— Ну так давай, неси, чего стоишь. — Данил подходит к отцу с папкой, тот что-то подписывает. — Всё, иди. Хотя нет. Стой. Чего это у тебя? Дрался с кем? — отец указывает на его разбитую губу. Зыркнув на меня исподлобья, Данил отводит взгляд прижимая к себе папку с важными документами. — Да так. Шпана местная, — бросил он и вышел из кабинета. Шпана, говоришь? Ну хорошо… посмотрим ещё, кто тут шпана. — Отец, а он как, хороший работник? — Данил-то? Нормальный. Ответственный парень. А что? — Ни-че-го… — бормочу себе под нос. — А можно я пройдусь? Хочу посмотреть компанию. Думаю, может всё-таки стоит прислушаться к твоим советам, и продолжить твоё дело. — Да, конечно. Моя компания – твоя компания, сын, — обрадовался отец. — Тебе показать где что? — Нет-нет!.. Сиди, работай. Я сам. Прохаживаясь по рабочему отделу всё-таки нахожу этого слизняка в стеклянном кабинетике. Серьёзно, сидит там как насекомое, которое заперли в банке. Я бы, наверное, не смог бы вот так работать. Задохнулся бы сразу. Вхожу к нему в кабинет, и прямо с порога начинаю читать по памяти стишок, неспешно прохаживаясь по небольшому помещению: — Ну здравствуй, здравствуй, милый друг! Скучать по Вас уж нету мочи… Моя душа томиться очень И сердце стонет уж от мук. Мечтаю я о Вас украдкой, Как будто мне запрещено. Подойдя совсем близко склоняюсь над его столом, упираюсь руками в крышку, заглядываю в голубые глаза: — Ну здравствуй, здравствуй, милый друг! Скажи, скучал ли ты по мне на воле? Не выдерживая на себе моего взгляда, он пораженно вздыхает, прикрывая голубые глаза. — Чего ты хочешь? Что тебе от меня нужно? — спрашивает Данил. — А что тебе нужно от Доры? — тут же бросаю ему встречный вопрос. Данил снова вздохнул, на мгновенье прикрывая глаза. — Хорошо, — продолжил он немного помолчав. — Хочешь на чистоту? Давай. Мне уже двадцать шесть, скоро двадцать семь, тридцатник не за горами, а у меня ни семьи, ни детей… А знаешь, как хочется возвращаться в дом, где тебя ценят, любят и ждут? где пахнет домашней свежей выпечкой, где чисто и уютно? Думал с Никой срастётся, но… как оказалось, у неё свои планы на жизнь. У этой блондинки одни гульки и деньги на уме! А как только я заикнулся о семье, о том, что хочу ребенка…, что пора бы и ей уже завязывать с разгульным образом жизни и становиться серьёзнее… взяться за ум в конце то концов – и вовсе психанула. Сказала, что ещё не нагулялась, что рано ей ещё думать о детях, и рожать в ближайшее время она тоже не планирует. — Ну с этим понятно. А от Доры-то теперь, чего ты хочешь? Ты же сам всё разрушил. Данил снова опускает взгляд, и глубоко вздыхает. — Я знаю, — выдыхает он. — Но несмотря даже на её дурной характер… — Нормальный у неё характер! — тут же огрызнулся я, пресекая его. Данил усмехнулся моей реакции. — Что? уже оприходовал её? Быстро! — хмыкнул он, кривя губы. — Да-а… а я считал её умной девочкой. Хотя, о чём тут речь: Дора – это не женщина, это олицетворение какой-то чертовщины в женском обличии. — И всё же, она нужна тебе. Так? Данил как-то странновато глянул на меня, и я понимаю, что «да», «нужна». — Она больше не будет твоей. Никогда, — на полном серьёзе заявил я ему, глядя глаза в глаза. Глаза Данила наливаются недовольством и злобой по отношению ко мне. Он понял, что я для него теперь реальный соперник. Враг номер один. — Посмотрим, — бросил Данил, практически цедя буквы сквозь зубы. — Ну смотри-смотри, только не переусердствуй, а то кровь из глаз пойдёт. Лично я, прилажу максимум усилий, чтобы Дора никогда к тебе не вернулась. И плевать, какой ты распрекрасный на людях. Я-то знаю, что ты с