Как только второй отряд присоединился к остальным солдатам, плотным огневым кольцом они окружили лабораторию, несколько оставшихся в живых поняли, что им не выстоять, тогда бросили оружие, и встали на колени, заложив руки за головы. Подбежав к обратной стороне пещеры, из которой выносили ящики, Денис увидел высокую, но довольно узкую дверь, буквальна впаянную в камень, издалека эту дверь можно было принять за каменный скол. Трое солдат скрутили сдавшихся, ещё двое подняли с земли мужчин в штатском и заперли в одном из грузовиков, остальные рядом с Денисом стояли перед запертым изнутри входом в пещеру. — Тротилом? — спросил один солдат, глядя на Дениса. — Нет! — отрезал мужчина и, слегка прихрамывая, подошёл к правому выступу из скалы, — Сбруев! В твоих интересах открыть эту чёртову дверь! Иначе я сровняю этот камень с землёй! Ты знаешь меня, я не буду повторять дважды! У тебя пять секунд! Солдаты в недоумении переглянулись, а сделав пару шагов вперёд, увидели, как поблёскивает в камне стекло от видеокамеры. Назначенные пять секунд даже не успели протикать, как громко щёлкнул замок, раздался скрежет вокруг всей двери, а ещё через пару секунд, она приподнялась вверх. Внутри была темнота, а наружу высунулся невысокий худой мужчина, весь седой, но не выглядевший старше сорока пяти лет, он смотрел на Дениса, словно никак не мог поверить в то, кого видит перед собой. — Глазам не верю, это не можешь быть ты, — еле выдавил он. — Хватит чушь нести! — на лице Дениса полыхала ярость, — это я! Мужчина прошёл мимо микробиолога, грубо оттолкнув его от входа, за Денисом внутрь лаборатории прошли ещё несколько солдат. Внутри у самой двери Денис разглядел рубильник, а когда дёрнул его вверх, вся пещера осветилась, открыв помещение гигантского размеры, с высотой сводов в несколько метров, под которыми висели лампы. Медленно Денис прошёл мимо столов, на которых валялись остатки химических колб и пробирок, царил полнейший хаос, было видно, что собирались в жуткой спешке. В первом помещении почти ничего не было, кроме мусора. Денис ни разу не выпустил из рук и не опустил автомат, направляя его перед собой. Солдаты следовали за ним по пятам. В стене в конце первой комнаты была металлическая дверь, Денис лишь взглянул на Сбруева, как тот тут же подскочил к нему и провёл пластиковой картой по магнитному замку. Там находились такие же столы, но здесь на них стояли разбитые компьютеры, рабочими были лишь два, на один из них были выведены камеры видеонаблюдения. Эта комната была практически не освещена. Резкий звук справа от солдат заставил всех повернуть оружие в ту сторону. — Только не стреляйте, — вскрикнул Сбруев и бросился к стене. — А ну замри! — громкий крик Дениса эхом прокатился под потолком, профессор тут же замер на месте, подняв свои тощие ручонки вверх, — что там? — Здесь дверь, там просто люди… — затараторил тонким голоском Сбруев, — когда раздались выстрелы, все кто был с оружием, выбежали наружу, а мы спрятались здесь! Я даже не мог представить, что это окажешься ты… — Открой медленно! Денис стоял в метре от ученого, постоянно держа его под прицелом, а тот тут же подошёл к стене, на которой только при ближайшем рассмотрении можно было заметить очертания двери. Сбруев просто потянул за хорошо спрятанную ручку, а за ней солдаты увидели четверых мужчин и одну женщину, которые щурились от ослепивших их фонарей. Они были не вооружены и выглядели настолько испуганными, что Денис жестом приказал солдатам опустить оружие. — Ты здесь был главным? — спросил Денис, повернувшись к профессору. — В лаборатории я… — ответил он, постоянно отводя глаза. — У тебя минута, чтобы рассказать, что случилось после твоей «смерти»! — Я узнал, что «погиб в авиакатастрофе», намного позже, чем все остальные… Я был рядом с одним из наших полигонов, ты уже улетел на встречу с руководством по поводу продолжения экспериментов, я собирался лететь туда же, но последнее, что помню, это как иду через лес в сторону военного аэродрома. После этого были то какие-то просветы в сознании, чувствовал уколы в вены, а потом снова темнота. Я не знаю, сколько времени тогда был без сознания. Очнулся в какой-то