— У тебя что, нет ответа на мой вопрос? — спросила Сиона. — Разве я тебе когда-либо давала повод вести себя иначе? — спросила Найла. — Это недостаточная причина для доверия, — сказала Сиона. — Никто не является совершенным — ни человек, ни машина. — Тогда почему же ты мне все-таки не доверяешь? — У тебя всегда согласуются слова и поступки. Это замечательное качество. Например, ты не любишь Топри — и никогда не пытаешься скрывать своей неприязни. Найла поглядела на Топри, и тот кашлянул. — Я не доверяю ему, — сказала Найла. Эти слова выскочили у нее изо рта до того, как она успела подумать. Только после того, как она это произнесла, Найла осознала истинную причину своей неприязни: Топри предаст любого ради личной выгоды. «Не раскусил ли он меня?» Продолжая хмуриться, Топри сказал: — Я не собираюсь стоять здесь и выслушивать твои оскорбления. Он повернулся, чтобы уйти, но Сиона жестом удержала его. Топри заколебался. — Хотя мы говорим словами прежних Свободных и клянемся в верности друг к другу, это не то, что держит нас вместе, сказала Сиона. — Все основывается на истинных поступках. Это то, чем я все меряю. Вы оба с этим согласны? Топри автоматически кивнул, но Найла покачала головой из стороны в сторону. Сиона улыбнулась ей. — Ты не всегда согласна с моими решениями, ведь верно, Найла? — Нет, — это слово Найла произнесла очень неохотно. — И ты никогда не пытаешься скрыть своего несогласия, хотя при этом ты всегда мне подчиняешься. Почему? — Потому что я поклялась тебе в этом. — Я же сказала тебе, что этого не достаточно. Найла осознала, что ее прошибает пот, поняла, что это ее выдает, но не могла пошевелиться. «Что мне теперь делать, я поклялась Богу, что я буду подчиняться Сионе, но я же не могу ей этого сказать». — Ты должна ответить на мой вопрос, — сказала Сиона. — Я тебе приказываю. Найла набрала воздуху. Это была дилемма, которой она больше всего страшилась. И выхода из нее не было. Она безмолвно помолилась и тихо проговорила: — Я поклялась Богу, что я буду тебе подчиняться. Сиона восторженно захлопала в ладоши и рассмеялась. — Я знала это! Топри хмыкнул. — Замолчи Топри, — сказала Сиона. — Я стараюсь преподать урок тебе, ты ведь ни во что не веришь, даже в самого себя. — Но я… — Молчи, я говорю! Найла верит. Я верю, вот что держит нас вместе, вера. Топри был изумлен. — Вера? Ты веришь в… — Нет, не в Бога-Императора, дурак ты этакий! Мы верим в высшую силу, которая справится с Червем-Тираном. Мы и есть эта высшая сила. Найла сделала трепетный вздох. — Все в порядке Найла, — сказала Сиона. — Меня не волнует, откуда ты черпаешь свою силу, до тех пор, пока ты веришь. Найла сперва натянуто улыбнулась, но затем расплылась в улыбке. Никогда еще она не была так потрясена мудростью своего Владыки. «Я могу говорить правду и это работает только на моего Бога!» — Давай я покажу тебе, что я нашла в этих книгах, — сказала Сиона. Она указала на несколько листов обычной бумаги, разложенных на столе. — Это было заложено между страницами. Найла подошла к столу и поглядела на листки бумаги. — Во-первых, вот это, — Сиона подала ей предмет, который Найла сначала не заметила. Это была тонкая прядь чего-то… и на ней что-то, что казалось… — Цветок? — спросила Найла. — Это было заложено между двумя бумажками. На одной из бумажек было написано вот это. Сиона наклонилась над столом и прочла: «Прядь волос Ганимы и звездчатый цветок, который однажды она мне дала». Поглядев на Найлу, Сиона сказала: — Наш Бог-Император, оказывается, сентиментален. Вот слабость, которую я не ожидала в нем встретить. — Ганима? — спросила Найла. — Его сестра! Вспомни нашу Устную Историю. — Ах, да… да. Молитва к Ганиме. — Теперь, послушай вот это, — Сиона взяла другой листок бумаги и прочла отрывок. Сер как мертвые щеки приречный песок, Отсвет туч зарябил на зеленой воде. Я стою у темнеющей кромки воды, Пальцы ног омывает холодная пена, Запах дыма доносит ко мне с лесосплава. Сиона опять поглядела на Найлу. — На этом есть пометка «То что я написал, когда мне сообщили о смерти Гани». Что ты об этом думаешь? — Он… Он любил свою сестру. — Да! Он способен любить. О, да! Теперь он наш. ~ ~ ~ Порой я позволяю себе развлечься одним из сафари, недоступных ни одному другому бытию. Я соскальзываю внутрь, по оси моих жизней-памятей. Словно школьник, пишущий сочинение, куда он поедет на каникулы, я выбираю себе тему. Пусть это будет… женщины-интеллектуалки! И я отплываю в тот океан, что представляют собой мои предки. Я — огромная крылатая рыба глубинных вод. Открывается пасть моего самосознания, и я их заглатываю! Порой… Порой я вылавливаю кого-нибудь, ставшего исторической личностью. Мне доставляет радость прожить жизнью такого человека, смеясь в то же время над академическими претензиями, якобы являющимися его биографией. Украденные дневники