Билли помнит, как охнул. И рыгнул. А потом у него появился синяк над грудиной. а он упал. Я подошел и сказал себе что может быть придется застрелить его еще раз. Я бы застрелил. Он был мамин хахаль, но он поступил плохо. Он был плохой человек! — Но он был мертв, — вслух говорит Билли. — Боб Месс умер. Его охватывает желание стереть этот ужас. Но он сохраняет документ. Что бы там ни подумали про его текст другие, Билли он нравится. Даже хорошо, что получилось так ужасно, потому что правда бывает ужасна. Видимо, он теперь в самом деле писатель — даже думает как писатель. Эмиль Золя наверняка думал так же, когда создавал «Терезу Ракен» или когда описывал больную, гниющую заживо Нану. Лицо горит. Билли вновь идет в мини-кухню и брызгает водой себе на лицо. Воспоминания о том, как он застрелил Боба Месса, его не волнуют, а вот вспоминать Кэти больно. Приглядывай за сестрой. Как это, оказывается, здорово — писать. Он всегда об этом мечтал, и вот он пишет. Здорово. Но кто мог знать, что это так больно? Звонит стационарный телефон. От неожиданности Билли подскакивает на месте. Ирв Дин сообщает, что ему пришла посылка с «Амазона». Билли благодарит и говорит, что сейчас спустится и заберет. — Чего только там не продается! — восклицает Ирв. Билли соглашается, а сам думает: Вы и половины не знаете. 7 Это еще не парики. «Амазон» доставляет быстро, но не настолько; парики придут завтра. Сегодня ему привезли то, что поместится в тайник над дверью между кабинетом и кухней, но Билли не собирается хранить это там. Все добро с «Амазона» он отвезет в мидвудский желтый домик. Открыв коробку, он по одной достает оттуда купленные вещи. Из гонконгского магазинчика «Фан-тайм» ему приехали усы из натуральных человеческих волос. Светлые — как один из париков. Они слегка лохматы и густоваты, надо будет подровнять. Он ведь хочет слиться с толпой, а не привлекать к себе внимание. Следующий предмет — очки в роговой оправе с прозрачными стеклами. Найти их оказалось на удивление непросто. Очки для чтения можно купить в любой аптеке, но у Билли очень острое зрение, 20/10, и от любых диоптрий начинает болеть голова. Он примеряет очки. Сидят чуть свободнее, чем хотелось бы. Можно немного подкрутить винты, а впрочем, необязательно: сползающие на нос очки придадут ему ученый вид. Последний, самый дорогой, предмет — это pièce de résistance[12]. Накладной силиконовый живот, который можно купить на «Амазоне» в магазине «Мам-тайм». Стоит он немало, потому что размер регулируется: можно изобразить шестимесячный животик, а можно и девятимесячный. Застегивается он на липучки. Билли знает, что такими животами часто пользуются магазинные воришки: охранников гипермаркетов даже специально об этом предупреждают при приеме на работу. Но Билли приехал в Ред-Блафф не воровать, и носить этот живот — когда придет время — будет не женщина. Его будет носить он сам. Глава 5 1 В четверг Билли подъезжает к временному дворцу Ника незадолго до семи часов вечера. Он где-то прочитал, что вежливый гость приходит ровно за пять минут до назначенного времени — ни минутой раньше или позже. На сей раз его встречает Поли. Ник опять поджидает внутри, подальше от камер пролетающих мимо полицейских дронов (маловероятно, но мало ли). Улыбка на максимум, руки раскинуты в стороны и готовятся заключить Билли в дружеские объятия. — Сегодня в меню шатобриан. Я нанял повара — не знаю, что он забыл в этом захудалом городишке, но готовит отменно. Тебе понравится. И не объедайся сразу, прибереги местечко. — Он отстраняется от Билли и хрипло шепчет: — До меня дошли слухи, что нас ждет «Запеченная Аляска». Обеды из микроволновки тебе небось уже надоели, а? А? — Порядком надоели, — кивает Билли. Появляется Фрэнк. На нем розовая рубашка с галстуком-пластроном, а волосы уложены сверкающими волнами высоко над вдовьим мыском, как у Эдди Мюнстера из «Семейки монстров». Словом, он выглядит как отпетый бандит из гангстерского фильма, которого должны порешить на первых минутах. В руках у него поднос с большой зеленой бутылкой и бокалами. — Шампусик. «Моте и Шандон». Он ставит поднос на стол и