"Как ты не понимаешь, мама! Мне нужно с кем-то играть по выходным, с кем-то делиться шоколадом, обсуждать проделки Маши и какой умный медведь. Мама, неужели вы с папой не понимаете, как сильно мне нужна сестричка?! " Они понимали, но не решались на второго ребенка: Юра так мало времени проводил дома, а она уставала и на работе и дома. Все свободное время уходило на дочку. На себя уже не оставалось сил. Какой второй ребенок? Они бы не потянули. Да и зачем? Катюшка была ее жизнью и заняла сердце без остатка. Мария сжимала подушку дрожащими руками и всхлипывала. Нет большего счастья, чем кормить дочку грудью и смотреть, как она засыпает, подложив кулачок под щечку. Наблюдать первые шаги и слышать первое "мама". Видеть, как она щурится, глядя на солнце и слышать смех, когда бегает за заводной собачкой. Вдыхать запах ее кожи и ощущать, как бьется ее маленькое сердечко, когда ты держишь ее на руках. Если бы только Катюшка оказалась сейчас рядом, если бы только… Мария сжалась комочком и шепотом прошептала: "Держись, моя маленькая, мама скоро тебя найдет, мама скоро будет рядом". Сердце неистово колотилось, пытаясь вырваться на свободу. Отчаяние душило цепкими пальцами. Она понятия не имела с чего начать поиски, ведь даже собственное имя оставалось загадкой, не помнила ни детский сад, ни друзей своей дочки, ничего, что могло бы помочь. — Где ты, моя радость, где? Как мне тебя найти? Они с мужем больше года планировали ребенка. Врачи предупреждали — будет непросто. У Марии обнаружили маточную непроходимость. Сколько слез она пролила, проходя мимо детских площадок, заполненных резвящимися детишками, наблюдая за мамочками с колясками, выслушивая стенания своего отца, мечтающего стать дедом. Но она продолжала лечиться и верить, и одним сентябрьским утром тест показал две полосочки. Катюшка была долгожданной и выстраданной. С самого рождения они с Юрой завели большой альбом, бегали за малышкой с фотоаппаратом и щелкали затвором при каждом удобном случае: "Катюшка на выписке", "Катюшка впервые дома", "Лежит на боку", "Лежит на спине", "Впервые смотрит на папу", "Мама моет Катюшке попу", "Папа моет Катюшке попу", "Первая прогулка", "Первая улыбка во сне" и так десятки снимков в день. Альбом был толще "Войны и мира". И как она могла все это забыть?! Как могла забыть о существовании дочери?! В больнице утверждали — она не замужем, детей нет, но это была коварная ложь. Зачем? Она поверила тому доктору. Кажется, его фамилия Алексеев. Он так правдиво лгал и даже показывал фотографии с места аварии… Мария вскочила так резко, что даже голова закружилась. Ей снова солгали! Как она могла попасть в аварию, если не умеет водить? У них с Юрой никогда не было машины. Она это точно помнила. А Иван с Александрой об этом знают? Она выбежала из комнаты и застыла на пороге кухни. Ей так хотелось ошибаться. Иван по-прежнему сидел за столом, медленно размешивал чай и читал какие-то бумаги. Он не заметил ее присутствия и поднял голову только, когда она села напротив, громко отодвинув стул. — Вы знали, что никакой аварии не было? Пуля просила пока не рассказывать об этом: Марию следовало подготовить к новой информации, но этот грустный и одновременно решительный взгляд ставил его в тупик. — Александра приедет вечером, и мы с вами все обсудим. — Вы знали, — она закрыла лицо руками и сидела, не произнося ни звука. Казалось, она и дышать перестала. Иван протянул руку, дотронулся до ее локтя и произнес: — Подождите немного, Александра вам все объяснит. — Объяснит? — ее голос был подобен взорвавшейся бомбе. — Что еще вы от меня скрывали? Какие еще факты своей жизни я не знаю? Может, вы знаете и где моя семья, но почему-то молчите? Может, вы вовсе и не хотите мне помочь? Может, вас наняли те люди? Вы… Она замолчала, губы задрожали, голос стал тише: — Вы меня контролируете. — Нет, Мария, вы все неправильно поняли, — он попытался снова коснуться ее, но она рывком отдернула руку. В глазах была злость и боль, и что из них было сильнее он не знал. Иван отодвинулся на безопасное расстояние. Пуля его предупреждала — возможен нервный срыв. Мария просто не может все время оставаться спокойной, в таких обстоятельствах это было бы противоестественно. Задача Ивана успокоить женщину, внушить доверие. — Мария, выслушайте меня. Мы действительно хотим вам помочь. — Тогда почему не сказали правду?! — она снова кричала. — Мы не знали, как лучше сообщить подобную информацию. Случившееся с вами не поддается логическому объяснению. Это больше похоже на фантастику. — Фантастику?! Моя жизнь полетела к чертям! Я потеряла любимого и дочку, а вы