Что, если на этот раз он нацелится на нее и оставит шрамы на всю жизнь, как сделал со мной? Нет. Я бы убила его прежде, чем он прикоснется к ней, или умерла, пытаясь. Я все еще не могу пошевелиться. Поэтому сильно зажмуриваю глаза. Если притворюсь, что ничего не вижу, возможно, это пройдет. Как и тысячи кошмаров, которые я пережила за последнее десятилетие. Его дыхание отражается в углах комнаты и затягивается невидимой петлей вокруг моей шеи. Мои пальцы сжимают телефон сильнее. Я не могу позвонить в полицию, потому что это не реально. И не могу позвонить маме, папе или Нико, потому что буду выглядеть как ненормальная, параноидальная версия себя, и именно они запрут меня в психушку. Я бросаю телефон на край кровати, чтобы не поддаться искушению, и подтягиваю колени к груди, а затем прячу лицо в скрещенных руках. Это не реально. Это всего лишь мой разум играет со мной злую шутку. Я повторяю, даже когда слезы щиплют уголки моих глаз, а пот покрывает лоб и верхнюю губу. Все мое тело дрожит под напором собственных мыслей. Мой разум выбирает этот момент, чтобы настроиться на воспоминания, которые я безуспешно пыталась стереть. Я заперта в маленьком темном и влажном месте. Кровь капает сквозь щели, как навязчивая песня, и пустые глаза все время смотрят на меня. Искаженный голос шепчет мне на ухо: — Это еще не конец. Я все еще чувствую его прогорклое дыхание на своем затылке, плече и ушах. Словно смертельную колыбельную, он продолжает шептать эти слова снова и снова. И снова… — Я же предупреждал тебя, чтобы ты держала окна закрытыми, разве нет? Непреодолимые эмоции ужаса медленно сменяются красочными вспышками… замешательства? Волнения? Все сразу? Я медленно поднимаю голову и смотрю на темную фигуру, стоящую у моей кровати, похожую на Большого Злого Волка. Это монстр, все верно, но он далек от ужаса моей жизни. Лицо Лэндона едва различимо в тени, но я знаю, что это он. Новый монстр, который, черт возьми, не оставит меня в покое. — Хотя, возможно, ты сделала это нарочно, потому что хотела, чтобы я попал внутрь, — он запускает пальцы в мои волосы и тянет за единственную ленту, которую я надеваю на ночь, затем использует ее, чтобы вытереть следы у меня под глазами. — Это слезы, муза? Я шлепаю его по руке, стыдясь своей слабости и того факта, что никто, кроме Лэндона, не был свидетелем этого. — Это вызов? — он хватает оба моих запястья одной из своих рук. — Потому что я люблю вызовы. Я не знаю, что на меня нашло после этого. Может быть, я все еще в пучине эмоций, которые только что испытала, или я всегда хотела дать этому мудаку почувствовать на себе мой характер. Я пинаю его изо всех сил. Целюсь в его член, но, думаю, попадаю только в бедро. Он дергается назад, но не отпускает мои запястья. Я пинаю и толкаю его ногами, но они как будто залиты в камне. — Ну, что ж, похоже, я заполучил себе бойца. Люблю, когда вы деретесь, — его веселый голос пронизан тонким садизмом, когда он толкает меня на матрас. Моя спина подрагивает, но, прежде чем я успеваю снова сесть, он оказывается на мне. Лэндон прижимает мои запястья к подушке над моей головой, все еще удерживая их своей рукой. Его колени упираются по обе стороны от моего живота, удерживая меня на месте. — Вот так намного лучше, — он нависает надо мной, как король-тиран, который ожидает, что все его требования будут выполнены. Я рычу на него и извиваюсь. Мои запястья болят от того, как сильно я пыталась вырвать их из его хватки. — Бороться со мной совершенно бессмысленно, так как насчет того, чтобы расслабиться и наслаждаться процессом? Я все еще дрыгаю ногами в воздухе и пытаюсь ударить его по спине или куда угодно, где будет больно. Сильно. — Но опять же, ты ударила меня после того, как я заставил тебя кончить. Тебя заводит насилие? Мои щеки пылают, и я насмехаюсь над ним. — Я приму это за «да», — я слышу усмешку в его голосе. — Кто я, если не хороший парень? Позволю тебе драться со мной, прежде чем ты вернешь должок за оргазм. Как только он отпускает мои запястья, я бью его головой