Видимо, она все-таки его слышит, потому что вторую руку кое-как засовывает в рукав сама. Билли укладывает девушку обратно, выдыхает и тыльной стороной ладони отирает пот со лба. Футболка сбилась у нее над грудью. Он оправляет ее спереди, приподнимает туловище в районе живота, оправляет футболку сзади. Девушку опять колотит, при этом она тихонько всхлипывает. Билли просовывает руку ей под колени, приподнимает ее и стягивает футболку вниз, прикрывая ягодицы и бедра. Господи, одеваю, как младенца, думает Билли. Хорошо бы она не обмочила кровать — другого постельного белья у него нет, а ближайшая прачечная самообслуживания находится в трех кварталах отсюда. Однако вероятность такая существует. Ладно хоть кровь почти остановилась. Все могло быть и хуже. Ее могли порвать, как тряпку, даже убить. Может, этого насильники и добивались — раз швырнули ее в канаву. Но вряд ли. Скорее всего они просто напились или обдолбались чем-то вроде мета, вот и не соображали. Думали, очнется и сама пойдет домой, наученная горьким опытом. Билли встает, вновь отирает лоб и накрывает девушку одеялом. Она сразу же вцепляется в него, натягивает до подбородка и укладывается на бок. Вот и хорошо, а то вдруг ее опять стошнит. Вряд ли в ее желудке что-то осталось после тех фонтанов, что она устроила в коридоре, но чем черт не шутит. Даже под одеялом она продолжает трястись. Вот что мне с тобой делать? — думает Билли. Что, черт подери, мне теперь делать?! На этот вопрос нет ответа. Ясно только одно: он попал по полной. 4 Билли достает из комода пару чистых семейных трусов — в ящике остаются только одни. Потом идет в гостиную и садится на диван. Едва ли ему удастся уснуть, но даже если удастся, спит он чутко и непременно услышит, если она попытается удрать из квартиры. Ладно, и что тогда? Конечно, он ее остановит — хотя бы потому, что на улице холод, дождь и чуть ли не ураган, судя по завыванию ветра за окнами. Но это сегодня. А утром что? Она проснется с больной головой, в чужой квартире, без одежды… Ее одежда! Все еще валяется на полу мокрой грудой. Билли встает с дивана и относит все в ванную. По дороге заглядывает проведать свою непрошеную гостью. Храпеть она перестала, но до сих пор дрожит. К щеке прилипла мокрая прядь волос. Он нагибается и убирает ее с лица. — Умоляю, не надо, — говорит девушка. Билли замирает. Не дождавшись продолжения, уходит в ванную. Вешает на дверной крючок дешевую куртку. За шторкой есть ванная с душем, как во второсортных мотелях, и Билли, отжав футболку и юбку над ванной, вешает их сушиться на штангу. Тут он замечает на куртке три кармашка на молнии: один, совсем маленький, над левой грудью, и два диагональных сбоку. В нагрудном кармане пусто, а в боковом обнаруживается мужской бумажник и телефон. Вынув симку, Билли кладет телефон обратно. Пусть пока полежит на месте. Открывает бумажник. Первым делом находит ее водительские права. Девушку зовут Элис Максуэлл, она из Кингстона, Род-Айленд. Ей двадцать лет. А, нет, только стукнуло двадцать один. Фотографии на правах обычно ужасные — стыдно показать даже копу, который остановил тебя за превышение скорости, — но ее щелкнули очень неплохо. А может, Билли так только кажется, потому что сейчас она выглядит хуже, чем на любых казенных фотографиях. Глаза у нее большие, ясные, светло-голубые. На губах легкая улыбка. Первые права, думает Билли. Даже обновить не успела: на них еще стоит штамп о действующем для подростков запрете вождения по ночам. В бумажнике лежит одна-единственная кредитка, которую она аккуратно подписала: Элис Рейган Максуэлл. Еще есть студенческий билет экономического колледжа «Кларендон» (это здесь, в Ред-Блаффе), подарочная карта Эй-эм-си (не так ли называется сеть кинотеатров, принадлежавшая Кеннету Хоффу?), страховой полис с указанной группой крови (первой) и несколько фотокарточек. На них куда более юная Элис Максуэлл запечатлена со своими подружками, собакой и какой-то взрослой женщиной (вероятно, матерью). Еще есть фото парня: тот стоит без рубашки, в одних шортах, и улыбается. Наверное, ее школьный дружок. В отделении для купюр Билли находит две десятки, две купюры по одному доллару и газетную вырезку — некролог, посвященный некоему Генри Максуэллу. Похороны состоятся в баптистской церкви Христа, город Кингстон. Просьба вместо цветов и венков сделать пожертвование Американскому онкологическому обществу. На фотографии — немолодой мужчина с обвисшими щеками и редеющими волосами, аккуратно зачесанными на совершенно лысую макушку. С виду обычный человек без особых примет, мимо таких постоянно проходишь на улице, не замечая, но даже на скверной газетной фотографии Билли видит семейное сходство. Элис Рейган Максуэлл любила отца, раз носит с собой в бумажнике некролог. Это Билли по душе. Если она учится здесь, а отец похоронен там, значит, и мать скорее всего живет в Кингстоне. В ближайшие часы она вряд ли хватится дочери. Билли убирает бумажник в куртку, но телефон все-таки прячет в верхний ящик комода, под стопку чистых футболок. Наверное, стоит помыть в коридоре пол, пока рвота не засохла?.. Нет, лучше