– Ветрова, ты меня опять удивляешь. В нашем Монастыре без моральных терзаний паралитика сбросят с парашютом или даже без него, у нас для этого вовсе не обязательно считаться здоровым. Или ты вконец отупела? – Хорошо, – согласилась Лина, – Раз здорова, то могу приступить к выполнению своих обязанностей. Давайте направление в любой филиал. – Ишь ты, – усмехнулась настоятельница, – Направление ей подавай. Не угадала. Помнишь, когда ты очнулась после практики, я обещала тебе отпуск? – Ну? – насторожилась Лина. – Обещание надо выполнять. Завтра же отправишься на курорт. Сентябрь, южные моря с горячей водой. Фрукты, солнце, пляжи, парни… Все болячки мигом улетучатся, забудешь, на какой руке пальцы затекают. Гарантирую. – Я готова приступить к работе без отпуска, – решительно заявила девушка. – А кто тебя спрашивает? – снисходительно констатировала настоятельница. – Считай это приказом. – Я имею право подать жалобу руководству, – не сдавалась Лина. – Обучение закончилось, я вообще не пойму, на каком основании меня и других выпускниц держат в Монастыре. – Хоть триста десять жалоб подавай, а завтра все равно пойдешь в отпуск. Поняла? – Что все это значит? Мюллер покачала головой, закатила глаза вверх, всем своим видом показывая, что из последних сил терпит несусветную тупость своей воспитанницы: – Ветрова! Ты хотя бы примерно, на уровне спинного мозга представляешь, что означает слово «приказ»? – Так точно! – В таком случае, к чему все эти тупые вопросы? Или ты сомневаешься в моих полномочиях отдавать тебе приказы? – Никак нет! – четко отрапортовала Лина и почти просительно добавила: – Но что все это значит? Что вообще происходит? Настоятельница помедлила, затем ровным, спокойным голосом, как бы взвешивая каждое слово, произнесла: – Алина, в последнее время произошло много неприятных вещей. Ну да ладно. Я считаю, что твое место сейчас на южных морях. Врачи со мной согласны, тебе сейчас лучше поваляться на теплом песке, восстановить здоровье. Если все будет хорошо, через пару недель станет спокойнее, а там и ты вернешься, приступишь к нормальной работе. Так что, хочешь ты того или нет, в отпуск отправишься. Ясно? – Не все, – честно призналась Лина. – Ничего, – усмехнулась настоятельница, – все знать тебе не обязательно. Один из наших вертолетов нуждается в небольшой модификации. Завтра ты перегонишь его на завод, за четыреста километров. Оттуда транспортным бортом доберешься до Магдебурга, далее пересадка на гражданский рейс до Каира. Все необходимое получишь в канцелярии. Все поняла? – А к чему такой сложный маршрут? – не удержалась Лина. Мюллер вздохнула: – Ветрова, я что, еще и отчитываться перед тобой должна? Радуйся, у тебя не слишком впечатляющие навыки пилота вертолета, это тебе вместо тренировки. Все, разговор окончен, ты и так отняла у меня много времени. Брысь отсюда! Вскочив, девушка поспешно проследовала к дверям, зная, что после подобных фраз продолжать разговор невозможно. Уже закрывая дверь, не удержалась, обернулась, успев заметить в глазах настоятельницы тревожный огонек. Это только добавило вопросов, на которые не было ответов. Кабель был проложен двадцать лет назад, но до сих пор находился в отличном состоянии. Немудрено, поработали тогда на совесть. Трассу спроектировали с умом, избегая сырых участков местности, но в то же время глубина была приличной, хотя и выше уровня грунтовых вод. Толстый слой гравийной подсыпки пропускал стоки, вызываемые осадками, по нему они поступали в дренажные колодцы, поверх фильтрующей подушки шла узкая кирпичная галерея, а уже в ней, окруженные многочисленными оплетками, скрывались изолированные медные нити. Со времен прокладки прогресс шагнул далеко вперед – специалисты Ордена не смогли предусмотреть появление компьютерных сетей с большим трафиком. Однако медные жилы не подкачали: они с одинаковым успехом пропускали как телефонные переговоры, так и пакеты информации по Интернет-протоколам. В Монастыре планировали провести новую, оптоволоконную линию, старый кабель обладал низкой пропускной способностью; но пока до этого не доходили руки. Линия была короткой, всего-навсего двадцать два километра, ее конечным пунктом являлся центр спутниковой связи. Именно там, на центральном узле, осуществлялось основное шифрование информации, передаваемой со всей территории монастырского комплекса по кабелям и диапазонам внутренней радиотелефонной связи. Для взлома мудреных паролей потребовалось бы не одно столетие работы опытных специалистов и мощных компьютерных систем. Полторы сотни технических колодцев были надежно запечатаны и защищены хитроумной сигнализацией. Дважды в день сохранность пломб и замков проверяли патрули, раз в неделю проводилась комплексная проверка – по каждому факту срабатывания защиты проводилось расследование. Монастырь надежно хранил свои секреты. Но идеальной защиты не существует. Маленький механический зверек протащил свое веретенообразное тельце через двести шестьдесят семь метров песка и глины, отделявших подвал невзрачного дачного домика от линии связи. Химическая дрель пробуравила кирпичную кладку за какой-то час. Далее оператор хитроумного бура, действуя буквально по миллиметру, снял с кабеля верхнюю оплетку, являвшуюся последним рубежом защиты. Правильные меры предосторожности позволили избежать срабатывания сигнализации. Далее с той же осмотрительностью удалили слои свинца