Что? О да, я слышу тебя, дорогуша. Слышу, и вскоре те двое свое получат. Забудь о моих сомнениях в тебе. Я устал – и это все так странно. Что? Да, завтра ночью. Не позже. Я обещаю. Под шинами автомобиля сгорали миля за милей. Бледный лик Брайана светился в ночи – будто Блэквуд был уже не человеком, а призраком. Его спутники спали вповалку на задних сиденьях. Часть вторая: Рыбьи кишки Годом раньше (от октября до октября) Иные соседские детишки застрелят вас за мелочовку в карманах или даже просто так, смеха ради. Я-то всякого навидался, и теперь боюсь даже собственные дела обстряпывать – притом, что сам не сопляк. Но среди них попадаются самые настоящие монстры, уж поверьте. И знаете что? С каждым годом они все моложе. Анонимный автоугонщик из Чикаго Одержимый (в знач. сущ.) – безумный человек, охваченный навязчивой идеей, маньяк (первонач. в церк. – книжн. языке – одержимый бесом, бесноватый). Толковый словарь американского культурного наследия Дома уподобляются тем, кто их населяет. Виктор Гюго (1) Парни есть парни 1 Не так давно – около года назад – небо коптил один очень испорченный парень по имени Клайд Эдсон. Типичный уличный грубиян по повадкам, он был смекалист, знал, чего хочет, и получал желаемое любым доступным путем. Он жил в большом мрачном доме на серой, издыхающей улочке в Гэлвистоне, штат Техас. И, подобно престарелой кошатнице, в этот дом тащил всякого – только не несчастных животных, еле живых от голода и паразитов, а всевозможный юный сброд, тех, кого отвергло больное общество. Их он воспитывал. Вдыхал в них жизнь. Внушал им чувство тверди под ногами. Они были его созданиями, но Клайд не питал к ним любви. Для него они были не более чем игрушками. Краска облезет, батарейки выдохнутся – и все, на помойку. Так было ровно до того момента, как он повстречал Брайана Блэквуда. Потом все стало хуже. 2 У того парня была черная кожаная куртка и прическа «гузкой» – на нее ушло столько геля, что можно было смазать им от борта до борта целый «бьюик». Он вышагивал степенно, неторопливо, с высоко задранной головой, постреливая кругом взглядом кислотно-голубых глаз. Будто весь мир был обязан ему жизнью. Остальные ребята жались к стенам коридора, стараясь не попасться ему на пути. Совершенно очевидно, что Клайд – типичный плохиш, повернутый на стиле 1950-х годов. Его прикид был не по моде, но такому никто не рискнул бы сказать: эй, чувак, ты одет просто смешно. Словом, жесткий тип. Весь такой себе на уме. С собой у него не было учебников. Он вообще ничего с собой не носил, кроме собственной крутизны. Брайан стоял у фонтанчика, когда впервые увидел его. Он зачерпывал воду, стараясь убить время между уроками, и ни о чем не думал. Но появился Клайд – и внезапно Брайан ощутил к нему нечто вроде влечения. Не сексуального, отнюдь – гомиком он не был. Тут речь шла скорее о тяготении металла к магниту: что ни делай, как ни упирайся, все равно притянешься. Брайан знал, кем был Клайд, но впервые находился достаточно близко к нему, чтобы ощутить лучащийся от него драйв. Раньше он воспринимал его просто как случайного чувака в кожанке, большую часть времени прогуливающего уроки. А теперь… Теперь он понимал – за душой у этого типа есть много всякого; и это всякое прорывалось наружу хищным блеском, как сталь хорошо заточенной бритвы блистает на полуденном солнце. Да, у Клайда была крутизна. Да, у него был свой стиль. Да, он выбивался из массы. Клайд был как ходячая электростанция. С таким шутки плохи. – На что уставился? Когда Клайд окликнул его, Брайан застыл с рукой, опущенной в фонтан. Потом ответил простодушно: – На тебя. – Не шутишь? – Нет. – На меня, значит? – Ну да. – Ну смотри… И Клайд накинулся на Брайана, сграбастал его за волосы и рванул голову вниз, навстречу своему колену. Созерцая дивные созвездия боли, Брайан отшатнулся, и Клайд врезал ему по ребрам. Потом – засветил кулаком в глаз. И тут Брайан ударил в ответ, метя Клайду в нос сквозь водоворот искр. Боль была сладка. Почти так же, как когда жирная сучка Бетти Сью Цветикс расцарапала ему спину до крови. Почти так же, как когда его член стал саднить, устав пинать ее потную тушку изнутри. Только эта боль была лучше. Раз эдак в десять. Клайд не ждал отпора. Брайан явно нарывался на нечто большее – будто ловил от процесса кайф. И он решил подыграть. Клайд от души зарядил Брайану по бубенцам, потом сжал его голову обеими руками – и вмазал лбом по носу. Крови набрызгало порядочно, но силы удара не хватило на то, чтобы сломать этот хамский шнобель. Рванувшись вниз, Брайан схватил Клайда за лодыжку и вонзил в нее зубы. Парень завопил и рванулся назад, таща его за собой по коридору. Остальные смотрели на них во все глаза – когда еще увидишь подобное. У кого-то смешки застряли в горле, но смельчаков, готовых ржать в открытую, не нашлось. Свободной ногой Клайд засандалил Брайану по лицу, и тот отлип от него… но ненадолго. Рванув навстречу Клайду, он врезал ему головой по животу. Когда тот согнулся, Брайан толкнул его на стену с оглушительным криком: – Педрила! И тут прибежал директор школы, стал разнимать их и что-то визжать. Тогда Клайд ударил директора, и тот покатился по полу. Клайд с Брайаном встали плечом к плечу и стали выбивать из тупорылого мужика дерьмо прямо посреди клятого главного коридора. Делали они это на диво слаженно, как напарники – удар сыпался за ударом: один, другой, третий, с левой и правой, их ноги ходили вверх-вниз, словно поршни жестокой механической сколопендры. 3 Конечно, за них взялись всерьез. Потащили в участок, а потом в суд. Дрянное вышло дельце. Мать Брайана сидела за длинным столом вместе с адвокатом и стенала на все лады, как расстроенная скрипка. Старая добрая мамка. Все-таки и она на что-то годилась. Увещевала судью: – Он хороший мальчик, ваша честь. Раньше никаких хлопот с ним не было. Может, если бы дома у него был отец, мужской пример, он бы не вляпался в эту передрягу…