— Мерзкое место… — Не поспоришь. Вы не могли бы разблокировать телефон? — сказал я как можно небрежнее, но встал слишком резко. Ножки стула скрипнули по полу. Я обошел стол и остановился у Блейка за спиной. Взгляда Наоми я избегал и надеялся, что все это выглядит как забота о сохранности улик. Блейк провел пальцем по экрану телефона в пакете. Экран разблокировался. Я забрал телефон. Сначала просмотрел сообщения, но не нашел ничего, кроме автоматических уведомлений от оператора. Открыл список контактов. Пять записей. Я спешно пролистнул их до номера, подписанного «Луиза». Наоми встала со своего места. — Можно мне? Время остановилось, но я знал, что балансирую на грани. Перед тем как отдать телефон Наоми, я вышел из контактов, чтобы она не поняла, что я их проверял. Я зашагал вокруг стола, пока она проделывала с телефоном то же самое, и остановился, когда она дошла до имени Луизы. Неопровержимое доказательство. Наоми показала его мне, и я изобразил удивление. Мы снова сели на свои места. Блейк тяжело задышал, к счастью перекрывая звук моего дыхания. Побледнев больше обычного, он достал пластиковый флакончик с таблетками, выложил две штуки на ладонь и проглотил, не запивая. — Вы не могли бы рассказать нам о людях, чьи контакты здесь сохранены? — попросила Наоми. Блейк кивнул. Время снова ускорилось, пошло рывками. — Кто такая Сьюзен? — Как я уже говорил, в молодости Вик был женат около года… — Вы даже сказали, что найдете для нас номер его бывшей жены. — Как вы и продемонстрировали, констебль, эта информация была у меня украдена. Я не беседовал с бывшей женой Вика перед тем, как написал первоначальный вариант книги, но позже подумал, что некоторые сведения могут оказаться интересными. — Фрэнк Мур, — зачитала Наоми из списка. Я не мог придумать, как ее остановить. — Ну, это логично. Скорбящий отец. Можно сказать, единственный выживший член семьи. Наоми кивнула: — Слово «выживший» как раз из его лексикона. — Не знал, что у него исключительное правило на его использование… — Не будем подавать ему идеи. — Наоми улыбнулась. — Вы же и предложили нам сходить на семинар Фрэнка. А сами ходили? — Если мне не изменяет память, я предложил его семинары в качестве иллюстрации того, как человек может совладать с собой. — А разве не в этом вы нуждались после известных событий? — Не вполне понимаю ваш вопрос, констебль Блэк. — Просто интересуюсь, посещали ли вы его семинары… — Не мое это, мне такое не подходит. — Вы ушли из полиции сразу после того, как Вику вынесли приговор. Не потому ли, что это расследование настолько вас потрясло? — спросила Наоми. — То есть вы раскрыли очень громкое дело. Почему было не воспользоваться плодами успеха? — А я и воспользовался. — Вы написали одну книгу, десять лет назад. А могли бы сейчас сидеть в кресле главного констебля Крэнстона. — Опять же это не мое, мне такое не подходит. — То есть нельзя сказать, что это дело разрушило вашу жизнь? Это слова Фрэнка Мура. Блейк стукнул кулаком по столу. — Но я ведь сижу сейчас здесь, так? — Да, но с другой стороны стола, — сказала Наоми. — Разрушило мою жизнь? — Блейк скрестил руки на груди, потом убрал. — Знайте, констебль, что я подал рапорт об увольнении до того, как появилось дело Вика. Я занимался им из чувства долга, потому что так было правильно. На мой уход оно никак не повлияло. — Он подался вперед, наставив на нее указательный палец. — А если вы намекаете, что у меня с Фрэнком Муром какие-то совместные делишки, вы страшно далеки от истины. Я очень уважаю Фрэнка. Как я уже говорил, мы пересекаемся на различных благотворительных мероприятиях… — Например? Мое вмешательство явно рассердило Блейка. — «Друзья всегда рядом» — благотворительное общество для семей, потерявших детей. Фонд «Горю поможешь», «Лига Говарда»…[18] — Тюремные реформы? — сказал я, надеясь развить эту тему. Блейк кивнул, и я посмотрел на экран телефона: — Это из-за приверженности вопросу реформ у вас сохранен номер Кристофера Бокса, также известного как Полубокс? — Опять же, он тоже связан с Мартином Виком. Перспектива общения с ним меня отнюдь не радовала, но он провел с Виком значительное количество времени. — Вам удалось поговорить с ним до кражи телефона? Блейк помотал головой: — Нет, но это дало мне время обзавестись защитным костюмом особо крупного размера… — Его лучше приберечь для следующего контакта из списка, — сказала Наоми. — Чарли Слоун. — У Слоуна непомерно раздутое эго и, возможно, самая большая в мире коллекция венерических заболеваний, но он чертовски хорошо пишет и придерживается твердых принципов. — Как раз вчера он чуть ли не у нас на глазах помог будущей матери, — сказал я. — Я лишь знаю, что двенадцать лет назад он освещал дело Мартина Вика чрезвычайно аккуратно и с большим тактом. — Что ж, все понятно, но вы ведь сказали, что этот телефон нужен для подготовки нового издания книги? — Верно. — Зачем тогда обсуждать с Чарли Слоуном статьи двенадцатилетней давности? Блейк пожал плечами: — У него могут быть сведения, которые он в свое время не стал публиковать. — А разве не от вас к нему поступают сведения, Кев? — Вы же знаете прессу. Слушайте, мы ведь уже заканчиваем? — Он махнул в сторону флакона с таблетками на столе. — Я записан на прием к… Я кивнул, не обращая внимания на взгляд Наоми. Я не хотел видеть реакцию Блейка на имя Янковски. Если оно ему незнакомо, значит номер сохранила Эстер, они обе связаны друг с другом и Янковски серьезно влипла. — Мы пока оставим телефон у себя, — сказал я, пытаясь спровадить бывшего детектива-инспектора. — Не могли бы вы записать для нас пароль? — Я подвинул к Блейку ручку и бумагу, и он написал четыре цифры. — Спасибо. — Я забрал листок, встал, направился к двери… — Простите, Кевин, — сказала Наоми. — Остался еще один номер… Она развернула телефон к нему, и он побледнел. Эта реакция была убедительнее, чем все, что мы видели до этого. — Номер мне незнаком. — А имя? — гнула свою линию Наоми. Блейк покачал головой: — Это не я его сохранил. Не знаю никакой Луизы.