18 июля 2055 Моя драгоценнейшая Йоланда! Я могу забыть и не рассказать тебе об этом. Могу подумать о чем-то другом или проспать твой следующий визит. Однако сегодня днем я прекрасно себя чувствую, и мне кажется, что я должна предложить тебе кое-какие объяснения, чтобы ты могла глубже понять смысл тех разнообразных историй, которые я рассказывала тебе последние два года; повествований о моей семье и о том, чем мы занимались в этом заливе. Моя прапрабабушка, Амелия Эннинг, имя которой я, наверно, упоминала во время нашего знакомства, была уверена в том, что тот, кого она обыкновенно называла Древним, или Великим Древним, прибыл на нашу планету во время эдиакарского периода, 535 миллионов лет назад, в самом конце докембрия. Время это она определила сложным путем, пролегавшим как через науку, так и через воображение, там, где обе эти среды соединялись в ее видениях. Даже закрывая глаза, пребывая во сне в иных временах и краях, она не отводила взгляда от открывавшихся перед ней ландшафтов и от живых существ, оставлявших отпечатки, которые находила в утесах. Амелия пришла к мысли, что явление это произошло в то время, когда океан населяли крупные мягкотелые обитатели, существовавшие уже сотни миллионов лет, вечно пожиравшие друг друга и повторявшие свои свободно плавающие формы. Эти туземные, населявшие юную Землю организмы не оставили после себя почти никаких следов, доступных охотникам за окаменелостями, потому что у них не было костей, раковин и зубов. Однако она узнала, что крупные твари буровили землю в эдиакарское время и тралили океаны; оставленные ими огромные тоннели и выемки были найдены в Торби и Австралии, хотя останки так и не были обнаружены. Амелия, однако, видела их, огромных радужных и студенистых бурильщиков планеты, так, словно плавала среди них или сновала в облаке поднятой ими мути. Однако наяву память об этих видениях завораживала Амелию и одновременно ранила ее. Сотрясение, вызванное столкновением с далеким прошлым, расшатало и без того нетвердые опоры ее психики. Однако чудовищные очертания, колыхание прозрачных и ядовитых покровов, струи слизи, оставленной в жарких зеленых глубинах, слепое шевеление, которое она пыталась описать и изобразить, – все это было ничтожно рядом с тем, что пронзило атмосферу и рассыпалось на неисчислимо новые формы. Рядом с гостем. Кембрий, каким мы знаем его, известен обилием жизни в морях. Ничто еще не населяло существовавшие тогда клочки суши. В те древние времена водоворот творения, как и прежде, пребывал в глубинах, и население водных просторов сделалось многообразным и слишком многочисленным. Однако именно наш Визитер сделал возможными эти новые проявления жизни. Все, что он призвал к существованию возле места своего приземления, – ползало и прыгало, кралось, плавало и зарывалось в норы, чтобы не стать жертвой собственного родителя. Новые для того времени проявления жизни прикрывали раковины, панцири, созданные по образу брони древнего гостя. Те же существа, что оставались мягкими и бескостными, были или стерты с лица земли, или просто переделаны. Однако Визитер извне, Великий и Древний, не был доволен, так, во всяком случае, шептали бескровными губами мои скорбные на голову родственницы в местной больнице, давно уже перестроенной (в роскошные апартаменты, поверишь ли?). Великие потрясения и волнения окружали постепенно успокаивавшегося гостя, переделывавшего снова и снова мир, окружавший его дремлющую под волнами плоть. Одним из них стало ордовик-силурийское массовое вымирание. Трилобиты, брахиоподы и граптолиты были уничтожены почти под ноль в результате решений, о которых мы можем только догадываться, если здесь уместно само понятие решения. Свойственная человеку терминология неточна, ибо, хотя каждый из нас содержит в собственном разуме бесконечно малую долю колоссального сознания Древнего, сами мы не таковы, как оно. Это избиение или геноцид прежних форм, ранее созданных или переделанных из неодушевленных скитальцев глубин, произошло 443 миллиона лет назад в два этапа, разделенных сотнями тысячелетий, в течение которых монарх нашего облитого водой камешка отдыхал между побои – щами. Мои бедные родственницы все как одна утверждали, что иномирное божество чувствительно к температуре и климату, и уверяли, что после ордовик-силурийского массового вымирания оно укрыло великими ледяными покровами себя и места своего