мастерски извлекает пробку из бутылки. Никаких брызг, даже хлопка не слышно. Может, Фрэнки Элвис не умеет читать по-французски, но шампанское открывает великолепно. И разливает тоже. Ник поднимает бокал. Остальные следуют его примеру. — За успех! Билли, Поли и Фрэнк чокаются и выпивают. Шампанское приятно ударяет в голову, но от второго бокала Билли отказывается. — Я за рулем. Не хочу, чтобы меня остановили. — В этом весь Билли, — говорит Ник своим амиго. — Все продумывает на два хода вперед. — На три, — поправляет его Билли, и Ник смеется, как будто не слышал ничего смешнее с тех пор, как умер Хенни Янгмен. Амиго прилежно смеются вместе с ним. — Ладно, — объявляет Ник. — Хватит с нас шипучки. Mangiamo, mangiamo[13]. Ужин в самом деле отменный: на первое подают французский луковый суп, затем маринованную в красном вине говядину, а на десерт — обещанную «Запеченную Аляску». Все, кроме десерта, приносит угрюмая женщина в белой форме. Десерт вкатывает на тележке сам шеф-повар. Выслушав аплодисменты и комплименты, он благодарно кивает и удаляется. Ник, Фрэнк и Поли ведут беседу — главным образом о Вегасе: кто где играет, кто где строится и кто подал документы на игорную лицензию. Как будто не понимают, что Вегас безнадежно устарел, дивится Билли. Возможно, они действительно об этом не догадываются. Джорджо так и не приходит. Когда после ужина официантка приносит всем ликер, Билли отказывается. Ник тоже. — Мардж, вы с Аланом можете идти домой, — говорит Ник. — Было очень вкусно, благодарю. — Спасибо, но мы только начали все убира… — Уборка может подождать до завтра. Вот. Передай это Алану. На такси, как говорил мой папаша. — Он сует официантке несколько купюр, она обещает все передать и уже собирается уходить, когда Ник ее окликает: — Ах да, Мардж! Она оборачивается. — Вы ведь не курили в доме? — Нет. Ник кивает. — Поторопитесь, ладно? Билли, идем в гостиную — надо перетереть. А вы, ребятки, займитесь чем-нибудь. Пол говорит Билли, что был рад встрече, и направляется к выходу. Фрэнк выходит вслед за Мардж в кухню. Ник бросает салфетку в размазанные по тарелке остатки десерта и уводит Билли в гостиную. В дальнем конце громоздится камин (в таком и Минотавра можно зажарить), в нишах красуются статуи, а на потолке — порноверсия Сикстинской капеллы. — Круто, да? — спрашивает Ник, обводя взглядом убранство. — Очень, — отвечает Билли, а сам думает, что если ему придется просидеть в этой комнате хотя бы час, он сойдет с ума. — Садись, Билли, в ногах правды нет. Билли садится. — А где Джорджо? Вернулся в Вегас? — Может быть, — отвечает Ник. — А может, он в Нью-Йорке. Или в Голливуде — встречается с киношниками насчет экранизации одной отличной книжки. Читай — не твоего ума дело. Что ж, Ника можно понять. Билли ведь просто его подчиненный. Вольный стрелок, как говорили в старых вестернах, которые так любил мистер Степенек. При мысли о мистере Степенеке Билли сразу представляет себе тысячу разбитых автомобилей — по крайней мере ребенком ему казалось, что их там тысяча, а может, столько там и было, — с потрескавшимися лобовыми стеклами, мерцающими на солнце. Сколько лет он не вспоминал про автомобильное кладбище? Дверь в прошлое теперь открыта. Билли может захлопнуть ее и запереть, но не хочет. Пусть оттуда дует ветер. Он холодный и свежий, а в его комнате давно стоит духота. — Алло, Билли. — Ник щелкает пальцами. — Билли, прием! — Я тут. — Да? А то мне на минутку показалось, что я тебя потерял. Слушай, ты в самом деле что-то пишешь? — Пишу, — признается Билли. — Про свою жизнь? Или выдумываешь? — Выдумываю. — Не про Арчи Эндрюса и его друзей, а? — Улыбается. Билли мотает головой, тоже с улыбкой. — Говорят, многие писатели, впервые взявшись за перо, берут за основу собственный опыт. «Пиши то, о чем знаешь» — помню, нас даже на английском так учили, в старших классах. Школа «Парамус-хай», «Вперед, спартанцы», все дела. Это, случайно, не про тебя? Билли изображает рукой качели. И тут его якобы озаряет: — Слушай, а ты что, читаешь мою писанину? — Опасный вопрос, но он ничего не может с собой поделать. — Просто мне бы не хотелось…