Учителя меня не трогали, и я спокойно досидел до конца уроков. Дома разогрел себе борщ, пообедал, быстро сделал уроки и отправился в ВПК «Знамя». В клубе меня на меня сразу налетели Мальцев, Потапенко и Миркин. — Леха, слышали, что на вас с Александром Константиновичем, бандит вооруженный напал, а вы его спеленали. Это правда? — возбужденный Миркин чуть не кричал. Несколько ребят, переодевавшихся в раздевалке, с любопытством уставились на меня. — Ты слухи как бабка базарная собираешь? — иронично отвечаю Миркину, делая страшные глаза. — Да ладно, Игорек пошутил, — Мальцев моментально понимает меня, — идем лучше в совещательную комнату, поболтаем. — Пошли, — соглашаюсь я. Через минуту мы уже в комнате у сэнсея. Здороваюсь с Зориным. Ребята тормошат меня, требуя рассказать, что произошло. Но ответить я ничего не успеваю. В коридоре раздается непонятный шум. — Можно? — на пороге появляется Морозов. За ним маячит здоровенная фигура главного милиционера. — Конечно, товарищи, — поднимается Зорин, — проходите, садитесь. Секретарь райкома комсомола в компании с начальником милиции города приезжают к нам в гости. С чего бы это? Чувство тревоги и ожидания неприятностей волной прокатывается по груди, заставляя насторожиться. И не меня одного. У сэнсея на секунду мелькает тревожное выражение в глазах. А потом на лицо снова возвращается приветливое и добродушное выражение. Константин Дмитриевич и Сидоренко обмениваются с наставником и нами рукопожатиями и опускаются на стулья. — Нам уйти? — любопытствует Мальцев. — Ни в коем случае, — главный комсомолец протестующе машет рукой, — предстоит серьезный разговор. Он и вас касается. Мы рассаживаемся по другую сторону стола. — Слушаю вас, товарищи, — Зорин внимательно смотрит на гостей. Морозов стреляет взглядом в полковника, приглашая его начать. Сидоренко неторопливо снимает фуражку и кладет её на стол. — Тут такое непростое дело. Милиционер замолкает, пару секунд мнется, собираясь с духом, глубоко вздыхает и решительно заявляет: — Нам нужна помощь. Ваша и ваших ребят. 30–31 октября 1978 года (Продолжение) — Поясните, — просит сэнсей, — Что за помощь? В чем она будет заключаться? — По оперативным данным, — милиционер хмуро смотрит на Зорина, — завтра вечером, намечается масштабная массовая драка. Парни с области и других районов собираются нагрянуть на Петроградку, а потом атаковать дискотеку в парке. Петроградские несколько раз избивали хлопцев с поселков и деревень. В эту субботу на дискотеке они жестко потоптали трех парней с Юзовки. Все трое в больнице. Один в реанимации в тяжелом состоянии. Так теперь молодежь хочет отомстить и устроить ответное побоище. Собираются с многих сел и других районов. Обещают спортсменов привлечь каких-то, борцов и каратистов. Петроградские сявки всех достали. — А что за парни? Я о тех, кого избили. Обычные ребята или такая же сявота? — уточняет Мальцев. — Такая же сявота, — хмуро отвечает полковник, — Это что-то меняет? — По сути ничего, — пожимает плечами Сергей, — Но если бы побили нормальных ребят, мотивы мстителей можно было хоть немного понять. А так гопники между собой разбираются. — Так что надо им позволить друг друга перекалечить и город перевернуть верх дном?! — повышает голос Сидоренко. Он всё больше раздражается. Неприятно товарищу милиционеру просить о помощи посторонних, тем более молодых «спортсменов». Разговор, похоже, заходит в тупик. Надо вмешаться Сергей собирается ответить, но не успевает. — Извините, что влезаю, товарищ полковник. Можно вопрос? — быстро обращаюсь к Сидоренко. — Спрашивай, — здоровенный милиционер поворачивается ко мне. — Если парней серьезно побили, так в чем проблема? Арестуйте виновных, оформите показания и дело с концом. Это сразу же снимет напряженность. — Уголовное дело возбуждено, расследование ведется, — лицо полковника наливается краской. «Ты мне ещё будешь рассказывать, как работать, сопляк»? — показывает он всем своим видом. — Пострадавшие давать показания отказываются. Врачи не позволяют с ними плотно работать. Гонят дознавателей с больницы. Говорят, что больным нельзя волноваться. А эти сявки и рады. Пока работаем только с оперативными данными. — Товарищи, — влезает в разговор Морозов, — Сейчас речь не об этом. Вы представляете, каких дел может натворить толпа агрессивной молодежи? Да ещё вооруженной дубинами и кастетами? Весь район раскурочат, стекла поразбивают, скамейки попереворачивают. Но это ещё полбеды. После такой драки могут и трупы образоваться, не считая десятков покалеченных. И простые граждане пострадают. Эти же мстители наверняка под градусом будут, и начнут лупить всех попавших под горячую руку. Пострадают мирные люди. Мы не можем этого допустить. И просим вас как комсомольцев помочь. Райком комсомола