— Такие вопросы ему не нравятся. «Даже для самых своих близких соратников Бог-Император остается тайной», — подумал Монео. — Монео! — позвал Лито. — Лучше тебе вернуться к твоим гвардейцам, — сказал Монео, делая знак Айдахо, отойти назад. — Я лучше пойду вместе с ними впереди, — сказал Айдахо. — Владыка Лито этого не желает! Ступай назад. Монео поспешил занять место рядом с Лито, вблизи его лица. Он увидел, как Айдахо отстает и сквозь придворных отходит к заднему кольцу охраны. Лито поглядел на Монео. — По-моему, ты хорошо с этим справился, Монео. — Благодарю, Владыка. — Ты знаешь, почему Айдахо хочет быть впереди? — Разумеется, Владыка. Там и положено находиться охраняющему Тебя. — Нынешний Данкан чует опасность. — Я не понимаю Тебя, Владыка. Не могу понять, зачем Ты все это делаешь. — Это верно, Монео. ~ ~ ~ Женское чувство сопричастности берет начало из семьи — забота о юных, собирание и приготовление пищи, совместные радости, любовь и печали. С женщин начались похоронные плачи. Религия начиналась с женской монополии, и монополия эта была отнята у женщин лишь тогда, когда ее общественная роль стала слишком доминирующей. Женщины были первыми медиками — исследователями и практиками. Никогда не было четкого равновесия между полами, потому что власть согласовывается с определенными ролями, и уж наверняка она согласовывается со знанием. Украденные дневники Для Преподобной Матери Тертиус Эйлин Антеак это было кошмарное утро. Вместе со своей напарницей Маркус Клер Луйсеал и всей их свитой, она высадилась на Арракисе меньше трех часов тому назад, доставил их на планету первый же челночный корабль с хайлайнера Космического Союза, зависшего на стационарной орбите. Во-первых, они получили комнаты на самом отшибе посольского квартала Фестивального Города. Комнаты были маленькими и отнюдь не чистыми. — Еще чуть подальше и мы бы ютились в трущобах, — сказала Луйсеал. Во-вторых, они оказались лишенными всех средств связи. Все экраны оставались пустыми, сколько они не старались щелкать переключателями. Антеак с резкостью обратилась к плотно сколоченной офицерше, командовавшей эскортом Рыбословш, хмурой женщине с низкими бровями и мускулами чернорабочего. — Я желаю подать жалобу вашему командующему! — Во время Фестиваля никакие жалобы не дозволяются, — обрезала амазонка. Антеак грозно взглянула на офицершу — взглядом, вызывавшем заминку даже среди коллег, Преподобных Матерей, стоило ему появиться на старом и морщинистом лице Антеак. Амазонка просто улыбнулась и сказала: — У меня есть для вас сообщение. Я должна уведомить вас, что вы передвинуты в конец очереди на аудиенцию с Богом-Императором. Большинство делегации Бене Джессерит это услышало — и даже последняя из послушниц поняла, что это значит. На сей раз выделяемое им количество спайса останется на прежнем уровне или даже (да защитят нас Боги!) будет отнято у них. — Мы должны были идти третьими, — сказала Антеак, ее голос был примечательно безмятежным, учитывая все обстоятельства. — Таково распоряжение Бога-Императора! Антеак знакома была с этой интонацией у Рыбословш. Противоречить — значило рисковать, что против тебя будет применена сила. Утро кошмаров, а теперь еще и это! Антеак сидела на низенькой табуреточке у стены крохотной и почти пустой комнатки, примыкающей к центральному помещению их унизительных апартаментов. Рядом низенький тюфячок, такой, что разве послушнице под стать! Стены — шершавые, бледно-зеленого цвета, и лишь один состарившийся глоуглоб на всю комнату, настолько дефектный, что светить способен лишь желтым светом. В комнате имелись признаки, что раньше здесь