комнате, на окнах решётки, дверь заперта. Первым ко мне пришёл Бойко Сергей, он пытался узнать у меня, чем мы занимались в той лаборатории под полигоном, и в каком именно месте находится лаборатория, я долго терпел все то, что они со мной делали, но… Когда я понял, что никто не придёт мне на помощь, сломался. Тогда ко мне пришёл Борис… — Кто это? — перебил его Денис. — Мне показалось, что он военный… Или бывший военный… — Как он выглядел? — спросил Денис, заранее зная ответ. — Высокий, весь седой, а лицо в мелких шрамах… — Что он сказал? — Он сказал мне, что никто не станет меня искать, что они сделали так, чтобы все думали, что я погиб в авиакатастрофе, и что если откажусь с ними сотрудничать, то я им не нужен. К тому моменту, когда я рассказал Сергею о лаборатории, её уже не было, все исследования были уничтожены, поэтому он хотел, чтобы я все начал заново, сказал, что у мне будут помогать лучшие специалисты, и у меня будет все, что нужно. — И ты согласился… — проговорил Денис, с презрением глядя на ученого, который сжался под этим взглядом, но тут же взвизгнул: — А что мне было делать?! Он дал мне минуту на размышление! Приставив нож к горлу! Он бы убил меня, не задумываясь! — А ты забыл, почему стоял вопрос о том, чтобы не продолжать эти исследования?! — Не забыл! Если бы нам удалось разработать этот штамм, он бы передавался от особей друг к другу воздушно-капельно, никак не получалось контролировать заражение! И все это могло принять размеры глобальной катастрофы! — Так какого черта ты не дал себя зарезать?! Лучше ты, чем тысячи человек! — Денис не мог сдерживать ярость. — Я смог! — Что?! — Спустя все эти годы мы смогли сделать так, чтобы вирус подчинился! Понадобились сотни подопытных и семь лет, чтобы сделать так, чтобы единственным способом заражения особи было попадание вируса на прямую в кровь! Только тогда вирус начнёт активно размножаться и убивать здоровые клетки организма! Денис поражено смотрел на ученого, а тот продолжал: — Кроме того, почти два года у нас ушло, чтобы разработать антидот! Можно заработать миллиарды, заражая населения городов или даже стран под видом любых прививок, а потом требуя от правительства любой расплаты за антивирус! Достаточно лишь один раз дать вирусу распространиться в каком-либо поселении, чтобы о нем узнали! Смерть будет настолько мучительной и долгой, что потом люди будут отдавать любые деньги, лишь бы этого не произошло с ними и их близкими! Огонь полыхал в глазах и голосе Дениса: — Да ты гордишься своим творением?! Сбруев выпрямился перед подполковником и громко воскликнул: — О да! Ни один учёный не смог бы этого сделать! Мы вывели абсолютно уникальный штамм! Не зная природы его выведения, никто и никогда не сможет подобрать противоядие! Никто кроме нас, — он вскинул руку, указывая на ученых, стоящих рядом, но тут его голосок снова стал тихим, — нас заставили это сделать… Мы сменили несколько лабораторий, здесь были только два года, а последние полгода испытывали на животных антидот… Нас держали под охраной… — Замолкни! — Денис сделал шаг вперёд и, схватив его за воротник, буквально подвесил в воздухе, припечатав спиной к стене, — заставили?! Да из-за вас могут быть убиты сотни, тысячи людей!!! Ради бабла!!! Уверен, что каждый из вас получил бы солидную долю с этого! Сбруев кряхтел, задыхаясь от ладони Дениса, сдавившей его горло, и болтал ногами в воздухе, пытаясь освободиться. Но мужчина не разжимал рук, пока тот не начал хрипеть, тогда тело ученого рухнуло на пол, а Денис, перешагнув через него, присел около его головы, и пока тот кашлял, пытаясь наполнить воздухом легкие, спросил спокойным голосом: — Сколько у вас образцов и где они? Все ещё задыхаясь, Сбруев прохрипел в ответ: — Много, несколько сотен! Их вынесли в грузовики! Здесь нет ничего! — Только эти два грузовика? — Да! Все только в них! — Точно?! — прорычал Денис, снова схватил Сбруева за горло, — если ты мне врешь, я сам вколю тебе в задницу твой же вирус и буду наблюдать, как ты корчишься! — Да! Точно!!! Клянусь!!! — извиваясь, кричал учёный. Денис отпустил его и, резко развернувшись к стоящим рядом солдатам, приказал: — Быстро выгрузить из грузовиков