сотрудничает с вами, поддерживает предложения и начинания. Когда вы обратились, мы пошли вам навстречу, помещение под клуб выделили. Теперь вы помогите нам поддержать порядок. — Что от нас конкретно требуется? — спокойно спрашивает Зорин. — Мы сами не справимся, — с трудом выдавливает слова полковник, — Сотрудников мало. Константин Дмитриевич дружинников из своих комсомольцев соберет, но все равно людей недостаточно. Там толпа из сотен здоровых лбов может набраться. И это только с одной стороны. А ещё петроградские тоже не такие простые. До них тоже слухи дошли. Готовятся встретить гостей. Это самая бандитская группа молодежи. В таких ситуациях все урки Петроградки быстро собираются и с удовольствием включаются в побоище. Патрули на вокзале, автостанции и въездах в город мы выставим. Но что они сделают, если там человек тридцать будет скопом? — Представьте, какой скандал будет, если закатится побоище на весь город, — добавляет Морозов. «И тебя и Приходько поимеют в хвост и гриву, а могут вообще после побоища с должности снять», — мысленно ехидно дополняю речь главного комсомольца. — Так что нужно нам делать? — уточняет Игорь Семенович. — Войти в состав дружинников и помочь справится с ситуацией. Задерживать всех подозрительных молодых людей в районе Петроградки и отправлять их в отделения. В составе патрулей будут наши сотрудники милиции. Они будут распределять задержанных по отделениям. — Понимаете, какое дело, — сенсей задумчиво трет подбородок, — Мы бы с удовольствием помогли. Но недавно был у нас один работник органов. И заниматься подобным нам категорически запретил. — Какой работник органов? Что запретил? — переполошился Константин Дмитриевич. — Кто приходил, и что говорил? Если участковый или опер, я быстро разберусь, — вторит главному комсомольцу полковник. — Капитан КГБ Павел Александрович Анофриев, — включаюсь в разговор, и с удовольствием сдаю «кровавую гебню», наблюдая, как у гостей вытягиваются лица, — Он сказал, что обучение членов нашего клуба рукопашному бою, приравнивается к владению холодным оружием. И если возникнет ситуация с применением таких навыков на улице, мы будем отвечать по всей строгости закона. — Так что не поможете? — угрюмо спрашивает начальник милиции. — Да мы бы рады, но запретили, а сидеть в тюрьме не хочется, — пожимает плечами сэнсей. — Так спокойно! — вскидывает ладони секретарь райкома комсомола, — Сейчас всё решим. Николай Яковлевич в курсе моей поездки сюда, и надеется на вашу помощь. Я ему сейчас позвоню. Он свяжется с непосредственным начальником этого капитана — Николаем Петровичем Скворцовым и всё уладит. Один момент. Можно ваш телефон? Зорин кивает. Морозов подвигает телефон к себе, сдергивает трубку и быстро набирает номер. — Алло. Нина соедини меня с Николаем Яковлевичем! Ты что, не поняла? Для меня он не занят. Тем более что речь идет о важном деле, которое он мне и поручил. Давай бегом, в темпе вальса! — Николай Яковлевич? Это Морозов. Ребята рады бы помочь, но у них недавно в гостях был капитан КГБ, некий Павел Александрович, — Константин Дмитриевич делает паузу и с вопросительным выражением лица поворачивается ко мне. — Анофриев, — подсказываю секретарю райкома. — Анофриев, — повторяет секретарь райкома комсомола, — он их совсем запугал. Сказал, что рукопашный бой приравнивается к холодному оружию, и за его применение на улице парни будут отвечать. Он их посадит. И как ребятам после этого противодействовать хулиганам? Теперь они боятся идти в дружины. Что? Перезвонить через пять минут? Хорошо. Трубка кладется на рычаг, а Морозов поворачивается к нам: — Подождем немного. Николай Яковлевич всё решит. — Хорошо, — кивает сэнсей. — Все будет нормально. Сейчас товарищ Приходько договорится с майором Скворцовым, — уверенно заявляет Сидоренко, — Бойня в городе никому не нужна. — Не сомневаюсь, — соглашается Морозов, — Но пусть сейчас ребята сами это услышат и успокоятся. Пять минут пролетают быстро. Константин Дмитриевич смотрит на часы, снова берет трубку и набирает номер. — Да, Нина это опять я. Соедини с товарищем Приходько. Николай Яковлевич, это Морозов, вы сказали перезвонить через пять минут. Хорошо. Минутку. Игорь Семенович дайте, пожалуйста, листок бумаги и ручку. Сэнсей молча открывает ящик стола. Достает синюю ручку и пару листов бумаги. Морозов перекладывает трубку в другую руку, и записывает номер, который диктует секретарь райкома партии. — Отлично Николай Яковлевич, теперь никаких вопросов не осталось. Сейчас мы ему перезвоним. Спасибо. Морозов нажимает пальцами на рычаг, сбрасывая соединение. — Николай Яковлевич вопрос решил, — сообщает Зорину главный комсомолец — Сейчас я перезвоню Скворцову, поговорю с ним, он на месте. А потом вы с ним пообщаетесь и сами во всем убедитесь.