говорите о какой-то фантастике? Вы хоть понимаете каково это не помнить кто ты, где живешь, кто твои друзья, где твои близкие? Нет. Вам это неведомо. Вы с вашей подругой просто расследуете очередное дело, а на мои чувства вам наплевать! — Вы все-таки верите, что мы хотим вам помочь. Спокойный тон Ивана застал ее врасплох, и Мария подошла к окну. За стеклом туда-сюда сновали люди под зонтами, серое небо проливало слезы на город. Когда она заговорила, голос звучал так, будто из него убрали все краски: — Я поделилась с вами своими воспоминаниями, раскрыла душу. Вы же скрыли от меня правду. — Мы не скрывали, — попытался оправдаться Иван, — мы ждали подходящего момента. — Что еще вы мне не рассказали? — спросила она ледяным тоном. — Говорите, если хотите, чтобы я вам верила. — Подождем Александру. — Нет. Говорите или я уйду прямо сейчас. Этого он допустить не мог. Одну ее отпускать точно нельзя, и он ответил: — Ваш психолог ненастоящий. Она тяжело вздохнула: — Продолжайте. — Центра "Надежда" не существует. — И когда вы собирались мне это рассказать? — Александра хотела собрать побольше информации по вашему делу. — По моему делу… Иван услышал горечь в этой фразе. Да звучало грубо. Для них это очередное преступление, для нее — жизнь. — Простите. Я и правда не представляю, насколько вам тяжело. — Не нужно. Не продолжайте. Мария обернулась, и он увидел влажные дорожки на ее расстроенном лице. Взгляд был наполнен болью: — Вы должны были быть со мной честны. — Вы правы. — А теперь я хочу побыть одна, — и почти шепотом добавила, — мне нужно подышать свежим воздухом. — Я с вами! — Иван подскочил и уже направился в ее сторону, когда Мария выставила руку вперед. Однозначный жест. Иван так и остался стоять. Уже тише он произнес: — Вы можете выйти на балкон. Я принесу ваш плащ. — Нет. Я хочу пройтись по улице. — Это небезопасно. Мы до сих пор не знаем, кто за вами следит. Этот человек может быть поблизости. — Александра говорила, что слежки за ней не было. — Повторяю, мы не знаем, кто этот человек и не знаем, какими он обладает возможностями. — Ну, вдоль дома-то я могу пройтись? — она снова начала злиться. — Или вы будете держать меня насильно? — Нет, конечно, нет, — он подошел к ней и посмотрел прямо в глаза. — Держать я вас не стану, но, пожалуйста, будьте осторожны. Не отходите от дома. Это для вашей же безопасности. … Мария даже зонт не взяла — так спешила оказаться на воздухе — и теперь бродила вдоль дороги под мелкой моросью, глядя в серое взлохмаченное тучами небо, и думала об окружавшей ее лжи. Почему все лгут? Почему даже Александра с Иваном рассказали ей не все? А ведь она хотела им доверять, могла бы им доверять, надеялась на помощь. А теперь? Хотя может она и зря так на них взъелась, и они действительно пытались ее уберечь? Черт! Она совсем запуталась. — Маша? Это ты? Она не сразу обернулась. Чужое имя, но голос был знаком. — Маша! Обращались точно к ней. Она разглядела женский силуэт возле машины, а потом увидела и лицо. Это была Лена. — Подруга! Куда ты пропала? Улыбка, быстрое объятие. Мария отстранилась: в больнице Лена утверждала, что у Марии нет семьи, а потом предложила обратиться к фальшивому психологу. — Не подходите ко мне, — она сделала два шага назад. — Хватай ее и в машину, — скомандовал чей-то голос. Мария хотела позвать на помощь, но не успела: ловким и резким движением Лена заломила ей руку за спину и втолкнула на заднее сиденье. — Привет, — водитель обернулся и одарил ее широкой, но не доброй улыбкой. Она узнала это лицо — полицейский в ее доме в ту самую ночь. Больше она ни о чем подумать не успела: веки постепенно становились свинцовыми. Она погружалась во тьму. Иван услышал, как захлопнулась входная дверь и торопливые шаги эхом разнеслись по подъезду. Недолго думая, набросил куртку и выбежал следом. Зря он ее отпустил — безопасность Марии в его руках. Он стоял возле подъезда и наблюдал, как она меряет шагами тротуар, как подходит к дороге и решил сообщить Александре о том, что произошло. Хотел попросить приехать как можно скорее. Возможно, две женщины быстрее поймут друг друга. Иван набирал номер и рассматривал фото подруги, высвечивающееся на экране. Александра была как всегда неотразима. На ней была полицейская форма — снимок был сделан пару лет назад. Она улыбалась. Это фото после поимки очередного преступника, но из-за капель, падающих на экран, улыбка казалась грустной. Абонент не доступен. Он поднял глаза как раз в тот момент, когда Марию затащили в машину. Иван бросился следом, но успел лишь встретиться с водителем взглядом и подумать: "Черт! А он тут что делает?!"