— Максим, знаешь, где это? — Конечно. — Проводишь Игната в больницу, — распоряжается Зорин. — Врачи уже предупреждены, — вмешивается опер, — Знают, что может быть наплыв пациентов. Должны быстро принять. — Тогда мы пошли, — говорит Макс. Зорин кивает. Игнат, поддерживающий на весу разбитое предплечье, и Максим, растворяются в вечернем полумраке. Подъезжают два милицейских «бобика» и один «рафик». Вышедшие ППСники распихивают гопников по отделениям для задержанных. Пришедшего в себя после нокаута полного громилу тоже грузят, поддерживая под руки. Затем, заревев моторами и плюясь дымом, машины уносятся в отделение. — Всё Шелестов, я тебя больше никуда не отпущу. Будешь теперь постоянно рядом, — распоряжается Зорин. — Хорошо, — вздыхаю я. — Выдвигаемся к повороту на Каменку, там парк недалеко, — командует сэнсей. — Могут быть проблемы на дискотеке? — интересуюсь у наставника. — Да, — коротко отвечает Зорин, — Здесь ребята Морозова из ОКОДа проследят за порядком с парой нарядов ППС. Думаю, всё нормально будет. — Пошли, — бросает сэнсей, и мы выходим на вечерние улицы города. Фонари заливают тротуар золотистым светом, заставляя наши фигуры отбрасывать гротескные длинные тени. Парни организованно двигаются быстрым шагом. Темп задает наставник, идущий во главе нашего маленького отряда. Справа от него — коренастый оперативник, слева — шагаю я. За мной — Мальцев. На подходах к Каменке неожиданно сталкиваемся с группой гопников. Отморозки растянулись длинной змеящейся лентой. По самым приблизительным прикидкам их не меньше 30 человек. В руках у гопников мелькают палки, кастеты, цепи. У парочки — бутылки «Жигулевского». Они гогочут, лупят палками по стенам домов. Переворачивают серые бетонные урны, рассыпая мусор по тротуару. Красные лица, чуть нарушенная координация, похоже, шпана нехило приняла «на грудь». — Попали, — шепчет мне Серега. — Надо продержаться хоть немного, — шепчет оперативник Зорину, — Гия уже полетел за помощью. У дискотеки дежурят два наряда и ребята с ОКОД. Я, конечно, могу стрельнуть, но они бухие. Не думаю, что это их тормознет. Увидев нас, шпана остановилась. — Что, красноперые, в штаны наложили? — орет крупный парень в серой куртке. — Игорь Семенович, разрешите, — умоляюще смотрю на Зорина, — я его вызову один на один. Надо пару-тройку минут продержаться. А потом ППС и опера подскочат. Сэнсей секунду напряженно смотрит мне в глаза, а потом кивает: — Действуй. Я разворачиваюсь к ухмыляющимся, и морально настраивающимся на драку гопникам. — Да нет, это ты ссыкун. Выйти со школьником сам-на-сам, слабо? Покажи что умеешь. Или только в толпе такой смелый? — Да запросто, — презрительно улыбается бритоголовый, — Выходи. — Пацаны, не вмешивайтесь, я сейчас закатаю в асфальт этого малолетку, а потом и остальных оприходуем, — обращается к шобле мой соперник. Шпана лыбится, предвкушая зрелище. Сбрасываю с себя куртку. В бою она будет только мешать. Остаюсь в толстом свитере и теплых темно-синих спортивных штанах. На ногах легкие и удобные чехословацкие кроссовки «Ботас». — Ну давай малец, ландай[2], буду тебе рога отшибать, — осклабился бритоголовый. — У меня рогов нет, а вот твои сегодня точно отвалятся, — отвечаю ему. Крепыш, пританцовывая, делает несколько шагов, и приглашающе машет рукой, подпрыгивая на носочках — Он нормально двигается, чувствуется подготовка, — тихо говорит сэнсей мне в спину, — Скорее всего, боксер и неплохой. Будь аккуратен. — Хорошо, — выдыхаю я, и выдвигаюсь вперед. Бритый опускает подбородок, округляет спину и принимает боксерскую стойку. Левая рука впереди, заряженная правая сзади, локти прикрывают бока. Я поднимаю кулаки. Руки перекрещиваются в защитной стойке. Левая согнута и чуть приподнята так, чтобы при необходимости чуть опуститься назад и прикрыть корпус. Правая находится у подбородка, защищая лицо и готовая сместиться в любую сторону для блокирования ударов. Ноги согнуты, вес распределен равномерно, чтобы при необходимости уйти в любую сторону. Становлюсь в низкую стойку. Отморозок начинает раздергивать меня передней рукой. Могу сразу закончить бой ударом в колено или снести гопника, засадив стопой в подколенный сгиб. Но нельзя, надо затянуть поединок, пока не подоспеет помощь. Поэтому от джеба я ухожу движением корпуса, и, смещаясь вправо, с оттяжкой бью кроссовкой в голень. Бритый морщится, на секунду останавливается, начинает прихрамывать, но продолжает меня выцеливать. Ухожу от