Голос Айдахо стал тих и угрожающ. — Но он доверяет тебе. — Бог-Император сочувствует тебе, — солгал Монео. — Сочувствует! — Айдахо выкрикнул это слово, и в помещении наступила еще большая тишина. — Нори — женщина явно привлекательная, — сказал Монео. — Но она не для Тебя. — Так сказал Бог-Император, — глумливо отозвался Айдахо, — и нечего взывать к нему. — Я вижу, ты понимаешь мое послание, — сказал Монео. Айдахо резко приподнялся из-за стола. — Куда ты направляешься? — вопросил Монео. — Я собираюсь разобраться с этим прямо сейчас! — Это верное самоубийство, — сказал Монео. Айдахо бросил на него полыхающий гневом взгляд и внезапно осознал, с какой напряженностью слушают женщины за столиками вокруг. Выражение, которое Муад Диб опознал бы, немедленно появилось на лице Айдахо: «Пускание пыли в глаза дьяволу», вот как называл это выражение Муад Диб. — Ты знаешь, что говорили первоначальные герцоги Атридесы? осведомился Айдахо, в его голосе звучала насмешка. — Это что, относится к делу? — Они говорили, что все твои вольности исчезают, если слишком считаешься с абсолютным правителем. Окоченев от страха, Монео наклонился к Айдахо. Губы Монео едва шевелились. Его голос упал почти до шепота. — Не говори так. — Потому что одна из этих женщин донесет? Монео недоверчиво покачал головой. — Ты безрассуднее всех остальных. — Да ну? — Пожалуйста! Такой подход до крайности опасен. Айдахо услышал, как по столовой прокатилось нервное шевеление. — Он может всего лишь только нас убить, — сказал Айдахо. Монео проговорил сдавленным шепотом: — Дурак ты! При малейшей провокации им может овладеть Червь! — Червь, говоришь? — голос Айдахо был нарочито громким. — Ты должен доверять ему, — сказал Монео. Айдахо поглядел направо и налево. — Да, по-моему, они это слышали. — Он — миллиарды и миллиарды людей, объединенных в одном теле, — сказал Монео. — Так мне говорили. — Он — Бог, а мы — смертные, — сказал Монео. — Как же это так, бог — и творит зло? — осведомился Айдахо. Монео оттолкнулся на стуле и вскочил на ноги. — Делай что хочешь, я умываю руки! — повернувшись всем телом, он опрометью выбежал из помещения. Айдахо оглядел столовую и обнаружил, что находится в центре внимания, лица всех стражниц обращены к нему. — Монео не судит, но я сужу, — проговорил Айдахо. Его удивило, что в ответ на лицах женщин мелькнуло несколько кривых улыбок. Затем все женщины вернулись к своей трапезе. Проходя через большой зал Твердыни, Айдахо проигрывал в памяти этот разговор, припоминая все новые и новые странности в поведении Монео. Его ужас было легко увидеть и даже понять, но, за этим стояло нечто много большее страха смерти… Намного, намного большее. «Им может овладеть Червь!». Айдахо чувствовал, что эти слова, вырвались из Монео случайно и не были умышленным ходом. Что они могут означать? «Безрассудней всех остальных». У Айдахо желчь закипала от того, что его сравнивали с самим собой, ему незнакомым. Насколько осторожны были эти Я — ДРУГИЕ? Айдахо подошел к своим дверям, положил руку на запор и заколебался. Он ощутил себя затравленным животным, убегающим в свое логово. Наверняка стража в трапезной уже доложила Лито об этом разговоре. Что сделает Бог-Император? Айдахо провел рукой по замку. Дверь отворилась. Он вошел в переднюю и запер дверь, просто взглянув на нее. «Пошлет ли он за мной своих Рыбословш?» Айдахо оглядел переднюю. Это было удобное помещение — вешалки для одежды, стойки для ботинок, зеркало в полный рост, стенной шкаф с оружием. Он поглядел на закрытые дверцы стенного шкафа. Ни одно оружие в этом шкафу не представляет угрозы для Бога-Императора. Там не было даже лазерного пистолета… Хотя, даже лазерные пистолеты не действенны против ЧЕРВЯ, согласно всем отчетам. «Он знает, что я брошу ему вызов». Айдахо вздохнул и поглядел на дверную арку в гостиную. Монео заменил мягкую мебель более тяжелыми и прочными предметами обстановки, некоторые из них были извлечены из запасников музея Свободных. «Музейные Свободные!». Айдахо сплюнул и прошел в гостиную. Пройдя пару шагов в комнату, он потрясенно остановился — мягкий свет из северных окон лился на Хви Нори, сидевшую на низком подвесном диване. На ней было посверкивающее голубое платье, откровенно подчеркивавшее очертания ее фигуры. Когда он вошел, Хви подняла взгляд. — Слава богам, ты не пострадал, — сказала она. Айдахо оглянулся на вход, на дверной замок, открывающийся только если он приложит собственную ладонь. Затем он бросил задумчивый взгляд на Хви. Никто, кроме нескольких избранных стражей, не был в состоянии открыть эту дверь. Она улыбнулась его замешательству. — Эти замки делаем мы, икшианцы, — сказала она. Его стал заполнять страх за нее. — Что ты здесь делаешь? — Мы должны поговорить. — О чем? — Данкан… — она покачала головой. — О нас. — Тебя предостерегли, — сказал он. — Мне велено бросить Тебя. — Тебя послал Монео! — Две стражницы, услышавшие тебя в трапезной, вот кто меня привел. Они считают, что ты в ужасной опасности. — И вот почему ты здесь? Она встала — одним грациозным движением, напомнившем ему о том, как двигалась Джессика, бабушка Лито — такое же текучее владение своими мускулами, каждое движение прекрасно. Понимание обрушилось на него, как шок. — Ты бенеджессеритка… — Нет, они были среди моих учителей, но я не бенеджессеритка. Подозрения затмили его ум. Какие вассальные зависимости работают сейчас в империи Лито? Что знает гхола о таких вещах? «Изменения, произошедшие с тех пор, как я жил…». — По-моему, ты остаешься всего лишь простой икшианкой, — сказал он. — Пожалуйста, не насмехайся надо мной, Данкан. — Кто ты?