Монео внимательно разглядывал дочь, ища признаки перемены. Она искупалась и переоделась в свежий черный с золотом мундир Рыбословш, но ее лицо и руки все еще хранили свидетельства ее тяжкого испытания в пустыне. Она потеряла в весе, скулы торчали. Мазь мало помогла трещинам на ее губах. На ее руках отчетливо проступали жилы. Глаза казались старческими, а выражение в них такое, какое бывает у человека, испившего свою горькую чашу до дна. — Я слушала вас двоих, — сказала она. Она сняла руку с бедра и чуть продвинулась в комнату. — Как ты смеешь говорить о доброй воле, отец? Айдахо, сразу заметивший ее мундир, задумчиво поджал губы. В ОФИЦЕРСКОМ ЧИНЕ? Сиона? — Я понимаю твою горечь, — сказал Монео. — В свое время я испытал сходные чувства. — Неужели? Она подошла поближе, остановилась прямо возле Айдахо, продолжавшего задумчиво ее разглядывать. — Меня переполняет радость, что я вижу тебя живой, — сказал Монео. — До чего же тебе приятно видеть меня благополучно пристроенной на службу к Богу-Императору, — сказала она. — Ты так долго ждал, чтобы увидеть свое дитя в этой роли! Смотри, как многого я добилась, — она медленно повернулась, демонстрируя свой мундир. — Офицерша. В моем подчинении отряд всего из одного человека, но все равно я уже командир. Монео заставил себя говорить холодно и профессионально. — Садись. — Предпочитаю постоять, — она поглядела на лицо Айдахо. — А, Данкан Айдахо, предназначенный мне самец. Не находишь это интересным, Данкан? По словам Владыки Лито, я стану в свое время ВПОЛНЕ ПОДХОДЯЩЕЙ для принятия команды над всей организацией Рыбословш. До сих пор у меня в подчинении только одна. Ты знаешь женщину по имени Найла, Данкан? Айдахо кивнул. — Да, неужели? А мне думается, возможно и я ее НЕ ЗНАЮ, — Сиона поглядела на Монео. — Знаю ли я ее, отец? Монео пожал плечами. — Но ты говоришь о доверии, отец, — сказала Сиона. — Что создает могущественного министра — доверие? Айдахо повернулся, чтобы поглядеть, какой эффект произведут эти слова на мажордома. По лицу Монео было видно, что он с трудом справляется со вспыхнувшими в нем чувствами. «Гнев? Нет… Что-то другое.» — Я доверяю Богу-Императору, — ответил Монео. — И в надежде, что это вас обоих сколько-то вразумит, я должен сейчас передать вам его пожелание. — Его ПОЖЕЛАНИЕ, — язвительно откликнулась Сиона. — Ты слышишь, Данкан? Приказания Бога-Императора теперь называются пожеланиями. — Говори то, что должен сказать, — сказал Айдахо. — Я понимаю: выбора у нас практически нет, что он там ни желает. — У тебя всегда есть выбор, — сказал Монео. — Не слушай его, — сказала Сиона. — Он известный трюкач. Они ожидают, что мы падем в объятия друг друга и от нас произойдут такие же, как мой отец. Твой потомок — мой отец! Монео побледнел. Уцепившись обоими руками за край стола, он наклонился вперед. — Вы оба дураки! Но я стараюсь вас спасти. Несмотря на вас самих, я постараюсь вас спасти. Айдахо увидел, что у Монео дрожат щеки, увидел напряженность его взгляда, и это его странно тронуло. — Я не его племенной жеребец, но я тебя выслушаю. — Как всегда ошибка, — сказала Сиона. — Тише, женщина, — проговорил Айдахо. Она поглядела поверх головы Айдахо. — Не обращайся ко мне так, или я закручу твою шею между твоих лодыжек! Айдахо жестко напрягся и начал поворачиваться. Монео скорчил гримасу и махнул рукой Айдахо, чтобы тот оставался сидеть. — Предупреждаю тебя, Данкан, — она даже и не на такое способна. Даже я ей не ровня, а ты ведь помнишь, что было, когда ты пытался напасть на меня? Айдахо сделал быстрый глубокий вдох, медленно выдохнул, затем проговорил: — Говори то, что должен сказать. Сиона примостилась на краю стола Монео и поглядела на них обоих. — Вот так намного лучше, — произнесла она. — Дозволь ему высказать то, что он должен, но не слушайся его. Айдахо плотно сжал губы. Монео разжал пальцы, стискивавшие край стола, откинулся назад и перевел взгляд с Айдахо на Сиону. — Я почти завершил приготовления к свадьбе Бога-Императора и Хви Нори. Я хочу, чтобы во время этих торжеств вы оба находились где-нибудь подальше. Сиона бросила на Монео вопрошающий взгляд. — Твоя идея или его? — Моя! — Монео твердо выдержал взгляд дочери. — У вас что, нет чувства чести и долга? Неужели вас ничему не научило пребывание с ним? — О, я поняла некогда постигнутое тобой, отец. И я дала слово, которое буду держать. — Значит, ты будешь командовать Рыбословшами? — Когда он ДОВЕРИТ их под мою команду. Ты ведь знаешь, отец, что он намного хитроумнее тебя. — Куда ты нас отошлешь? — спросил Айдахо. — При условии, что мы согласны уехать, — усомнилась Сиона. — Есть небольшая деревушка музейных Свободных на краю Сарьера, — отвечал Монео. — Она называется Туоно. Деревушка довольно приятная, находится в тени Стены, прямо под Стеной протекает река, там есть колодец, и тамошняя еда хороша. «Туоно?» — удивился Айдахо. Название звучало знакомо. — На пути к сьетчу Табр было хранилище воды — Туоно, — вспомнил он. — А ночи длинные и нет никаких развлечений, — подсказала Сиона. Айдахо метнул на нее острый взгляд. Она ответила ему таким же взглядом. — Он хочет, чтобы мы спарились, и Червь был удовлетворен, — продолжила она. — Он хочет детей в моем животе, новые жизни, чтобы их корежить и уродовать. Я скорей увижу его мертвым, чем преподнесу ему их! Айдахо в растерянности опять поглядел на Монео. — А если мы откажемся туда ехать? — Думаю, вы поедете, — сказал Монео. Губы Сионы дрогнули. — Данкан, ты когда-нибудь видел одну из этих маленьких деревушек в пустыне? Никаких удобств, никаких… — Я видел деревню Табор, — сказал Айдахо. — Уверена, Табор — по сравнению с Туоно метрополис. Наш Бог-Император не станет справлять свадьбу в кучке глинобитных лачуг! О, нет. Туоно окажется сборищем глинобитных лачуг без всяких удобств, как можно ближе к подлинной жизни Свободных. Айдахо, устремив на Монео внимательный взгляд, проговорил: — Свободные не жили в глинобитных хижинах. — Кого заботит, где они отправляют свои ритуальные игры? презрительно фыркнула Сиона. Не отрывая взгляда от Монео, Айдахо сказал: — У настоящих Свободных был только один культ — культ личной честности. Я больше беспокоюсь о честности, чем об удобствах. — Не рассчитывай на получение удобств от меня! — огрызнулась Сиона. — Я ни в чем на тебя не рассчитываю, — возразил Айдахо. — Когда нам следует отправляться в эту Туоно, Монео? — Ты едешь туда? — спросила она. — Я склонен принять доброту твоего отца.