не надо. Если она проснется и решит, что это он — причина пожара в ее промежности, хорошо, если у него будет какое-то доказательство, что он притащил ее с улицы. Впрочем, это не означает, что он не мог воспользоваться ею позже, когда убедился, что в ближайшее время она не отбросит концы, не блеванет на него и не проснется в самый ответственный момент. Девушка по-прежнему дрожит. Это явно шок… Или действие какой-то дряни, которую ей подмешали в питье? Он слышал про руфи[35], но понятия не имеет, что бывает после его приема. Билли хочет уйти, и тут девушка — Элис — издает громкий стон. Отчаянный. Скорбный. Черт с тобой, думает Билли. Идея хуже не придумаешь, но какая теперь разница… Он ложится рядом с ней в постель. Обнимает ее со спины и прижимает покрепче к себе. — Вот так — тепло и хорошо. С тобой все хорошо. Согревайся, успокаивайся, и хватит уже трястись! Утром тебе станет лучше. Утром мы все уладим. Мне хана, опять думает он. Видимо, она действительно отогрелась — или просто остаточное действие руфи закончилось? Билли не знает, и ему в общем-то наплевать. Главное, что дрожь начинает утихать и вскоре прекращается. Храп тоже. Теперь ему слышно, как дождь барабанит по крыше и подоконникам. Дом уже старый и при сильных порывах ветра скрипит. Звук этот, как ни странно, успокаивает. Полежу пару минут и встану, думает Билли. Как только пойму, что она не вскочит посреди ночи и не заорет во всю глотку, что ее убивают. Всего две минутки… А потом он проваливается в сон. Ему снится, что в кухне стоит дым, пахнет горелым печеньем. Надо предупредить Кэти, сказать, чтобы скорее доставала печенье, пока мамин хахаль не вернулся домой, но говорить он не может. Это прошлое, и Билли — всего лишь зритель. 5 Ночью Билли резко просыпается — в полной уверенности, что проспал приезд Джоэла Аллена и запорол дело, на которое потратил несколько месяцев работы. Тут он слышит рядом дыхание девушки — спокойное, без храпа — и все вспоминает. Она спит, уткнувшись ягодицами ему в пах, и Билли с ужасом замечает, что у него эрекция. Это совершенно неприемлемо, просто ни в какие ворота! Вот только телу обычно плевать на обстоятельства, у него свои желания. Билли выбирается из кровати и в темноте, ощупью бредет в ванную, прикрывая рукой причинное место. Еще не хватало — в довершение всех бед — удариться твердым членом об комод. Не ночка, а гребаный цирк. Девушка не шевелится, спит. Судя по размеренному дыханию — крепко. Когда он добирается до ванной и закрывает за собой дверь, эрекция уже немного спадает — можно помочиться. Смыв в унитазе громкий, и вода будет течь, пока не подергаешь ручку несколько раз, поэтому он просто опускает крышку, выключает свет и бредет в темноте к комоду, где на ощупь находит свои единственные спортивные шорты на резинке. Закрыв дверь в спальню, он уже чуть увереннее проходит в гостиную — занавеска на окне-перископе отодвинута, и света уличного фонаря достаточно, чтобы ни обо что не удариться. Билли выглядывает в окно и видит лишь пустынную улицу. Дождь по-прежнему льет, но ветер немного утих. Билли задергивает занавеску и смотрит на наручные часы, которые так и не снял. Пятнадцать минут пятого. Надев шорты, он укладывается на диван и пытается придумать, как ему быть с девушкой, когда она проснется. В голове стучит одна-единственная мысль, нелепая, но правдивая: появление в доме нежданной гостьи, пожалуй, положило конец его писательству. А как все хорошо начиналось… Билли невольно улыбается. Нашел из-за чего расстраиваться — все равно что волноваться о запасе туалетной бумаги, когда сирены извещают тебя о приближении торнадо. Своему телу он не хозяин — и мыслям, по всей видимости, тоже. Билли закрывает глаза. Он хочет немного подремать, но вместо этого погружается в глубокий сон. А когда просыпается, девушка стоит над ним. В футболке, которую он на нее надел. И с ножом в руке. Глава 14 1 — Где я? Кто ты? Ты меня изнасиловал? Глаза у нее красные, волосы всклокочены. Ее портрет мог бы послужить иллюстрацией к статье «похмелье» в толковом словаре. Еще она перепугана насмерть, что вполне можно понять. — Тебя изнасиловали, но это сделал не я. Нож в ее руке — тот маленький ножик для чистки овощей, которым Билли ковырял занозы. Он забыл его на журнальном столике. Билли осторожно протягивает руку и забирает нож. Она не сопротивляется. — Кто ты такой? — спрашивает Элис. — Как тебя зовут? — Далтон Смит. — Где моя одежда? — Висит в ванной. Я тебя раздел и… — Раздел?! — Она опускает глаза на футболку. — И вытер полотенцем. Ты была мокрая насквозь. Продрогла. Как голова? — Болит. Такое чувство, будто я всю ночь пила, но я выпила всего одну бутылку пива… и, кажется, джин-тоник… Где мы? Билли скидывает ноги на пол. Элис пятится и поднимает руки: не подходи. — Кофе будешь? Она обдумывает его предложение, но недолго. Опускает руки. — Да. Аспирин есть? 2 Он варит кофе. Она тем временем выпивает две таблетки аспирина и медленно бредет в ванную. Запирается изнутри, но Билли это не волнует — такой замок при желании вышибет даже пятилетка. А десятилетка сорвет дверь с петель.