— Я в этом смысле везучий. — На твоем месте я бы очень постаралась вытащить меня из этой передряги. Подумав, я покачал головой: — Не поможет. Ни телефон уничтожить. Ни ее убить. Будешь громоздить гору лжи, пока она не обрушится на тебя же. — То есть на нас? Чего ты упираешься? Всерьез думаешь, что какая-то наркоманка убила Ренника и вывела из игры Сатклиффа? Ты говорил, у тебя были сомнения… — И остались. Луиза улыбнулась: — Я делаю это не только ради себя, но и ради Ренни. Информация стоящая. Ты идешь по ложному следу. Я всего-то отвернулась на пять минут, пока девчонка сделала фотографию. Если расследуешь дело и найдешь настоящего убийцу, никто не вспомнит об Эстер. И обо мне. Я рассеянно кивнул. — Кстати, кто такая Энни? — спросила Луиза, вставая. Перед глазами замелькали огненные сполохи, я схватился за стол в попытке взять панику под контроль. — Пи́сьма я не читала. Ни одного. Слишком личные… Я отодвинул стул и уставился на нее, стараясь справиться с волнением. Письмо от сестры и мой незаконченный ответ. Я положил их в сумку, когда Наоми постучала в дверь. — Я все это заслужил, Луиза, но сделай мне одолжение чисто по-человечески, ее не впутывай. Янковски на мгновение задумалась, потом кивнула. Похоже, ее тронуло такое проявление чувств. Она достала из сумки письмо Энни, протянула его мне и встала: — Жест доброй воли. Позвони мне, Эйдан. У тебя есть мой номер. — Она поцеловала меня в шею и сказала на ухо: — А у меня — твой. 12 Меня не было в «Холидей-Инн» меньше часа, а как будто — целую жизнь. Наоми не звонила. Наверное, телефон еще не нашли. Вот бы он был поврежден, выключен или вообще уничтожен. Я не мог даже представить, что делать, если он найдется. Как сказала Луиза, все зависит от того, насколько сильно я хочу избежать тюрьмы. Шагая по улице, я вдруг подумал о Тессе Кляйн. Предсмертная записка есть, трупа нет. Объявлена умершей. А что, вариант… Наоми сидела в вестибюле и разговаривала по телефону. — Я перезвоню, — сказала она в трубку. — Прости, что помешал. Есть успехи? — Пока нет. Слушай, Эйдан… — Ты хотела о чем-то поговорить. Давай поговорим. — У тебя точно есть время? Я пристально посмотрел ей в глаза, потом кивнул, и мы пошли в бар отеля. Там было тихо. Несколько парочек пили пиво из бутылок и какие-то коктейли. У бара я посмотрел на свою напарницу. Мне не понравилось то, как о ней отозвалась Луиза. Может, после моих недавних выходок она все же перейдет к Джеймсу? — То же, что и тебе, — сказала Наоми. — Два «Гиннесса», пожалуйста. Пока Наоми занимала место, я заказал еще двойную порцию «Джеймсона» и тут же ее выпил. Мы сели за угловой столик у окна с видом на улицу. В глазах Наоми читалась та же настороженность, что и раньше. Странно, даже при расследовании двойного убийства. Какова причина? Плачевное положение Паррса, звонок насчет моей матери или расследование? Ситуация с Луизой Янковски была отдельным вопросом, и я постарался задвинуть мысли о ней как можно дальше. Ожидая, когда Наоми начнет разговор, я неохотно признался себе, что, возможно, дело во мне. Как-то незаметно я умудрился выпить почти треть пинты. Наоми все так же смотрела на меня. — Никогда не пила при исполнении… — Все ради дела. — Я вяло улыбнулся. Она не улыбнулась в ответ. — Не обязательно пить, если не хочешь. — Да ладно. — Она коснулась своим бокалом моего и сделала глоток. Потом посмотрела на меня. — Ситуация с твоей матерью… — Давай не будем. — Помнишь, Слоун сказал, что у тебя дюжина обличий?.. — Ошибся. Только два, — ответил я. Наоми не рассмеялась. — Прости за сегодняшнее. Слоун, Полубокс… Она пожала плечами под курткой: — Да ну, все как обычно: оба перебрали виагры, а писюны как были крохотными, так и остались. — Судя по взгляду Наоми, я принадлежал к этой же компании. — Так о чем ты хотела поговорить? — Тебе знакомо имя Стюарт Хоули? — Вроде бы… — Вы с Сатти арестовали его полгода назад. Я задумался. — Он вломился в закрытый винный магазин на Эксчейндж-стрит посреди ночи. — Что было дальше? — Мы его арестовали, привезли в Центральный парк. — Сопротивлялся? — Наоборот. Когда мы приехали на вызов, он сидел в магазине и попивал из бутылки. Даже назвался и спросил, с кем имеет удовольствие говорить… — Ты представился? — Разумеется, — сказал я. — Он вел себя спокойно. — Не жестили? — Нет. — Даже инспектор Сатклифф? — Нет. Наоми положила телефон на стол между нами и открыла на экране фотографию. Стюарта Хоули, которого мы тогда арестовали. Жестоко избитого. Заплывшие глаза, рассеченная в двух местах губа. — Нет, — сказал я, глядя на Наоми, но мой голос прозвучал уже не так твердо. — Думай, что хочешь, но это не я. — Не знаю, сегодня мне показалось, что ты вот-вот проделаешь вторую вмятину в голове Полубокса.