– Не знаю. – Короче, наши условия прежние. На том же месте в тот же час. Сто тысяч зеленых. Разговор прервался, как будто ей зажали рот. Чуть позже зазвучали гудки. Я почесал голову. Профи Цыганков не ошибся в предположениях, на связь они вышли… Что будет дальше? Я принял душ и попробовал бриться. Ушибленная клешня плохо держала станок, и я дважды порезался, да и челюсть неожиданно стала болеть от прикосновения лезвия, так что утренний туалет я завершил в сжатом темпе. Выпил чашку черного кофе, выкурил сигарету и позвонил Цыганкову. Он ответил мгновенно. Выслушав, уточнил: – Встречаемся в офисе? – Да. Свяжись с Татарином. И пусть моя охрана подтягивается… – Сейчас будут, Константин Андреевич! Через пять минут у моего подъезда затормозил джип. Один «телок» выскочил и метнулся в подъезд, второй прошелся вдоль дома, приглядываясь к запаркованным вдоль газона тачкам. Инга спала, когда я уходил. В офисе меня уже ждал Цыганков. В свежем костюме, бодрый, сосредоточенный. Как всегда бывало в кризисные минуты, его офицерская выправка особенно бросалась в глаза. Вскоре подтянулся Рамис. Помятый, всклокоченный, с запахом алкоголя. Настоящий спортивный костюм, который он нацепил, смотрелся турецкой подделкой. Контраст был не в его пользу, и Лев Валентинович, чувствуя мое настроение, приосанился еще больше. Вопрос о ста тысячах был злободневным. Вчера я лишился почти всей свободной налички. Конечно, кое-какие меры были предприняты, и не стоило сомневаться, что к нужному сроку деньги у меня будут, но это требовало определенных усилий и нервных затрат. А Татарин неожиданно заявил: – Есть барыга один, он мне обязан… Короче, он ждет звонка. В течение часа подвезет деньги, куда я скажу. Стоило видеть, как напрягся Лев Валентинович! Все его подозрения, как высказанные, так и скрытые, отпечатались на лице. Хорошо, Рамис сидел к нему спиной. А то бы дошло до дуэли. Я закурил и посмотрел на Рамиса сквозь дым: – А нас в ментовку не привлекут за вымогалово? Он криво усмехнулся и покачал головой: не привлекут. Предложение Рамиса решало некоторые проблемы, и я распорядился: – Звони! Он достал сотовый телефон, не задумываясь, набрал номер: – Алло, Петь, ты? Значит, давай через полчаса на Рубинштейна. Там, где пивнуха ирландская… Цыганков молчал, поджав губы. И не проронил ни единого слова, пока Татарин не отбыл на встречу. Потом выразительно посмотрел на меня. Я упредил готовый прозвучать вопрос: – Я знаю этого Петю, не напрягайся. – Интересное все-таки совпадение… – Говорю же, расслабься! Татарин просто выслужиться хочет. Тем более, знает прекрасно, что я – не казино, от меня деньги вернутся. Сейчас главное – вытащить сына. Разбираться будем потом. Как, по-твоему, сегодня получится? Прорвемся? – Я подготовил расстановку сил и средств… … Дорога до «Лесной» заняла у меня сорок минут. ДТП больше не было. Был гаишник. По какому принципу он меня тормознул, сказать не могу. Во всяком случае, я не нарушал правил. Выходить из машины не стал. Опустил стекло и небрежно сунул инспектору «бумажник водителя». Представил себе, как навострился Цыган, лично возглавивший группу прикрытия. Вдруг это очередной трюк, и гаишник – не представитель племени честных взяточников, а оборотень из МУРа, сотрудничающий с похитителями ребенка? В моем бумажнике было много всякого, но не было документов на «запорожец». Инспектор оказался с чувством юмора. Разглядывая ламинированную карточку с данными «БМВ-Z3», постучал жезлом по заднему боковому окну: – Новая модель? Воздушное охлаждение, как у «порше»? Чертыхаясь, я вытащил из-под солнцезащитного козырька нужные бумаги. Возвращая их, гаишник с доброжелательным интересом спросил: – Если не секрет, зачем это надо? В гонках участвовать? – В гонках, так точно. На выживание. – Я слышал, крышу срезают и гоняют по пляжу. Сказав про гонки по пляжу, он напомнил мне историю десятилетней давности. Летом девяносто четвертого Плакса снял домишко