отдыха. Своим новым ледяным панцирем оно воспользовалось также для того, чтобы резким образом изменить химию океанов и атмосферу над водами. Тем не менее правитель продолжал бесчинствовать в собственном заново сотворенном царстве и за следующие 380 миллионов лет неоднократно устраивал в нем все новые и новые бойни, как только медитации его обретали причудливый и беспокойный характер. Планета переживала апокалиптические ужасы в девонском, пермском, триас-юрском и меловом периодах. Имели место и вымирания меньшего масштаба, и во время каждого проявления ярости проснувшегося тирана погибала половина образовавшихся или эволюционировавших видов живых существ. Родственницы мои, занимавшиеся поисками окаменелостей на наших берегах, находили различные эволюционировавшие частицы его, а следовательно – жизни. Все ключи к тому, что ждет человечество, в основном совершились в девонском и пермском периодах, и потому что жертвы побоищ засеяли своими останками утесы нашего прекрасного и уютного Торби, и предшественницы мои извлекали их из камня. Ты понимаешь? Девон был Веком Рыб. Уровень моря был очень высоким, а вода слишком теплой для таких существ, как наш правитель, достигая в тропиках тридцати градусов. Посему великий гнев из глубин был вызван подобной жарой. Это важно, если представить себе температуру в нашем сегодняшнем мире. Однако три четверти видов живых существ вымерли в результате медленного, преднамеренного и садистического отбора, растянувшегося на несколько миллионов лет. В какой-то момент Великий и Древний, можно сказать, прибег к химическому оружию. Кислород был удален из вод, словно бы создатель вдруг заметил хроническую зависимость неисчислимых своих подданных от этого газа. И стер их с грифельной доски бытия, украсив процесс преднамеренными изменениями уровня моря, климата и плодородия почвы. В ярости своей он разбросал в небеса огромные скалы, обрушив их даже на дно морское; и ярости этой тщетно пытаемся мы подражать своими бабуинскими силенками. Гнев, обрушившийся на творение и уничтоживший его, был жесток, раскален добела, сам себя разжигая. Мои родственницы нашли только обломки разорванных в войне трупов. Погребенные в битом камне на 359 миллионов лет, они все еще курились психической травмой на бактериальном и субатомном уровне. Визитер снова укутал мир покровом льда. И, сокрыв его от собственного зрения, заснул на руинах. Уцелевшие выживали. Суша соединила свои обломки в суперконтинент Пангею, в который собрались все окровавленные и потрясенные континенты, чтобы дрожать под покровом льда. Рассеяние началось 290 миллионов лет назад. Однако расплодившаяся жизнь своими действиями разогрела планету и растопила лед. Пробудившись на сей раз, Визитер проявил такую свирепость, что новый безжалостный геноцид заставил померкнуть все предыдущие. Можно сказать, что Великий и Древний, пробудившись тогда, открыл оба глаза… Началось Великое вымирание. Гибли рыбы и насекомые. Он обрушил на планету дождь камней, забрав их из охватывающего Солнце кольца. Открыв свои мехи, он отравил землю метаном, лишил кислорода воздух, удушив мириады собственных отвергнутых детей. Восстали и принадлежащие тирану моря, обрушившиеся на сушу и сокрушившие то, что мы называем жизнью. Уничтожение было почти полным. Смерти не были преданы только 4 процента живущих на земле видов. Мать говорила мне, что эти четыре процента уцелели только благодаря его безразличию. И все, что существует сегодня, ведет свое происхождение от этих четырех процентов уцелевших при Великом вымирании. И 200 миллионов, a потом 65 миллионов лет назад он снова опустошал землю, губя все, что плавает, летает и ползает вокруг его престола. И снова он использовал в качестве оружия климат. По прошествии 65 миллионов лет после этого последнего побоища наш вид снова разогрел эту планету, сделавшись таким вредоносным, шумным и многочисленным. Однако флора, вода и царство животных способны ощутить причиненные нами за последние века разрушения и вымирания, и, охваченные тревогой и ужасом, они снова начали выкрикивать это имя. Им известно, что один глаз нашего творца открылся. Пусть еще мутный со сна, но уже багровый от безумной ярости, раскаленный, как поверхность звезды. И наблюдая за новостями на телеэкране в собственном доме и просматривая результаты различных научных исследований и анализов, перегружающих наш бедный и скорбный разум, во