка кашлянула, желая перевести разговор с этой болезненной темы. – Какое это имеет отношение к тому, что со мной произошло? – спросила она. Все взгляды обратились к ней, но ответила настоятельница. – Мы с физиком Ойриком не думаем, что ты родилась незрячей. Никс вздрогнула, услышав это утверждение. – У меня нет никаких воспоминаний о… – Ты можешь ничего не помнить, – перебил ее Ойрик. – Но, очевидно, способность видеть была у тебя всегда. И только голубоватый туман, затянувший белки твоих глаз, скрывал от тебя окружающий мир. – И вот теперь он развеялся, – сказал отец Никс. – Воистину чудо! Самое настоящее благословение Матери! Никс не отрывала взгляда от настоятельницы. – Как вы думаете, что произошло со мной, что много лет назад меня ослепило? Оглянувшись на физика, Гайл снова повернулась к девушке. – Мы считаем, что нечто на болотах повредило тебе. Возможно, какой-нибудь яд. Или отравленный воздух. – Там, в трясине, полно всякой гадости, – кивнул отец Никс. Ойрик шагнул ближе, его голос наполнился любопытством. – Также возможно, все это стало реакцией на то, с чем ты повстречалась на болоте. Я читал трактаты о том, как древняя пыль в помещениях может вызвать воспаление слизистой оболочки глаз. Обыкновенно это списывается на присутствие призраков или заточенных демонов. Но некоторые считают, что это может быть связано с похожим воздействием, поражающим многих весной из-за пыльцы в период цветения, – те, кто живет в Южном Клаше, называют это «розовой лихорадкой». Судя по выражению его лица, отец Никс был сбит с толку. – Но какое отношение это имеет к слепоте Никс? – Как правило, подобные реакции, если они не оказываются смертельными, затихают сами по себе, – ответил Ойрик. – Однако иногда после них остаются тяжелые последствия. – Он указал тощим пальцем на Никс. – Вроде слепоты. – Но почему я сейчас исцелилась? – спросила девушка. – Мы полагаем, – повернулась к ней настоятельница, – что твой организм, сражаясь с ядом, избавился также и от прошлой пагубы. – Если это так, – добавил физик, – возникает вопрос: не может ли настоящее помочь заглянуть в прошлое? – Что вы имеете в виду? – нахмурилась Никс. Гайл потрепала ее по прикрытой одеялом ноге. – Как ты можешь догадаться, я не из тех, кто верит в болотных ведьм, читающих будущее по брошенным костям. Напротив, я ищу решения, лежащие у всех на виду. Если тебя действительно исцелил яд летучей мыши Мирра, возможно, недуг, поразивший тебя в младенчестве, также был каким-то образом связан с этим обитателем болот. – С другой летучей мышью? – нахмурилась Никс. Ей хотелось отмести подобное предположение, однако она хорошо помнила, какой безотчетный ужас охватывал ее, в отличие от других учеников, когда жуткая тварь с криком пролетала над головой. «Неужели это правда?»