Братья сели во главе стола по обе стороны от Таландры. После долгого молчания Хирам жестом предложил Тиасу начать, и тот откашлялся. – На четвертый день тело отца будет… предано огню, – произнес тот. – А потом обычай требует объявить наследника. Таландра в последние дни много об этом думала. – Нужно торжественно все обставить, – сказала она. – Люди страдают. Им необходимы утешение и надежда. Они хотят быть уверены в своем предводителе. Пусть знают, что после того, как ты займешь трон, все останется, как прежде. – Как прежде уже не будет, – сказал Хирам, всегда мрачно смотревший на вещи. Его лицо испещряли крошечные рубцы и свежие порезы. На принце были боевые доспехи – судя по запаху, в них же он и спал. – Не все еще поняли, что мы проиграли битву и потеряли боевого мага, но рано или поздно поймут. Так продолжаться не может. – Что вы предлагаете? – спросила Таландра. Ответ был неожиданным: Хирам улыбнулся, а затем засмеялся сквозь слезы. Таландра возмущенно стукнула его по руке кружкой, но он лишь сильнее зашелся в смехе. – Что смешного? – Ты так и не поняла. Может, Тиас и похож на отца, но его истинная наследница – это ты. – Хирам хочет сказать… Мы всё обсудили. Отца сменишь ты. – Тиас посмотрел на нее с теплой улыбкой. – Ты станешь королевой Севелдрома. Таландра ошеломленно уставилась на братьев. Это шутка? Что ж, их можно понять, сейчас не мешает отвлечься. Однако лица мужчин оставались торжественными. – Но почему? – выдохнула она. – Есть много причин, – сказал Тиас. – Я всю жизнь готовился занять трон, но теперь, когда этот день настал, я знаю: из меня выйдет плохой король. – Отец оставил тебе письмо? – Нет, но он наверняка все понимал. – Тиас печально улыбнулся. – Ты знаешь свои слабые и сильные стороны, а я – свои. Мне еще многому предстоит научиться, а времени нет. Людям уже сейчас нужен тот, кто их вдохновит. Ты не воин, зато умеешь вести за собой. Я сам это видел. Мы с отцом много раз обращались к тебе за советом. Все решено, Таландра. – А ты? – Принцесса повернулась к Хираму. – Когда я действую напролом, ты сохраняешь спокойствие. Ты готова выслушать совет. Мне не хватает терпения, и я иногда слишком мрачно настроен. – Иногда? – сказала Таландра, и оба ее брата улыбнулись. – И потом, у тебя гибче ум. Моя сила – в оружии, в генералах и в Создателе, – продолжал Хирам. – Нет, это занятие не для меня. – Но какой из меня стратег? Отцу хватало одного взгляда на поле боя, чтобы предсказать ход событий. – Далеко не всегда, – произнес с порога Граэгор. Очевидно, он стоял в дверях давно и слышал достаточно. Генерал чеканным шагом вошел в кабинет – будто призрак смерти, в неизменной черной броне, с топором и мечом на поясе, хоть сейчас готовый к бою. Казалось, время над ним не властно – во всяком случае, принцесса не видела следов старости, кроме нескольких морщин на лице. Движениям генерала позавидовал бы человек лет на двадцать, а то и на тридцать моложе. Граэгор обошел стол и встал за левым плечом Таландры, как прежде стоял за плечом ее отца: советник и телохранитель. – Он учился. Старшие наставляли его, пока он не превзошел учителей и не стал подмечать даже то, что они пропустили. Вы тоже научитесь, а до тех пор вам будут помогать генералы. – И вас не смущает это решение? – спросила Таландра. Граэгор был в ее жизни всегда. Он заменял ей дядюшку, а родственников, как известно, не выбирают. Временами принцессе был невыносим один его вид. Грубый, нетерпимый, вечно всем недовольный: у них было мало общего. Они и говорили-то редко, больше всего – о насущных делах в последние несколько месяцев. В трудные времена Граэгор был ценным союзником, но Таландра иногда думала, кем бы он стал без войны и знает ли сам, что собой представляет, когда не с кем сражаться. – Вы никогда не держали язык за зубами, так что и сейчас не сдерживайтесь, – добавила она. – Я вижу в вас силу вашего отца, – сказал Граэгор, сжав ее плечо. – Он умело управлялся с мечом. Не лучше меня, конечно, но вполне сносно. Вы, в отличие от братьев, и часа не протянете на передовой. – Спасибо, что напомнили… – Однако, – прервал ее Граэгор, воздев мощную руку, – народ Севелдрома процветал не потому, что ваш отец умел драться. Он не рубил соседей на куски и не ставил их на колени. Он поддерживал мир на западе, устраивал браки, обменивался послами, в общем, вел сотню политических игр, на которые у меня нет терпения. Да, вы неопытны на поле боя, зато кое-что умеете в других областях. Таландра не знала, что на это ответить. Она никогда не слышала от старого генерала ничего, столь похожего на комплимент. – Однажды война закончится, – продолжал Граэгор, – и до следующей я не понадоблюсь. А ваша служба только начнется. Вам придется поднять страну из пепла, сделать ее лучше прежней. Я вам не завидую, но знаю, что вы справитесь. Граэгор, никогда не любивший вникать в детали, развернулся