всем этом хаосе я вижу признаки того, что мы самым прискорбным образом пробудили Великого и Древнего своей беспечной деятельностью на его планете. Мы начали будить его теплом, которое создаем. Этот визитер является нашим единственным творцом и всегда им являлся, однако мы посмели подражать божеству в его выходках. И посему на сей раз гнев его разразится с такой созидательной силой, которую самый жестокий бог или дьявол земных мифологий не мог даже в мыслях обрушить на своих подданных. Вот почему я считаю, что тебе лучше провести день затмения со своими любимыми. И я искренне хочу, чтобы я сама, и моя мать, и ее мать, и ее мать оказались на самом деле полоумными, спятившими и никчемными старухами. Твой преданный друг, Клео В самом конце сновидения Клео приснилась бухта. Этот же самый сон она видела несколько месяцев. Или ей это только кажется? Сон казался знакомым, но на самом деле откуда ей знать? Однако от мыса Надежды до мыса Берри она видела огромную стену воды, черной, как масло, и мутной, распростершейся во весь океан. Слабый диск солнца померк, а потом вовсе исчез. Звезды, которые она знала и которых не знала, вкупе со множеством других сверкающих объектов пересекали полог небес, оставляя за собой серебряный след – словно слизни на камнях патио. И когда солнце начало вновь появляться, люди, собравшиеся на берегу, дружно выкрикнули имя, и мириады их далеких голосов невысокой волной выплеснулись на песок, и наступило безмолвие. Горизонт менял свои очертания. Вскоре как будто вся вода в мире отхлынула к нему, встав длинной черной стеной. И за этой великой волной ей почудилось нечто огромное и бесформенное, нечто подобное новорожденной черной горе, поднявшейся из земной коры, чтобы снова затмить солнце. Клео проснулась от воплей, издаваемых десятками тысяч глоток. Воплей, доносящихся с находящегося в миле берега, и воплей, исходящих с телевизионного экрана, мерцавшего возле балконных дверей гостиной. Похоже было, что вскричал весь охваченный ужасом мир. Йоланда стояла на балконе. Нагая. Забыв себя по неведомой Клео причине, явившись с утра в ее дом, сиделка избавилась от всякой одежды. – Йоланда! – вскричала Клео, однако гортань ее пересохла настолько, что получился невнятный хрип. И во всей буре голосов, бушевавших под балконом, подобной реву болельщиков на футбольном стадионе, или сотне игровых площадок, забитых перепуганными школьниками, Йоланда услышала Клео. И обернулась, с улыбкой. Едва она вошла в комнату, Клео первым делом заметила глаз, вытатуированный на смуглом загорелом животе Йоланды. Знакомый ей знак, который она не раз видела, и воспроизведенный в точном подобии. Ветер, обрушившийся на здание, задрал занавески к потолку, и Йоланда пошатнулась, не переставая улыбаться. Лицо ее было мокрым от слез невероятного личного счастья. Сама земля содрогнулась, и все в квартире задребезжало. Фотографии Амелии, Мэри, Олив и Джудит попадали с комода вместе с висевшими на стенах засушенными водорослями. Звук, доносившийся снаружи, был подобен грохоту разбитого грозой аэроплана или грому самой земли, искореженной и разломанной парой огромных ручищ. Голос моря утратил подобие себе самому. Море рычало как дикий зверь. Клео показалось, что в комнате почти не осталось воздуха, высосанного наружу через балконную дверь. Стоя в нескольких футах перед креслом Клео, Йоланда открыла рот, но Клео не имела даже возможности услышать произнесенное ею слово. Однако движение губ говорило, что та произнесла имя. И когда Йоланда помогла ей подняться из кресла и повела в сторону балкона, либо для того, чтобы показать происходящее, либо для того, чтобы сделаться частью его, Клео содрогнулась, а потом завизжала, заметив длинные багровые щели жабр на том месте, где должны были находиться ребра Йоланды. Ктулху Главной особенностью великого и древнего создания, известного под именем Ктулху, является его колоссальный размер. Рядом с ним кажутся незаметными все живые существа и даже все духовные создания, что время от времени нисходят из высших сфер. Слон и бегемот ничтожны рядом с его огромной тушей. Даже обитатель глубин морских, могучий левиафан, служит ему игрушкой. Его называли ходячей горой, и не без причины: ибо голова его касается облаков, а каждый сделанный им шаг измеряется фурлонгами[8]. Когда жизненная сила прибывает в нем, тело его увеличивается в размере, когда ослабевает, тело его