– Дома я хожу в тапочках, весь мой вид сейчас – неправда, – пробормотала я. – А кому в инстаграме нужна правда жизни? – отмахнулась Ирина. – Люди должны видеть прекрасное, стремиться к нему. Я покосилась на браслеты. На мой взгляд, куски пластмассы, утыканные осколками стекла, вовсе не прекрасны, а ужасны. Но назвался груздем, полезай в кузов. – Начнем с видео! – потер руки Фил. – Виола стоит у плиты, рядом вертится кошка, входит… – А где киса? – изумилась я. – Уно моменто! – воскликнул Филипп. – Ща возникнет. В ту же секунду дверь открылась и появился толстый мужчина с перевозкой. Он поставил контейнер на пол, открыл дверцу и коротко произнес: – Петя! Из временного дома вышел роскошный бело-рыже-черный кот и вальяжно сел на пол. – Какой красивый Петя! – восхитилась я. – Можно его погладить? – Терпеть не могу, когда меня чужие трогают, – поморщился владелец кота, – брезгливый я. – Тетя Виола, коты не бывают трехцветными, – сказала девочка, – Петя – хозяин кошки. Ее зовут Клеопатра. – А-а-а, – протянула я, – спасибо. Не знала, что расцветка связана с полом. – Есть многое на свете, друг Горацио, что не подвластно нашим мудрецам, – процитировала Шекспира «крестница» и опять уставилась в айпад. – Начинаем, – хлопнул в ладоши Фил, – камера! – На месте, – сказал мужской голос. Я завертела головой, но так и не увидела оператора. Режиссер потер руки. – Виола, вы красивой походкой идете на кухню, зовете Надю, предлагаете ей на завтрак блинчики, жарите пару штук, кормите ребенка, гладите кошку. Самые обычные бытовые действия, ни малейших трудностей, вы это постоянно делаете. Детей у меня нет, животных тоже. Готовлю я «прекрасно», вынимаю из коробок то, что купила по дороге домой в ресторане, пытаюсь выложить на блюдо и мигом роняю еду на пол. У меня кривые руки. Но ведь уже прозвучало: правда жизни в инстаграме не нужна, поэтому я просто кивнула. – Отлично! – обрадовался Филипп. – Тишина. Работаем. Виола! Вперед. Слегка пошатываясь на каблуках, я добралась до плиты, громко сказала: – Надо приготовить ужин. Пожарю блинчики. И замолчала. – Стоп мотор, – крикнул Фил. – Что не так? – Забыла, как девочку зовут, – призналась я. – Надя, – подсказала «крестница». – Продолжаем, – велел Фил. – Надежда, иди сюда, – позвала я. На лице ребенка засияла веселая улыбка, в глазах зажегся огонь, от угрюмости и следа не осталось. Девочка вприпрыжку подбежала ко мне и начала дергать за футболку: – Крестная! Есть хочу! Что у нас на ужин? Я посмотрела в лицо девочки. Ее глаза светились любовью, такой горячей, настоящей, что мне стало не по себе. – Ну, тетя Арина, – запрыгала малышка, – где блинчики? Мы их сейчас приготовим? Я опомнилась. – Конечно. А где тесто? Надя весело захихикала. – Тетечка Ариночка, обожаю тебя. Моя крестная самая суперская и прикольная на свете. Только ты могла задать вопрос про тесто! Ха-ха-ха. Его же сделать надо! – Ты права, дорогая, – пробормотала я, понятия не имевшая, как готовят блинчики. – Мука, вода, а что еще? Надя обняла меня за ноги. – А сейчас скажи: «Не знаю, как готовить тесто!» – Не знаю, как готовить тесто, – повторила я. – Хочешь проверить, помню ли я рецепт? – закричала Надя. Я кивнула. Девочка вытянула вперед руку и начала загибать пальцы: – Молоко, мука, яйца, сахар, соль, растительное масло! – Молодец, – совершенно искренне сказала я. – Еще дрожжи, – добавила Надя. – Ну, начинай! Бери стакан! Я наполнила стакан молоком, вылила в миску, потом начала сыпать в нее муку и получила гору комков. – Тетя Арина, – расхохоталась малышка, – ты решила из себя идиотку корчить? Меня хочешь научить блины делать? Но я уже знаю, что в миску насыпают небольшую часть муки, добавляют немного молока, опять подбрасывают муку и разводят ее молоком. Тогда комки не образуются. – Правильно, дорогая, – похвалила я ребенка, который определенно умел готовить лучше, чем я. – Но сначала надо разбить яйца, добавить сахар, все смешать, – тараторила Надя, – маслица туда налить. Потом… Я молча слушала курс молодой кулинарки. – Помогу тебе, – верещала «крестница», – сделаю яично-сахарно-масляную смесь, а ты смешай пока дрожжи с мукой. Сухие ингредиенты соединяют отдельно от мокрых. – Надо же, какая ты умная, – восхитилась я, открыла пакетик с гранулированными дрожжами и в ту же секунду чихнула. Рука с дрожжами дрогнула… – Тетя Арина, ты просыпала дрожжи, – закричала Надя, – а кошечка Клеопатра их ест! Я стала искать бумажное полотенце, а когда нашла его, оторвала кусок, наклонилась, чтобы убрать с пола мелкие гранулы, плитка оказалась чистой, у моих ног сидела очень довольная киса, которая облизывалась до ушей. – Крестная, давай обойдемся без дрожжей, – зачастила Надя, – получатся не блины, а блинчики! Я их больше люблю. Бери сковородку, смажь ее маслом, поставь на огонь… Следуя бойким указаниям малышки, я налила в тефлоновую сковородку тесто и перевела дух. Но не тут-то было. – Тетя Арина, я перевернула вкусняшку на другую сторону, а ты теперь сними готовый блинчик и клади его на тарелку, – скомандовала Надя и сунула горе-хозяйке в руки две лопатки. Я постаралась аккуратно подцепить поджаренный блинчик, и мне это удалось! Вдохновленная успехом, я сделала вдох, закашлялась, руки дрогнули, блинчик упал. – Ой, крестная, – расхохоталась Надя, – прикол! Я посмотрела вниз и увидела, что блинчик спланировал на голову Клеопатре и накрыл ее со всех сторон. – Ой, не могу, – веселилась Надя, – ой, ржака! Клепа в шапке! В блинчике появились дырки. – Она его ест! – запрыгала Надя. – Не постеснялась схомячить! Ща умру от смеха. Я растерялась, не зная, что делать. Но проблема через пару секунд разрешилась сама собой. Блинчик исчез, кошка радостно заулыбалась. – Тетя Арина, смотри, она растолстела, – восхитилась Надя. – Действительно, – удивилась я, – странно. – Ничего необычного, – возразила «крестница», – Клепа слопала пакетик дрожжей, закусила моим блином, и теперь ее пучит. Возьми кисоньку на руки, приласкай ее. Я наклонилась, подняла кошку, прижала ее к себе. Глаза Клепы расширились, тело напряглось. Пук, пук, пук, – раздалось в студии, до моего носа добрался противный запах, я со вкусом чихнула и уронила киску. Та с воплем негодования вцепилась в мою брошь. – Одежда взята напрокат! – заорала стилист.