— А давай вечерком к речке смотаемся, — загорелся Серега, — она тут неподалеку находится. Я эти места знаю. Ребят с собою возьмем, посидим, у костра компанией, поговорим, я гитару взял. — Давай, — соглашаюсь я, — Почему бы и нет? * * * Темнело. На опушке леса бесновалось пламя, жадно пожирая сложенные пирамидкой сучья. Серега задумчиво перебирал струны гитары. Аня вытянула ладошки, наслаждаясь теплом костра. Даша сидела рядом с подружкой, о чем-то задумавшись. Иван и Паша расположились рядом, периодически подбрасывая ветки в огонь. Из-под открытой двери «копейки» торчали ботинки Миркина. Игорь объелся шашлыков, и когда мы приехали, сразу же завалился дрыхнуть на заднее сиденье, отказавшись принимать участие в наших посиделках. Вова Потапенко деловито собирал ветки для костра на окраине леса. Замечаю, что зеленоглазка зябко ежится. Куртка у неё совсем легкая, а вечером похолодало. Иду в машину, залажу к дремлющему Миркину. Игорь чуть приоткрывает глаза, узнает меня, поворачивается на бок и опять мгновенно засыпает. За задним сиденьем у стекла лежит свернутое шерстяное покрывало. Я его давно приметил. Беру покрывало, подхожу к костру, разворачиваю и накрываю плечи зеленоглазки. — Спасибо Леша, — Аня благодарно смотрит на меня. — Всегда, пожалуйста, — улыбаюсь однокласснице. Чуть дальше от ВАЗ-2101 стоит синий москвич 408 сэнсея. А сам он сидит недалеко от нас на холме с видом на спокойную гладь воды. Сложил ноги в позе лотоса, и устремил взор куда-то далеко на другой берег. Медитирует. Когда Игорь Семенович сказал, что поедет с нами, я сильно удивился. Зачем сорокатрехлетнему мужику скучать в компании молодежи? Но Зорин был непреклонен. — Я за вас всех отвечаю. Мало ли что может случиться. Дураков хватает. Ты недавно с одним из них боксировал. Поэтому только со мною или никак. Мы дождались, пока наставник уложит свою дочку спать вместе с другими детьми, и присоединится к нам. Затем поехали на речку. Артём и Вероника неожиданно отказались ехать к речке. Влюбленный милиционер уболтал боевую блондинку на вечернее свидание. Вероника, похоже, сильными чувствами к нему не пылала. Она относилась к Артёму просто, по-дружески. Но в беседке с ним вечером посидеть согласилась. Ей, как и каждой девушке, нравилось внимание поклонников. Поэтому парочка осталась в пионерлагере, и только помахала нам из беседки, когда машины выезжали из лагеря. Усаживаюсь рядом с Пашкой и Ваней. Они подвигаются, освобождая мне место. Мальцев перебирает гитарные струны, и негромко напевает: — Прибыла в Одессу банда из Амура, В банде были урки, шулера. Банда занималась темными делами, И за ней следила Губчека. — Серый, — поморщился я, — ну к чему эта пошлость? Дай-ка мне гитару. — А чего пошлость? — смущенно бормочет здоровяк, — известная же песня. Народный фольклор. Но гитару мне послушно передает. — Пошлость это, Серый. Нытье уркагана напополам со стонами. Блатная романтика в худшем своем проявлении. И не спорь. Мальцев, собирающийся что-то ответить, замолкает. — Тогда ты нам чего-то спой, правильное, — подначивает меня Потапенко. Задумчиво перебираю струны. Пронзительные аккорды разрывают тишину ночи, и уносятся вдаль, постепенно затихая в непроницаемой тьме. Только искры костра взлетают к небу, где светятся тусклые огоньки далеких звезд, разбавляя черную мглу мягким сиреневым светом. — Шелестов, может, ты действительно нам сыграешь и что-нибудь споешь? — спрашивает Аня. — Да, Лех, давай, у тебя должно классно получиться, — поддерживает её Ваня. — Хорошо, — соглашаюсь, — а что вам спеть? — Про любовь можно? — робко просит Даша. — Вот еще, — фыркает Волков, — вам, девкам, только сладкие сопли давай. Леш, лучше сбацай что-нибудь