уменьшается, но всегда остается колоссальным. Любопытно, что материальные изображения Ктулху не бывают огромными. Возможно, из-за полной безнадежности попыток передать истинный масштаб этой сущности средствами скульптуры или гравюры. Пытавшиеся изображать его художники ударялись в противоположную крайность, замыкая Древнего в крошечные, выполненные в камне резные изображения или маленькие таблички из обожженной глины, которые умещаются на ладони. Фигурки эти изображают богоподобное создание, сидящее на каменном блоке, свесив ниже колен верхние конечности. На первый взгляд он кажется человекоподобным, однако при близком рассмотрении становится ясно, что это иллюзия. Действительно, у него есть две конечности, которые можно назвать ногами, и две другие, заслуживающие наименования рук, однако обе пары заканчиваются острыми птичьими когтями, a тело представляет собой бесформенную массу. Голова его массивна, однако лица у него нет, только шевелящаяся масса похожих на корни придатков, извивающихся вокруг головы, когда они принюхиваются к воздуху. Внутри этой массы упрятан его рот. Глаза его похожи на мелкие черные бусины, словно у насекомого, они по три располагаются на каждой стороне мясистой головы обращенным вниз вершиной треугольником, чешуйчатая плоть, покрывающая его тело, имеет серый с зеленью оттенок и покрыта буграми, как кожа жабы. Утверждают, что тело его не подобно земной плоти, но по виду и консистенции подобно прозрачной слизи, образующей тела морских тварей, которых мы называем медузами. Любой разлом этой плоти немедленно восстанавливается, ибо тело Ктулху поддерживается силой его разума, и, пока его физическая форма в полноте и совершенстве содержится в его уме, тело его не может быть разрушено внешним воздействием. От его плеч отходят кожаные крылышки, более всего похожие на крылья летучей мыши. Они кажутся до нелепости крошечными – слишком уж малыми для того, чтобы на них можно было подняться в воздух, – однако художники изображают их в пассивном состоянии. Когда он летит по воздуху или в разделяющем звезды безвоздушном пространстве, крылья его расправляются и обретают такой колоссальный размер, что затмевают солнце и становятся способны превратить день в ночь. Одного взмаха этих простирающихся во всю ширь небосвода крыльев достаточно для того, чтобы повалить целый лес или поднять волну, способную затопить город. На этих могучих крыльях он и прилетел в наш мир с чуждой звезды. Способ его движения уникален, ибо когда он желает путешествовать в небесных сферах, то приказывает некоторым звездам разгораться и взрываться с великой силой, которая, заставляя содрогаться высшие планы, толкает его вперед подобно ветру, наполняющему паруса. Внутри его огромной башки, не располагающей черепом, способным придать ей определенную форму, пульсирует и колышется величайший мозг из всех, что существуют во вселенной. С его помощью Ктулху управляет своими рабами, почитающими его как бога и служащими орудиями исполнения его целей. В прошлом силой одной только мысли он мог посылать свой разум по всему миру и призывать к себе разрозненные культы, образованные его почитателями. Он являлся к ним во снах и посылал видения странных миров, далеко отстоящих от нашей планеты. Некоторые люди сходили от этих видений с ума, но те, кто сохранял здравый рассудок, преображались и становились впоследствии его обожателями. Лишь безграничные просторы океана способны вместить его, и в нем он и лежит, в южном океане, на обратной стороне этого мира, вдали от любого острова или человеческого жилья. Некогда, какое-то время истории нашего земного шара, этот удаленный район представлял собой континент, и там Ктулху правил из собственной цитадели, расположенной наверху высочайшей горы тех мест, там он построил великий город, именуемый Р’льех. Из своего каменного дома он далеко озирал собственные владения, своею мыслию управляя населявшими их тогда чуждыми людям тварями. Это было еще до того, как человек возвысился над уровнем обыкновенного зверя. Находясь в Р’льехе, он вел войны с чуждой расой, известной как Старцы, населявшей наш мир во времена его пришествия, используя в качестве армии захватчиков свое звездное отродье. О потомстве его известно немного, за исключением того, что каждый из них подобен самому Ктулху, только много меньше его по росту. Однако и они тоже способны управлять разумными созданиями