был склад: пахло плесенью, черный пластик пола в пробоинах и царапинах. Разглаживая подол своей черной абы, Антеак вплотную наклонилась к послушнице-посланнице, стоявшей на коленях с опущенной головой прямо перед Преподобной Матерью. Посланница была блондинкой с глазами косули. Пот страха и возбуждения выступил у нее на лице и шее. На ней была пыльная желто-коричневая роба, запятнанная по краям грязью улиц. — Ты уверена, абсолютно уверена? — Антеак говорила мягко, чтобы успокоить бедную девушку, все еще дрожавшую под тяжести сообщенного. — Да, Преподобная Мать, — она держала взгляд опущенным. — Давай-ка еще раз по этому пройдемся, — сказала Антеак и подумала: «Я просто оттягиваю время. Я все слышала правильно.» Посланница подняла взгляд на Антеак и поглядела прямо в совершенно синие глаза Преподобной Матери, как полагалось прислужницам и послушницам. — Как мне и было приказано, я вошла в контакт с икшианцами в их посольстве и передала ваше приветствие. Затем я спросила, нет ли у них послания для вас, которое они бы хотели передать со мной. — Да, да, девочка! Я знаю. Переходи к сути дела. Посланница поперхнулась. — Представитель икшианцев назвался Отви Яком, временным исполняющим обязанности главы посольства и помощником прежнего посла. — Ты уверена, что это не была подмена Лицевым Танцором? — Не было ни одного признака тому, Преподобная Мать. — Очень хорошо, мы знаем этого Яка. Можешь продолжать. — Як сказал, что они ожидают прибытия нового… — Хви Нори, нового посла, да. Она должна прибыть сегодня. Посланница облизнула губы. Антеак мысленно взяла на заметку: еще раз направить это бедное создание на первый этап обучения. Посланницы должны лучше владеть собой — хотя, можно сделать скидку на серьезность доставленных ей сведений. — Затем он попросил меня подождать, — проговорила посланница. — Он покинул комнату и очень быстро вернулся вместе с тлейлаксанцем, Лицевым Танцором, в этом я уверена. Были определенные признаки того, что… — Я уверена, что ты права, девочка, — сказала Антеак. — Теперь переходи к… — Антеак осеклась, потому что вошла Луйсеал. — Что это я слышу о посланиях от икшианцев и тлейлаксанцев? спросила Луйсеал. — Девочка как раз сейчас их повторяет, — сказала Антеак. — Почему меня не позвали? Антеак поглядела на свою спутницу Видевшую Правду, подумав, что, может быть, Луйсеал одна из тех, кто лучше всего владеет на практике их искусством, но слишком уж заботится о том, чтобы никто и никогда не забывали о ее высоком положении. Луйсеал, однако же, молода, с чувственным овальным лицом типа Джессики, — такие гены часто формируют крутых упрямиц. — Твоя послушница сказала, что ты предаешься размышлениям, спокойно проговорила Антеак. Луйсеал кивнула, села на матрац и обратилась к посланнице: — Продолжай. — Лицевой Танцор сказал, что у него есть послание для Преподобных Матерей. Он использовал множественное число, сообщила посланница. — Он знал, что на этот раз нас прибыло двое, — сказала Антеак. — Всякий это знает, — заметила Луйсеал. Антеак вновь перенесла все свое внимание на посланницу. — Не могла бы ты, девочка, погрузиться сейчас в мнемотранс, чтобы передать все дословно? Посланница кивнула, присела на корточки, обхватила руками колени. Она три раза глубоко вздохнула, закрыла глаза и опустила плечи. Затем она заговорила, голос ее зазвучал пронзительно и гнусаво. — Скажи Преподобным Матерям, что к вечеру Империя будет избавлена от Бога-Императора. Мы сразим его сегодня еще до того, как он достигнет Онна. Мы не можем потерпеть неудачу. Из посланницы вырвался глубокий вздох. Она открыла глаза и поглядела на Антеак.