Аурен Я попусту трачу время, лежа на паллете и ворочаясь с боку на бок, не в силах заснуть. Угли горят все ярче и ярче, пока черная шелуха, полыхавшая алым цветом, не обращается остывшим пеплом. Прохладный ночной воздух захватывает последнее тепло. Жар тускнеет, а мои мысли сливаются воедино. С той самой минуты, как командир Рип забрал меня из лап Красных бандитов, я ждала, что он вытворит что-нибудь ужасное, а его солдаты разорвут меня на части. Вот только ничего из этого не произошло. Наоборот, со мной обращались уважительно. Даже дружественно. Мне предоставили свободу, которую не предложил бы даже Мидас. Но на кону стоит верность, только одно это слово, и нравственность, убежденность, за которые я так крепко держусь. Мне жутко от того, что случится, если я оступлюсь. Я знаю, что нельзя всецело доверять Рипу. Знаю, но… Но. Возможно, и Мидасу нельзя слепо верить. Стоит проскочить этой вероломной мысли, как я тут же понимаю, что высказала ее вслух. Это шепотом произнесенное признание, прискорбное прозрение слышит лишь затухающее тепло от углей. Я сажусь и надеваю платье, теперь оно свободное и чересчур изношенное, грязное, хотя я не раз пыталась вручную его отстирать. Я накидываю порванное пальто и натягиваю сапоги, решив пройтись, раз уже поспать мне не удается. Я не видела Рипа после нашего вчерашнего спора. Меня не должно это волновать. Это неважно. Разве что кажется, будто он меня избегает, наказывает, и это мучит. Вынырнув из палатки, я ступаю на свежевыпавший снег, который хрустит под ногами. Сегодня вечером мы разбили лагерь возле замерзшего озера, и сейчас оно блестит под серпом луны. Сама того не осознавая, я вдруг бреду к восточной части лагеря, где держат наложниц. Останавливаюсь перед палаткой, заметив двух знакомых стражников, которые разрешили мне повидаться с девушками, когда рядом была Лу. Они отрываются от своей игры – на этот раз от карт. Ближайший ко мне мужчина с каштановыми волосами удивленно на меня смотрит. – Миледи, – здоровается он. – Давно вас не видел. – Да, – бормочу я, не пускаясь в объяснения. – Можно мне их навестить? – Уже поздно, – отвечает второй. – Но вы можете остаться на несколько минут. Я слышал, как они там шепчутся – точно еще не спят. Я киваю и направляюсь к полам палатки, но не успеваю их приподнять, поскольку из нее кто-то выходит и перегораживает мне дорогу. Вздрогнув, я отступаю назад из-за резкого появления наложницы. – Полли. Ее светлые волосы заплетены в две толстые косы, однако они спутанные и сальные, а еще она кажется тоньше, чем раньше. Ее лицо не осыпано золотистой пудрой, на ней нет шикарного платья, и губки больше не трогает кокетливая улыбка. Полли выглядит измотанной, но взгляд у нее жесткий. – Золотая, – скрестив на груди руки, говорит она. – Что ты тут делаешь? Услышав ее тон, я мнусь. – Э… просто хотела повидаться. Узнать, как у вас дела. – У нас все хорошо, – огрызается она. Я бросаю взгляд на палатку, которую она собой загораживает, а потом снова смотрю на Полли. – Что-то случилось? Она качает головой. – Все услышали твой голос, но послали меня. Тебе нельзя входить. Я в недоумении хмурюсь. – Почему? Когда она смотрит на меня, в ее взгляде нет тепла. – Никто не хочет тебя видеть. От ее злобного тона меня передергивает. Чувствую, как ерзают солдаты на стульях, словно смущаясь из-за меня, отчего уже я начинаю сгорать со стыда. – Перестань сюда приходить, – заносчиво произносит Полли. – Ты нам не нравишься, и мы не хотим, чтобы ты совала нос в наши дела, а потом докладывала своим новым друзьям из армии Четвертого королевства. – Что? Полли закатывает глаза. – Ой, да брось. Думаешь, мы не в курсе? Тебе можно свободно разгуливать, Аурен. Мы знаем, что ты теперь шлюха командира. От потрясения я открываю рот. Я в замешательстве, не в силах поверить в слова наложницы. – Но… я не его шлюха! Ее незаинтересованное выражение лица подсказывает, что она ни капли мне не верит. – Знаешь, солдаты тут любят посплетничать. Ты каждую ночь остаешься в его палатке. Мы не идиотки и не позволим тебе с помощью нас предать нашего царя. Даже не думай возвращаться, продажная шкура. Полли пихает меня в грудь. Толчок не слишком сильный, но так меня шокирует, что от удивления я отшатываюсь назад. Она никогда меня раньше не касалась. Полли бы не осмелилась. Стражники тут же вскакивают и шагают к нам, намереваясь вмешаться. – А ну-ка хватит, – гаркает на нее мужчина. – Возвращайся назад. В глазах Полли вспыхивает мстительный блеск, словно их реакция только подтвердила мою измену. Злобно ухмыляясь, она поворачивается и возвращается в палатку, а я смотрю на то место, где она только что стояла. Отворачиваюсь, даже не смея теперь смотреть на стражников. Стыд и смущение терзают меня. Плечи мои поникают, голова наклоняется вниз, как увядший цветок, которого нельзя коснуться. – Не волнуйтесь из-за них, миледи, – говорит один из них. Быстро кивнув, я ухожу, пока не сделала какую-нибудь глупость – например, расплакалась у них на глазах. Каждый шаг дается мне все тяжелее от жгучего стыда. Я сливаюсь с полумраком и прислушиваюсь к тихому лагерю, где спят солдаты, по всей видимости, считающие меня шлюхой Рипа. Даже не думай возвращаться, продажная шкура. Слезы подступают к горлу, но я подавляю всхлип. Пусть их лучше поглотит колодец гнева. Ядовитые слова Полли – это мои озвученные страхи о том, что верность моя подвергается испытаниям, а сознание запятнано. Я не предательница. Не предательница. Меня захлестывает решимость, дающая толчок, словно вновь разгорающиеся угли. Сияющая в небе белая луна теперь почти скрылась за облаками, но рядом с ней парят две звезды, напоминающие светлячков, пойманных воском ее полумесяца. Света хватает, чтобы видеть, но его мало, чтобы победить тени. Идеально для поисков без риска оказаться замеченной. Уверенно шагая и сверкая глазами, слыша обжигающие слух обвинения Полли, я повинуюсь только инстинкту, будто знаю, куда нужно идти. А может, это богини-светлячки указывают мне путь. Проходя мимо табуна сбившихся в кучу полусонных лошадей, наклонивших головы, я вдруг кое-что слышу. Тихий крик животного. Резко останавливаюсь, склоняю голову, прислушиваюсь. Звук снова повторяется, только теперь тише, но этого хватает, чтобы определить, куда нужно идти.