под Зеленогорском. Это была совершенно конкретная развалюха, но – в ста метрах от побережья. Ездили туда отдыхать. Шашлычки, водка с пивом, девчонки. Мне-то выбраться удавалось не часто, а вот Леха и Плакса там регулярно бывали. Плакса тогда со своей первой женой познакомился. Однажды в лесу, довольно далеко от трассы, Пучковский нашел «запорожец». Без номеров и без одного колеса. Кабина не заперта, ключи – в замке зажигания. Как он там оказался? Никто так никогда и не узнал. Грибник какой-то заехал? Угонщики спрятали? Плакса шутил, что это не машина, а замаскированный инопланетный корабль. Зеленые человечки на нем прилетели и бросили. «Запорожец» простоял еще несколько дней, прежде чем Пучковский прикрутил запаску и перегнал его во двор нашего дома. Постепенно машиной начали пользоваться. Сначала просто гоняли в магазин за водкой, прикалываясь над несоответствием тачки нашему, так сказать, внешнему облику. А потом Берестнев как дипломированный автослесарь и Леха в качестве подсобного рабочего взялись за усовершенствование конструкции. Срезали крышу, сварили из труб каркас безопасности, как на спортивных автомобилях, навесили «кенгурятник», всякие фары, отражатели, псевдоантенны, лобовое стекло затонировали настолько, что даже в солнечный день ни шиша не было видно. И до самого октября, пока не стало окончательно холодно, с ревом рыскали по окрестностям, пугая баб и приводя в недоумение отдыхающих бизнесменов. Берестнев, наигравшись, быстро угомонился, а вот Пучковский прилип к игрушке настолько, что даже подумывал, как забрать ее в Питер. Куда «запорожец» делся – не помню. Наверное, так и бросили под Зеленогорском. Но прошло несколько лет, и появилась мода на такие переделанные машинки. Пучковский как-то заметил: приятно быть основателем нового направления в организации отдыха. – Ага, по пляжу… – сказал я гаишнику. – А еще можно на мобилах гоняться. – Как это? – Включаешь виброрежим, кладешь трубку на стол и звонишь себе. У кого раньше со стола упадет, тот и выиграл. Гаишник хохотнул. Отпускать меня ему не хотелось, я это видел. Он обладал немалым опытом дорожно-патрульной работы и чувствовал, что со мной что-то не так. Выделялся я из общей массы, которую он ежедневно пропускал мимо себя. Несоответствие моей личности и машины его настораживало. Он думал, какую бы проверку еще учинить и чем подобная инициатива может для него обернуться. На досмотр салона он не решился. Хотя сумку, брошенную на заднее сиденье, заметил и чуть не прожег взглядом в ее боковине дыру. Возвращая документы, с деланой небрежностью кивнул на крыло: – Стуканулись? Свеженькая-то царапина… – Ага. «Шестисотый» на светофоре воткнулся. – Счастливого пути! Пожелание осуществилось, и к станции метро «Лесная» я добрался без приключений. Только выключил двигатель, как зазвонил телефон. «Лошадь» была деловита и лишних слов не использовала. Инструкции звучали понятно. Я подтвердил, что запомнил, и «лошадь» попрощалась самым неожиданным образом: – Если все будет нормально, ты больше меня не услышишь. «Зато, надеюсь, увижу», – подумал я, бросая трубку на сиденье. Вокруг было много девушек. Спешили в метро, ждали автобусов, торговали. Пили пиво с парнями, одиноко курили, трепались с подругами. Где-то среди них должна была быть и «лошадь». Таких, чья внешность соответствовала ее голосу, оказалось неожиданно много. И все вели себя подозрительно. Одна так и вовсе открыто пялилась на мой лимузин, теребя висящий на груди мобильник. А другая, стоя с открытой бутылкой «девятки», за пять минут так ни разу к ней и не прикоснулась. И ни разу не повернулась лицом. Смотрела куда угодно, но только не в мою сторону. Даже со спины было видно, что она сильно нервничает. В толпе были заметны и люди Цыгана. Сначала я срисовал Глеба, а потом вычислил и остальных. Куда их столько нагнали? Получалась слишком густая концентрация наших людей на один метр тротуара. Оставалось надеяться, что