гнильцой. Беру с его стола первую попавшуюся под руку бумажку, ту, что он буквально недавно подписывал у отца, и засовываю её в шредер. Механизм тут же приходит в действие пожирая белоснежный лист разрезая его на тоненькие полоски. — Да ты что творишь! Это же важные документы!.. были, — верещит этот слизняк, вскакивая со своего рабочего места. — Ничего, распечатаешь себе ещё, и ещё разок сбегаешь на поклон к моему отцу. С тебя не убудет. С этими словами направляюсь к выходу. Мне душно в этом аквариуме. — Надеюсь ты понял, что может случиться сделай ты шаг к Доре, — указываю пальцем на доедающий бумагу шредер. Выхожу. Стеклянная дверь закрывается. — Сука! — слышу доносящееся до меня ругательство из кабинета Соколовского. Следом полетела папка с документами, белоснежные листы с шелестом разлетаются у двери. Я ни на секунду не останавливаюсь и не оборачиваюсь. На моих губах проступает ликующая улыбка от желаемого результата. Я его выбесил! Глава 29 Глава 29 ДОРОТЕЯ Тот же день Распрощавшись с Лёшей, в приподнятом настроении вхожу в кафешку. Напевая незамысловатую мелодию себе под нос переодеваюсь в спецодежду, завязываю волосы в высокий «конский хвост», и вдруг слышу тихие всхлипы и приглушённые причитания. Секунда на размышления; делаю шаг, осторожно заглядываю в соседнюю комнату. На лавочке у окошка между шкафчиками вижу плачущую Нику. — Дора? — заметила она меня; быстро начинает вытирать салфеткой слёзы и потёки туши. — Привет. Ты чего это расклеилась? Медленно подхожу ближе. — Дора… ты прости меня дуру. По глупости своей я тебе здорово жизнь подпортила. Завидовала я тебе. Сильно. Но если бы знала только, какой же сволочью в итоге окажется Данил… я бы никогда… Дура, господи, какая же я дура! У меня сейчас словно глаза открылись, и как же теперь стыдно перед тобой. Невыносимо стыдно! Прости меня, Дора… за всё прости. Правильно говорят, на чужом счастье своего не построить. — Если ты думаешь, что сейчас я кинусь утишать тебя, и, что после всего мы снова станем лучшими подружками, – то в этом ты сильно заблуждаешься, Вероника. Впрочем, я должна отдать тебе должное. По своей глупости ты спасла меня, и помогла встретить нужного человека. Так что, как бы там ни было, спасибо тебе. Но на большее и не рассчитывай. Разворачиваюсь, поправляю фартук, и иду в зал работать. Ника опускает голову пряча лицо в ладонях, начинает снова хныкать. Мне её жаль. Чисто по-человечески, по-женски – жаль. Но когда я была в подобной ситуации, меня никто, кроме Лёши, не жалел и не поддерживал. Они были холоднокровны и безжалостны, резали на живую, и никто, никто не спросил: Дора, а может больно тебе? И всё же я в очередной раз убеждаюсь, что всё-таки есть на свете Бог. Он всё видит. В целом сегодняшний день проходит очень даже ничего. Заказы отдаются вовремя, а чаевые приятно греют карман. Я улыбаюсь. Но глядя на мрачную Нику мне даже как-то неудобно становиться, от того, что моя жизнь налаживается, хорошее настроение, практически из всех щелей лезет. Ничего не могу с собой поделать – хожу и без причины улыбаюсь как дурочка. Хотя нет, вру, причина есть – Лёша. В начале пятого выхожу на улицу, машина Лёши как часовой уже стоит у «Софита». — Как день прошёл? — спрашивает Лёша, как только я села к нему в машину и захлопнула за собой дверцу. Чмокаю его в щечку. — Хорошо, — улыбаюсь. — «Хорошо» и всё? — А что ещё? У меня сегодня был хороший день, я заработала кучу чаевых… — Так ты теперь богачка?! — улыбнулся Лёша. — Не боишься, что я тебя ночью ограблю? — Нет. — Нет? — иронично приподнимает черную бровь; рукой тянется к ключам вставленных в зажигании.