и вышел из кабинета прежде, чем Таландра успела его поблагодарить. – Мы всегда будем рядом, – сказал Тиас, – и поможем чем сумеем. – Ты согласна? – спросил Хирам. Голове шла кругом от мыслей. Принцесса отчаянно искала ответ, но, говоря по правде, уже приняла решение. Она наполнила элем еще две кружки и помянула с братьями отца. Они говорили о прошлом, смеялись и плакали, пока кувшин не опустел. Хирам принес еще два. Через какое-то время в обоих, к удивлению Таландры, не осталось ни капли. Хотя пиво приглушило их общую боль, гора на душе никуда не делась. К трону прилагалась ответственность, однако сегодня принцесса еще могла от нее отмахнуться. Сегодня они еще могли просто радоваться друг другу как братья и сестра. * * * Сильный порыв ветра тряхнул парусиновые стены таверны, дождь громко забарабанил по ткани, но люди внутри были слишком заняты, чтобы это заметить. Они топили горе в кружках и оплакивали друзей, которых потеряли в дневной битве. В воздухе гудели голоса, и клубился сизый дым самокруток и трубок. На случай пожара в трех углах палатки стояли ведра с водой и песком. Из четвертого угла доносились задорные звуки скрипки и барабана – два музыканта изо всех сил пытались воодушевить собравшихся и разогнать их тоску. Торговки и торговцы любовью сновали в толпе в поисках клиентов и бесплатной выпивки. Из-за грозы им не слишком везло – идти наружу никто не хотел, уж лучше любезничать в тепле и сухости. Элоиза смотрела на дно пустого стакана и размышляла о том, что могло спасти Эко от смерти. Напротив нее Дариус, такой же мрачный, допил пиво и поморщился. – Так и не полюбил вкус? – Тут ничего другого не наливают, а мне сегодня нужно выпить. Они помолчали. – Это я предложила. Нужно было мне оставаться за Цепью. – Я даже представить этого не могу. – Дариус обеими руками сжал ее ладонь. – И не заставляй меня. – Прости. – Я бы хотел, чтобы он был сейчас с нами, но прошлого не изменить. – Я все еще вижу его. – Элоиза глотнула эля, отчаянно пытаясь затуманить образы в голове. Столб белого огня. Жуткая боль, эхом прокатившаяся через Источник по каналу, который связывал ее с Эко. – Чернокнижник сильнее, чем мы думали, – сказал Дариус, потом засмеялся и стукнул кулаком по столу. – И все-таки Эко чуть его не прикончил. Жаль, что я так и не узнал его толком. – Еще миг – и победа была бы за ним. И все бы закончилось. – Элоиза тряхнула головой. – Интересно, как он это сделал… – Кто? – Чернокнижник. Откуда у него такая сила? Не верю, что это его заслуга. – Кто бы стал ему помогать и зачем? Они еще помолчали в задумчивости. Задолго до того, как отправиться в Пустыню и пройти послушание у джаниди, Элоиза училась в Красной башне. Там-то она и встретила Балфрусса, который уже был легендой среди учеников и преподавателей. Конечно, они ни разу не разговаривали. Старшие ученики, почти готовые к взрослому миру, с младшими не водились. Даже тогда Элоиза видела, как члены Серого Совета на него смотрят. В их глазах читалось благоговение, если не страх. Быть может, тайна, которой окутано их исчезновение, вовсе не так сложна, как некоторые утверждают? Быть может, члены Серого Совета отправились на поиски Избранного, но вместо него нашли Чернокнижника, который выпытал у них все, что хотел, а их самих выбросил, как мусор? Что если Осколки и есть последние остатки Совета? От этой мысли Элоиза содрогнулась. – Неважно, кто ему помогает, – сказала она с яростью. – Важно только, что мы его убьем. – Важно не только это. Я не хочу, чтобы тебя поглотила ненависть. Да, гнев питает тебя, но не позволяй ему властвовать над собой. Нечто подобное она слышала у джаниди, где ее во второй раз после Красной башни учили владеть силой. Элоиза глубоко вдохнула и оттолкнула от себя гнев, оставив в глубине души только маленький уголек, – пусть тлеет до поры до времени. – Пойдем в постель, – сказала она. – Я хочу праздновать жизнь. Каждый день может быть последним. Она думала, муж поморщится и ответит на это, что все обойдется, однако он промолчал. Дариус давно научился владеть чувствами, но Элоиза видела его насквозь и знала, как глубоко в нем укоренилась тревога. Он с улыбкой обнял ее и страстно поцеловал. Сегодняшняя ночь была для живых. О том, что принесет завтрашний день, они подумают на рассвете. * * * Королевский аптекарь разбудил Балфрусса незадолго до того часа, когда ему полагалось заступить на стражу королевской семьи. Зелье милосердно избавило его от сновидений; теперь боль потери нахлынула с новой силой. Больше всего на свете Балфрусс хотел поговорить о ней с кем-то понимающим, однако боевых магов рядом не было – они остались с армией, вдали от дворца. Обратиться к Вэнну? Старый друг не поймет всей глубины его потери, как не может понять до конца, что такое Источник. «Ты не один, – произнес голос Туле, все такой же ясный вопреки расстоянию. – Я здесь».