противники не столь глазасты, как я, и проморгают подставу. Они могут ожидать двух-трех топтунов, но не дюжину же! А может, тот же трюк они применили и сами? Выпустили целый табун «лошадей», вот я и запутался? Ладно, хорош расслабляться! Пора дело делать. Сыщик из меня никудышний, так что нечего забивать голову тем, в чем не смыслю. Цыган разберется, кто тут «лошадь», а кто – безобидная пони. Все-таки он – настоящий полковник. Да и «лошади», если ориентироваться по прозвищу, – его прерогатива. Звонить ему я не стал. Он должен был контролировать эфир сканером и засечь наш с девушкой диалог. Вырулил со стоянки и, тарахтя немощным силовым агрегатом «жопарика», взял курс в сторону Мурино, к выезду из города через Токсовское шоссе. Я проехал Токсово насквозь, на одной из развилок повернул направо и через пару километров сбавил скорость, выискивая место, о котором говорила Лошадь. Моя машина была не только видна, но и слышна издалека. Бригаде прикрытия, возглавляемой Цыганковым, давно пришлось остановиться и довольствоваться пеленгацией радиосигнала с «маячка», вмонтированного в задний фонарь «запорожца». Я повернул на грунтовку, которая привела меня на площадку, где были разложены автопокрышки и какие-то ящики – очевидно, для отработки навыков маневрирования учениками. Судя по многочисленным отпечаткам протекторов, место пользовалось успехом. Но сейчас здесь никого не было. Я миновал площадку и вскоре заметил обвязанную вокруг дерева белую ленту. Не будь этого знака, о котором предупреждала девушка-лошадь и я бы прозевал поворот. За помеченным деревом в сторону от грунтовки отходила даже не дорога, а какая-то просека. Скорость, и без того невысокую, пришлось сбросить до минимума. По боковым стеклам «жопарика» скребли ветки, о днище шваркали камни. Попадались и лужи, в которых машина, окунаясь по самые ступицы и возмущенно стрекоча двигателем, месила жидкую грязь. Через три километра просека начала расширяться. Кое-где из-под земли проглядывали островки бетонового покрытия, а за деревьями мелькали покосившиеся столбы и остатки провисшей «колючки». Наконец я остановился. Я подумал, что это бывший режимный объект, за одно приближение к которому меня в прежние времена отправили бы на лесоповал. Ворота еще сохранились, но вокруг них никакого ограждения не наблюдалось. Железные створки с облупившимися звездами по центру были распахнуты и намертво вросли в землю. На том месте, где, по логике, должна была располагаться будка охраны, чернела язва пожара. Я въехал на территорию. Растрескавшийся асфальт покрывал многолетний ковер сгнивших листьев. В тени зданий еще сохранились островки почерневшего снега. Я увидел котельную с очень высокой трубой и от удивления вдавил педаль тормоза. Я узнал это место! Я здесь был! Я смотрел и не верил. Я был здесь в декабре девяносто первого, когда нас задержали какие-то «карликовые» спецназовцы. Они доставили нас сюда, а потом передали милиции. Только в тот раз мы заезжали не через просеку, а в другие ворота, вот я сразу и не признал место. Территория объекта занимала в длину почти километр. Я медленно поехал. Все правильно, вот та самая котельная, вот дом, в который нас завели, вот здесь стояли шестьдесят шестые «газоны», с одного из которых водитель, чье лицо навсегда врезалось в мою, память, снимал табличку «Люди»… А вот и вторые ворота, через которые нас тогда завезли. Я остановился и вышел из «запорожца». Створки ворот были закрыты и крепко заварены. Кирпичная стена вокруг них сохранилась. С кронштейнов свисали обрывки колючей проволоки. На стене было укреплено несколько фонарей, наклоненных наружу, чтобы освещать прилегающую территорию. Когда-то лес вокруг объекта был вырублен метров на сто от ограды, но сейчас кое-где вытянулись молодые деревья. Услышав гудение, я поднял голову и удивленно отметил, что один фонарь горит. Если к объекту до сих пор подведено электропитание, значит, он как-то используется?