сильное, героическое, пробирающее до самой души. — Героическое, говоришь? — задумчиво протягиваю я, перебирая в уме подходящие варианты. Исполнять что-то банальное и всем известное не хочется. Яркой кометой в сознании мелькает воспоминание об Афганистане. Сейчас я вас расшевелю. Эту песню я часто пел в компании сослуживцев, и она стала неофициальным гимном нашего разведвзвода. Опять трогаю струны. Звучат первые аккорды любимой мелодии. — Ребята, помните, мы изучали историю древнего мира в пятом классе? Амосов и Волков поочередно кивают, остальные напряженно ждут продолжения. На лице Волобуева явственно проступает недоумение. — А причем здесь это? — удивленно спрашивает он. — Сейчас объясню. Я спою вам песню. Но сперва небольшое пояснение. В свое время я зачитывался историей Древнего Рима. В самом начале своего существования это был город, где каждый мужчина был воином. Служба в армии была обязанностью и почетной привилегией любого гражданина зарождающейся великой республики. Благодаря стойкости, воле, выучке и дисциплине своих солдат Великий Рим стал править большей частью античного мира. Его владения простирались от Британии, почти на всю Европу, также охватывая часть Северной Африки и Ближнего Востока. Правда, потом могучая республика стала империей, а через несколько веков одряхлела. Множество римлян вместо грозных воинов, наводивших ужас на соседние народы, выродились в высокомерных патрициев, погрязших в неге и разврате. Страну как раковая опухоль разъедала коррупция, сотрясали бунты легионеров и восстания провинций, преторианцы из личной гвардии императоров, превратились в заговорщиков, регулярно возводящих угодных им полководцев на трон. И Великий Рим пал под неистовыми ордами варваров. Но тысячелетия его величия были обеспечены могучей армией — непобедимыми легионами, ставших нерушимой преградой для толп дикарей. Шестой легион «Феррата» был создан Гаем Юлием Цезарем. Это были поистине стальные люди, готовые любой ценой выполнить приказ командования. Они дрались в Испании, Сирии, Греции и даже Армении, наводя ужас на противников стойкостью, железной дисциплиной, идеальной выучкой и стальной волей. Враги боялись и уважали легионеров «Феррата». Именно на таких солдатах, сражающихся и гибнущих за свою Империю, держалась вся мощь Великого Рима. Пока они были живы и противостояли варварам, потомки Ромула и Рема могли спать спокойно. И моя песня будет об этих стальных солдатах, умиравших во имя империи. И пока между Римом и ордами варваров стоит хотя бы один легион, империя будет жить. Первые два куплета текста сочинил еще в 60-ых годах, чешский писатель Йозеф Томан, остальные дописали наши археологи, участвующие в раскопках Херсонеса. Пальцы бегают по гитаре, заставляя её взрываться гремящей мелодией. Ребята замирают в ожидании. Мой голос взлетает в ночное небо, растворяясь среди звезд. Возникает ощущение, что даже пламя бьется в неистовстве под звуки марша легендарного легиона. Начинаю тихо, постепенно усиливая голос: Пусть я погиб под Ахероном И кровь моя досталась псам — Орел 6-го легиона, Орел 6-го легиона Все так же рвется к небесам. Орел 6-го легиона, Орел 6-го легиона Все так же рвется к небесам. На лицах завороженных песней ребят пляшут темные блики костра. Они даже дышать перестали, вслушиваясь в каждое слово. Все так же быстр он и беспечен И, как всегда, неустрашим. Пусть век солдат так быстротечен, Пусть век солдат так быстротечен, Но вечен Рим, но вечен Рим. Беззвучно шевелятся губы Паши Амосова, повторяя слова гимна. Тихонько подпевает Волков. Задумчиво наклонив голову набок и укутавшись в покрывало, слушает песню Аня. Пот, кровь, мозоли нам не в тягость На раны плюй — не до того!