бокового на скачке, подныриваю под второй и чуть не нарываюсь. Ударив справа, гопник скручивает корпус и засаживает апперкот в подбородок. Чудом успеваю, немного убрать голову и нокаутирующая подача, которая должна была оторвать мне голову и подбросить вверх, проходит вскользь по верхней челюсти. Противник подталкивает меня плечом, и я мягко приземляюсь на спину. Краем глаза вижу, как сэнсей хватает за плечо дернувшегося к нам Серегу. Лежа на земле, подцепляю противника пяткой, ребром стопы легко добавляю в пах, подтягиваю ногу противника к себе. Бритоголовый морщится. Рывком сдвигаюсь вперед, левая нога бьет по внутренней стороне бедра, правая зацепившая пятку, уводит её в мою сторону, заставляя парня потерять равновесие. «Ножницы» укладывают его на землю. Легко пробиваю ребром ладони в кадык, больше обозначая удар, чем нанося вред. Делаю кувырок назад и встаю на ноги. Бритый хрипит, держась за горло. — Малой, сука, играется с тобой! Ломай его, чего ты телишься?! — орёт кто-то из шпаны. Глаза парня загораются злобой. Он резко бросается ко мне. Руки летят пулеметной очередью, выбрасывая двойные джебы, боковые, апперкоты под различными углами. Только благодаря отработанным рефлексам ухожу от ударов, и прыжком в сторону разрываю дистанцию. — Шелестов, заканчивай, можно! — кричит сэнсей. Бритоголовый несется на меня. Встречаю его резким ударом ребром стопы на подскоке в солнечное сплетение. Гопник отлетает назад, продолжаю движение, и пока он не успел восстановить равновесие, пробиваю основанием ладони снизу вверх под подбородок. Бритый подлетает вверх и опрокидывается назад. Еле ловлю его за воротник, чтобы не треснулся затылком об асфальт. Аккуратно укладываю нокаутированного противника на землю, и выдыхаю, выходя из боевого транса. Сзади бахает выстрел. Часть гопников удирает, рассеиваясь по дворам и улицам. Оставшемуся десятку уголовников крутят руки подоспевшие на помощь милиционеры и дружинники, вместе с нашими бойцами. У трех крепких мужиков в куртках в руках стволы. — Красавец, Леха, — по плечу хлопает крепкая рука. — Я уже переживать начал, когда ты упал. Думал, эта сявка может тебя реально поломать. Уж больно он хорошо руками махал, — Мальцева переполняют эмоции, — А ты с ним поигрался немного и как красиво уделал. — Отлично Шелестов — говорит подошедший сэнсей, — Но всё равно, он тебя чуть не поймал. Понимаешь, почему? — Понимаю, — виновато вздыхаю я, — Нельзя было расслабляться ни на секунду. — Правильно, — улыбается Зорин, — Закончим с этим делом, готовься к новым тяжелым тренировкам. По индивидуальной программе. Ты у меня всё выучишь как «отче наш». И за эту глупую драку у «Горизонта» с тебя спрошу. Но потом. Сейчас ты отработал на «4+», молодец. Наставник с Мальцевым отходят и присоединяются к милиционерам и дружинникам, конвоирующих задержанных. А я медленно сажусь на асфальт. Внезапно на меня обрушилась невероятная усталость. Всё напряжение последних дней неподъемной ношей навалилось на плечи, заставляя обессилено поникнуть. Прилетевший из глубины улицы ветер шаловливо бьет свежим воздухом в лицо, теребит воротник куртки, и замирает, ожидая реакции. Я молчу, и он шутливо кидает в лицо горсть шуршащих пожелтевших листьев. Дико хочется спать. Прижимаюсь спиной к холодному камню дома, и устало закрываю глаза. На ум приходят бессмертные строки хайку[3] великого Басё[4]: «Осень уже пришла!» — Шепнул мне на ухо ветер, Подкравшись к постели моей»… 1–2 ноября 1978 года. Среда-четверг Дверь в спальню девочек чуть приоткрыта. Стучу костяшками пальцев по деревянному полотну. — Девчонки, можно зайти? — Можно, — раздается звонкий задорный голосок. Захожу в комнату. Малышки с любопытством смотрят на меня. Малявка уже летит ко мне, раскинув руки. — Лешаааа, — Привет, Машуль, — улыбаюсь я, обнимая прижавшуюся ко мне девочку, — Как ты тут? Скучала? — Скучала, — признается ребенок, забавно надув губки, — Почему ты так долго не приезжал? Малявка пытается насупить бровки, и показать, как она сердита, но не получается. Уголки губ непроизвольно разъезжаются в улыбке, но кроха снова принимает серьезный вид. — Так получилось, Маш, — вздыхаю, — сильно скучал, очень хотел приехать, но не смог. Кстати, я хочу искупить свою вину. Вручаю ей большой кулек с конфетами. — Это мне? Спасибо! — лицо ребенка освещается довольной улыбкой. — Машуль, а давай девчонок угостим? — предлагаю я, — Они, наверно, тоже конфеток хотят. Я много купил. Всем хватит.