все сюда и взорвать к черновой матери!!! Чтоб через полчаса на месте этой скалы была дыра в земле! — Есть! Солдаты тут же сорвались с места, а Денис снова склонился над профессором: — Этот Борис часто здесь бывал? — Нет! За два года всего несколько раз! — А Сергей? — Тоже! Денис вышел на улицу, начало смеркаться. Несколько минут он наблюдал, как солдаты исполняют приказ, перенося металлические ящики обратно в лабораторию. Его первым желанием было приставить Сбруева к стенке и размозжить ему голову автоматной очередью! То, что его изначально его действительно заставляли делать, переросло в желание добиться результата. Амбиции ученого и страсть к деньгам сыграли на руку Сергею и Борису. Денис надеялся, что полковник Погодин если и не найдёт их на вилле, то хотя бы найдёт след, ведущий в их сторону. Много месяцев у Дениса ушло на то, чтобы понять, что происходит, и найти это место. Скорее всего он спас огромное количество людей, но ему было этого мало… Как в ответ на его мысли, зазвонил телефон, Денис доложил Погодину обо всем, но однословное поздравление с успехом перешло в слова о том, что на вилле никого не было, кроме истерзанного тела Сергея и почти мертвого Павла, не было никаких документов или компьютеров. Денису было приказано вернуться в город, в отделение полиции, где его будет ждать полковник. Мужчина со всех сил сжал в руке телефон, след снова обрывался! Как и много лет назад! Опрос ученых и оставшихся в живых солдат ни дал ничего. Они не знали, кем был Борис, одних просто держали под стражей в этой лаборатории, а другим щедро платили. Телефон снова зазвонил. Пот выступил на лице Дениса, когда он увидел высветившееся сообщение с телефона Миланы: «Верни мне мое, иначе я заставлю твою подругу убить того, кому ты обязан жизнью». И тут же открылась фотография, на которой сидел Саша! Живой! А рядом с ним стояла Милана, у которой в руке был шприц с содержимым нежно-голубого цвета, такого же цвета, как пробирки с разработанным Сбруевым вирусом, а к её голове был приставлен пистолет, в её глазах стоял такой ужас, что у Дениса заныло сердце… Ему на мгновенье показалось, что он сходит с ума! Женщина, которая неожиданно появилась в его жизни, единственная, которой он смог открыться за долгие годы! К которой его тянуло с невообразимой силой! Которой уже пришлось столько всего пережить! Или её появление не было случайностью? Нет! Это просто невозможно! И Саша! Каким-то образом он успел выбраться из бункера до взрыва! Но как бы он успел? Или это он и взорвал этот бункер, и все это ловушка?! Мужчина тряхнул головой. Нет, это невозможно, Саша был единственным человеком, которому Денис доверял! — Подполковник… — Что?! К Денису подошёл один из солдат. — Мы разгрузили грузовики, пробирки вынуты из металлических ящиков, взрывчатка заложена. Денис снова посмотрел на фотографию в телефоне. Сейчас жизнь двух людей, людей, важнее которых у него не было, оказалась в его руках… Вернуть врагу хотя бы часть пробирок означало смерти огромного количества людей и возможность дальнейшего производства вируса. С другой стороны человек, которому Денис был обязан жизнью! Женщина, занимавшая все его мысли! Он посмотрел вдаль… Белоснежные вершины гор приковывали взгляд своей красотой и величественностью, на безоблачном небе светилось разными красками заходящее зимнее солнце… Мужчина перевёл взгляд на солдата: — Взрывайте! Сомнения разъедали его сознание, боль возможной потери душила сердце, а осознание собственной вины в происходящем с его близкими, мешало здраво мыслить. Когда душа рвется на части, а сердце не выдерживает боли, ты осознаешь, что больше так не протянешь, нет сил бороться, нет сил жить в постоянных муках… Тогда на самом пике тобой придуманного ада срабатывает механизм защиты, и твой организм приходит на помощь душе, он вытесняет эмоции, делает так, чтобы ты хоть частично забыл о боли и вернулся к нормальной жизни. Но Бог создал наш организм далеким от совершенства… Ведь вместе с жуткими болезненными эмоциями уходят в подсознание и другие, полные счастья и радости, и дальше ты идешь по жизни просто закупоренным сосудом, лишенным не только боли и горя, но и радостей.