Он покачал головой. — Иди спать. Я поднимусь через минуту. — Хорошо, — ответила я, позволив себе скользнуть взглядом вниз, когда он снял меня со стойки. — Увидимся наверху. — Без одежды, — велел он и шлепнул меня по заднице кухонным полотенцем, когда я выходила из кухни. — Мммм, — протянула я. Как только я вышла в коридор, я практически побежала в фойе на цыпочках, стараясь ступать тихо. Я натянула туфли и туго зашнуровала их. На этот раз я собиралась отпустить прошлое, позволить подарить нам ночь, которую мы никогда не забудем. Последние два раза, когда мы пытались играть в эту игру, я называла «чёрный» ещё до того, как мы добирались до леса. Гаррет подхватывал меня и нес обратно в дом, баюкая на руках и успокаивая. Его любовь исцелила меня больше, чем могло что-либо другое. И теперь, когда я увидела, как Охотничий домик разобрали, здание буквально снесли бульдозером, жертв опознали, а виновные понесли наказание, я почувствовала себя готовой. Я могла бы отдаться фантазии — страху, любви и похоти, завернутым в порочную и чертовски красивую упаковку. Я сняла красное пальто с вешалки рядом с дверью и сунула руки в рукава. Знакомый щелчок выключателя на кухне подстегнул мой адреналин. Шаги, мягкие и ровные, заставили деревянные доски заскрипеть, когда Гаррет приблизился. Взявшись рукой за ручку двери, я оглянулась через плечо. Он показался в проходе и остановился, его тело напряглось. — Рыжик, это не обязательно... — Поймай меня, если сможешь. Я широко распахнула дверь и побежала. Мои ноги ступали по мягкой траве, а прохладный ночной ветерок разметал мои волосы, и они развевались за спиной, когда я побежала к линии деревьев. Страх стал заползать в мои мысли, пытаясь вызвать образы тонкого снега, ряда могил и шляпы шерифа. Я преодолела все эти мрачные мысли, когда миновала первое дерево и нырнула в залитый лунным светом лес. Я выбрала другую тропинку, резко свернув направо и обогнув небольшую чащу. Зеленая листва деревьев давала мне больше шансов скрыться, поэтому я остановилась и прислонилась к широкому дубу. Тихий лес сослужил мне хорошую службу, став моим сообщником и спрятав меня от хищника, идущего по моим следам. От звука тяжелых шагов за спиной моё дыхание участилось, и я прижалась к дереву так плотно, как только могла. — Рыжик, назови «черный», — проговорил он, и от его хриплого голоса у меня по спине пробежали мурашки. Я затаила дыхание, когда шорох кустов, ветки которых скребли по джинсам Гаррета, подсказал мне, что он приближается. — Просто назови «черный», — проговорил он голосом, в котором были смешаны мольба и вызов. Тьма попыталась подняться, поглотить серебристый лес, луну, небо, но я оттолкнула её. Теперь этот лес был моим. Никаких призраков. Только Гаррет и я, и связь, которая усиливалась с каждым мгновением, когда мы были вместе. — Я чую тебя, Рыжик. Я хочу съесть тебя, заставить тебя кричать, заставить тебя плакать. Я хочу овладевать тобой, пока не стану единственным, о чём ты можешь думать. Я знаю, что ты рядом, — проговорил он. Шаги его становились всё ближе. — Назови долбаный «чёрный»! — Нет, — крикнула я, выскочила из своего укрытия и рванула сквозь деревья. Я бежала изо всех сил, заставляя себя прогнать все преследующие меня воспоминания о моём отце, Лилиан, шерифе, мэре… я неслась сквозь них, и они разлетались, как лепестки на ветру. — Черт! — хмыкнул Гаррет мне в спину. Он был близко. Я перепрыгнула через ручей и перемахнула через несколько кипарисовых корней. Он с силой ударился о землю позади меня, когда я смогла увернуться от дерева и проскочила мимо другого. Мой пульс стучал в ушах, и я почувствовала его ещё до того, как он прикоснулся ко мне. Гаррет. Он обхватил меня руками за талию и дёрнул назад. Я вскрикнула, когда мы ударились о землю и покатились. Он поймал меня прежде, чем у меня появился хоть какой-то шанс попытаться улизнуть. — Назови «чёрный», — снова велел он. Он сиял в лунном свете, серебристо-желтый шар создавал ореол позади него. Но он не был ангелом. Он задрал мою майку и прижался губами к моей груди. Я застонала, когда он втянул мой сосок в рот и подразнил вершинку. Когда он укусил меня, я выгнулась и стала сопротивляться. Он держал меня прижатой и отпустил мой сосок, затем спустился с холмика и прикусил снизу, пока я не захныкала. Последовали новые укусы, обе груди горели, когда он оставлял свои следы. — Гаррет, — позвала я, извиваясь. — О боже мой! Он переложил оба мои запястья в одну руку и прижал их к листьям, оставшимся с зимы. Он поцеловал меня, впившись зубами в мою губу. Я раскрылась для него, и он скользнул языком внутрь, овладевая мной с каждым украденным вдохом, каждым движением и толчком между нами. Отстранившись, он посмотрел мне в глаза и схватил за пояс моих шорт и трусиков. — Рыжик, я хочу этого. Я хочу, чтобы это было грубо, грязно и чертовски примитивно. Я хочу причинить тебе боль, — проговорил он, прижимаясь своим лбом к моему. — Пожалуйста, назови «чёрный». — Нет. Он дернул меня за шорты, швы разорвались, и мои трусики порвались вместе с ними. Моя кожа болела там, где врезалась ткань, но мне было всё равно. Я хотела его, всего его. — Знаешь, ты мог бы сам назвать «чёрный», — поговорила я, широко раздвинула перед ним ноги и одарила его ухмылкой. Он с силой ввел в меня два пальца и сжал моё интимное местечко. — Никогда с тобой. Я люблю тебя, — ответил он. Слова вырвались так быстро, как будто не намеренно, и он совсем не собирался их говорить. Я потянулась вперёд и поцеловала его. Он ответил, просовывая свои пальцы внутрь меня и двигая в том же ритме, что и его язык. — Я тоже тебя люблю, — сказала я, опустила голову на землю и уставилась на него, когда он замер. — Правда? — Что это за вопрос после признания в любви? — я прижалась к его пальцам, желая от него большего. Мне нужен был весь он. — Я просто... Просто... — улыбнулся он. — Я не знаю. Счастлив, — он снова поцеловал меня, его борода щекотала мне нос. Я потянулась к его брюкам, расстегнула пуговицу, а потом потянула вниз молнию. — Вероятно, нам следует закончить то, что начали. — Так ты не собираешься называть «чёрный»? — спросил он и застонал, когда я взяла его плоть в руку и направила его кончик к своему отверстию. — Нет. А ты? Он зарычал и схватил меня за волосы, притягивая к себе, пока мы не оказались лицом к лицу, грудь к груди. Он вошел в меня, ощущение наполненности оказалось внезапным и таким восхитительным — искра боли и эйфория удовольствия. Я впилась ногтями ему в бок. — Ты специально так осторожен со мной, потому что мы признались друг другу в любви? У него на губах появилась его фирменная ухмылка, когда он начал двигаться в яростном ритме, от которого у меня подогнулись пальцы ног. — Ну что ты. Конец