в грудь, затем бью ногой, не знаю куда, но это чертовски приятно. На этот раз он тот, кто падает на матрас, и я взбираюсь на его твердое тело и бью его в плечо, ключицу, везде, куда могут дотянуться мои руки. Пошел ты, пошел ты, пошел ты. Я мысленно повторяю эти слова, выплескивая на него все разочарование, страх и совершенно расстроенные эмоции. Только когда я частично выдохлась, то понимаю, что он даже не попытался остановить меня или нанести ответный удар. Поэтому я направляю свой кулак ему в лицо. На этот раз он перехватывает его в воздухе и отталкивает. — Не в лицо. Это настоящее имущество, которое стоит больше, чем твоя жизнь после ста перевоплощений Внезапно он переворачивает нас, так что я оказываюсь под ним, а он на мне. Он делает это так легко, как будто насмехается над моим прежним энтузиазмом и недолгим чувством победы, которое я испытала. — Теперь, когда ты избавилась от своей склонности к насилию… — он приподнимается так, что его колени оказываются по обе стороны от моей головы, и расстегивает ремень. — Пришло время к тому, что заводит меня. Мои глаза расширяются, когда он вытаскивает свой твердый член, который выглядит огромным, несмотря на отсутствие света. И по какой-то причине у меня покалывает внутреннюю поверхность бедер при виде этого. — Твоя борьба так заводит, — он проводит пальцами от моего лба по изгибу щеки, а затем вниз к моему рту, прежде чем зажать мою нижнюю губу. — Как и ожидалось от моей маленькой музы. Я хватаюсь за его бедро поверх приспущенных штанов, моя грудь сжимается, как бывает всякий раз, когда он меня так называет. Его муза. Почему? Почему он выбрал меня в качестве своей музы? Это мое проклятие? — Что все это значит? Снова играешь в недотрогу? — он обхватывает пальцами мое горло и сжимает. — Мы оба знаем, что ты хочешь меня. Ты содрогаешься от перспективы отсосать мой член. В глубине души ты умоляешь обо всей сперме, которую я пролью тебе в глотку. Я впиваюсь ногтями в его бедро и качаю головой. Я отказываюсь думать, что меня каким-либо образом привлекает этот загадочный мужчина, которого я едва знаю. Мужчина, который только мучил меня. Но тогда меня осенило. Причина, по которой мои трусики скользкие от возбуждения, даже когда он душит меня. Я в кромешной тьме и не думаю о монстре. Меня окружает чернота, и все же я не боюсь за свою жизнь. Я никогда не чувствовала ничего подобного, даже когда вторглась в комнату Майи и обнимала ее, пока она спала. — Просто к твоему сведению, у меня есть девушки, падающие на задницу и умоляющие подавиться моим членом, как опытные профи. Меня не интересует твое нежелание, — его голос становится более глубоким, более угрожающим. — И все же ты здесь, вместо того чтобы пойти к тем девушкам, — показываю я, не уверенная, что он увидит что-то в темноте. Но даже если не видит, он должен почувствовать это по моей крепкой хватке на его бедре. Я ни для кого не второй и не третий вариант. Первый. Единственный. — Туше, — он сжимает мое горло в последний раз, прежде чем отпустить меня. — Так как насчет того, чтобы ты оказала нам обоим услугу и приоткрыла эти губы. Я не делаю этого. Вместо этого я обхватываю руками его член. И да, они нужны мне обе, чтобы иметь возможность взять его всего. После двух рывков я медленно отправляю его в рот. Здесь я полностью полагаюсь на инстинкт, понятия не имея, какого черта делаю. Меня никогда не привлекала перспектива отсосать член, но я хочу подарить ему то чувство, которое он подарил мне в тот день. И надеюсь, что он так же сбит с толку, как и я. Надеюсь, что он будет думать обо мне в ближайшие дни. Высовывая язык, я осторожно облизываю его. На вкус он такой же, как и на запах – как грань опасности и запретных фантазий. Он стонет, звук сексуально грубый. Я сжимаю бедра, как будто его голосовые связки вибрируют в моей самой интимной части. Лэндон – единственный человек, который излучает такую мощную эротическую энергию, даже не пытаясь. — Я знал, что ты порождение тьмы, — он проводит пальцами по моим волосам. — Совсем как я.