и стальной ленты. Подсоединяться к проводам физически не пришлось – достаточно было того, что сняты экранирующие оболочки. Считывание сигналов происходило бесконтактно, и следящие системы Монастыря не зафиксировали подозрительного падения напряжения. В подвал дачного домика по тонкому кабелю пошла информация. – Алинка, ты сама-то понимаешь, что говоришь? Радуйся! Ты ведь даже море никогда не видела! Нет, я тебя иногда просто не понимаю! В знак своего гигантского возмущения Ленка подпрыгнула на больничной койке и, насупившись, скрестила руки на груди, скребя пальцами по гипсу. Алина усмехнулась: – Почему бы тебе тогда не съездить в отпуск со мной? Ты ведь тоже раненая. – Мне это пока не светит, – вздохнула подружка, – разве что после снятия гипса. Какой отпуск с подобным украшением? Девушка постучала по повязке, закрывающей правую руку от запястья до локтя. – Думаешь, мне лучше? – нахмурилась Лина. – И как, по-твоему, я буду себя чувствовать на пляже? У меня вся спина в шрамах. – Скажешь еще! Вся спина! Семь маленьких шрамиков, через несколько месяцев тебе их отшлифуют сенсы, и от них следа не останется. – Но сейчас они видны очень даже хорошо, – Лина упрямо гнула свою линию. – Стоит немного загореть, и шрамы станут еще более заметными, сама знаешь. – Дура, – констатировала Лена. – Кто их будет разглядывать? При такой внешности на подобные мелочи не обращают внимания. И вообще, можешь ночью загорать, раз уж такая стеснительная. Лина, не сдержавшись, усмехнулась, но тут же нахмурилась. Ленка, поняв ее мысли превратно, моментально принялась ее утешать: – Прекрати! Ты ни в чем не виновата. Не вздумай винить себя в гибели Маринки. Если бы не ты, погибла бы вся группа, ей просто не повезло. – Не в том дело, – отмахнулась Лина. – Слишком много странностей, и чем дальше, тем их больше. Очень настораживает то, что Мюллер отправляет меня в такой момент. Ты ведь знаешь, как она ко мне относится. – Все знают, – улыбнулась Лена. – Даже завидно, к тебе одной она относится как к человеку. Думаешь, настоятельница чего-то опасается? – Похоже. Даже маршрут выбран странный, мне придется начать с перегона вертолета. Разве это работа для воспитанницы? – Не преувеличивай. Как пилот ты не очень, вот она и не упускает возможности поднять твои навыки. – Ленка! О чем ты говоришь?! Разве ты не видишь, что вокруг одни странности? Что вообще происходит?! В палату зашла вторая пациентка. Из-за переломанной челюсти она не могла поддерживать разговор, впрочем, после мучительных врачебных процедур у нее не было желания даже слушать, о чем говорят подруги. Не смотря в их сторону, девушка проследовала мимо, плюхнулась на койку, уставившись в потолок. Лена, покосившись на нее с опаской, шепотом произнесла: – Назревает что-то крупное. – Что? – тем же шепотом поинтересовалась Лина. – Точно никто не знает, ты же сама должна была слышать разное. – Ленка, да эти слухи ходят по Монастырю годами! – Так и есть, – согласилась девушка. – Но сегодня в соседнюю палату привезли девушку из боевой группы. Аппендицит. – Откуда она здесь взялась? У нас тут не госпиталь для воительниц. – Ты слышала, что в северном секторе Главного полигона занятия сейчас не проводятся? – Ну? – Так вот, ее привезли оттуда. – Как она там очутилась? – Не знаю. Помнишь, неделю назад прошел слух, что ночью транспортники садятся на полосу для истребителей ПВО и забирают контейнеры с тварями из Клетки, увозя их в новый тренировочный центр на Алтайской базе? – И что? – И то! Самолеты действительно садились ночами, об этом проболтались техники. Но что, если они ничего не увозили, а наоборот, высаживали боевые группы? Ведь как раз оттуда есть прямая дорога в северный сектор, нас не раз по ней возили. Кто знает, может, там сейчас сосредоточены огромные отряды из боевых групп и спецназа. – Бред! – констатировала Лина. – Тебе надо поспать подольше, это наверняка последствия обезболивающих медикаментов. Кто в здравом уме будет готовить серьезную операцию в Центральной России? Тут полная тишина, попросту нет такого противника, против которого необходимо собирать крупные силы. Даже два десятка спецназовцев, по местным меркам, огромный отряд. Местность по степени опасности относится к первой и второй группам, тут попросту не с кем воевать. – Это у тебя бред, – фыркнула Лена. – Ты мозги на больничной койке отлежала. Вспомни, что было вчера вечером, когда нас грузили в десантный борт? Сколько я себя помню, на аэродроме всегда было пусто. Согласна? Лина утвердительно кивнула и добавила: – Я не слепая и видела, что там много техники. – Много! Мягко сказано! Одних десантных бортов шесть штук. Что они там делают? В них можно загрузить всех воспитанниц и сотрудников Монастыря. – Мало ли что. Может, перегруппировка какая-нибудь. Перед нами никто не обязан отчитываться. – Ну, конечно! Перегруппировка! – Лена заметно повысила голос. – Алинка, не строй из себя дуру. Десантные самолеты хорошо предназначены только для одного – сбрасывать десант или перевозить живую силу и технику. Неужели ты сама этого не знаешь? – Тише ты, – успокаивающе произнесла Лина. – Тебе вредно волноваться. Я уже жалею, что сюда заглянула. Ты ночь не спала, вся на нервах, так что давай, успокаивайся. Я пойду. – Куда ты пойдешь? – возмутилась Лена. – Если я сейчас усну, то не проснусь до утра. Так тебя и не увижу. – Ничего, две-три недели, и я вернусь.