силой своего собственного ума, хотя и в меньшей степени, чем их господин. С течением веков переменился на небесах сам рисунок небесных звезд, сделавшись пагубным и вредоносным для природы этого колосса, сутью своей не похожего ни на одну форму земной жизни. И Ктулху бежал от враждебных ему созвездий и убийственного излучения их, замкнувшись в подземелье своего великого каменного дома, стены которого давали ему некоторую защиту. И там, чтобы еще более защитить себя, погрузился в некое подобие сна наяву, не являющегося ни смертью, ни жизнью, как мы понимаем их. Однако, даже закупоренный в собственном каменном доме, он обладал такой силой разума, что в этом бесконечном оцепенении сумел разослать свои мысли собственным почитателям на всей поверхности земного шара. Он приказал им, когда минуют века и звезды небесные снова примут правильные очертания, чтобы они явились к нему и выпустили из подземелья, ибо на двери в него установлена печать, которой он не мог снять изнутри. Так что было необходимо, чтобы печать была взломана снаружи, дабы он мог выйти из своего заключения. Однако даже боги подвержены превратностям судьбы. Случилось нечто такое, чего Ктулху предвидеть не мог вопреки своим огромным знаниям. Р’льех и весь континент, частью которого он являлся, внезапно опустился в бездны морские, и мили черной воды укрыли каменный дом, в котором он дремал. Ктулху обнаружил, что от рабов, остававшихся на земной поверхности, его отрезал слой океанской воды, который его разум преодолеть не мог. Ибо знайте: Ктулху ненавидит соленую морскую воду и боится ее. По природе своей он является обитателем воздуха и суши. Тем не менее было предсказано, что хотя Р’льех затонул при неправильном положении звезд, то в будущем, когда звезды примут нужный порядок, существо это восстанет из глубин. И тогда дремлющий бог призовет к себе почитателей, и они разобьют печать на двери его каменного дома, и Ктулху изыдет из него, как прежде, дабы крушить мир развлечения своего ради. Но пока не настало это великое время, почитатели его продолжают в своих культах взывать к нему на языке столь чуждом людям и древнем, что происхождение его было забыто, a единственная фраза из него является сразу загадкой и тайной: Пх’нглуи мглв’ нафх Ктулху Р’льех вгах’ нагл фтагн, что означает на нашем языке – В своем доме, в Р’льехе, мертвый Ктулху ждет и сновидит. Эта фраза заставила йеменского поэта, Абдул Альхазреда сочинить следующее двустишие: То не мертво, что вечность охраняет. Смерть вместе с вечностью порою умирает. Ибо Ктулху пребывал не в смерти и не во сне, но в странной амальгаме того и другого, неведомой нам и которой нет имени. И в своем подобном смерти трансе ему виделись завоевания и власть, так он и лежит по сей день, грезя о том времени, когда звезды примут нужное положение, и поклонники его из всех культов сядут на корабли и поднимут паруса, чтобы приплыть к восставшему из морских глубин Р’льеху, дабы освободить своего бога, чтобы он мог свирепствовать, убивать и жечь на планете, как делал в затерявшихся в прошлом веках. Центр культа Ктулху расположен возле забытого города Ирем, прославившегося в древние времена под именем Города Столпов, однако существуют и более мелкие наследственные кланы его почитателей в далеких и разбросанных по поверхности земли уголках пустынь, где они тысячелетиями практиковали свою странную религию и без помех совершали жертвоприношения. Один из них находится на высоких горах, находящихся на дальнем востоке Персии. Другой обретается в рыбацкой деревушке на крайнем северо-западе, где лед сковывает воды океана большую часть года. Велики познания этого древнего существа в тайных науках, которые мы воспринимаем как магию. Его называют первосвященником Древних, но как понимать эти слова, мы не знаем. Возможно, они означают, что вeдение им этих чуждых человеку наук, превосходит ведение любого другого создания. Однако большая часть его интеллектуальной силы отведена военной стратегии и оружию, ибо больше всего прочего Ктулху любит воевать. Завоевывать и опустошать – за этим он явился в наш мир. Лишь соленая волна океана и нерасположение странствующих звезд удерживают его. Но однажды звезды примут нужный ему облик, Р’льех восстанет, а человечество утратит власть свою на земле и сделается рабами Ктулху. Темные врата Марта Уэллс Марта Уэллс (род. в 1964 г. в Форт-Уорте, штат Техас) – окончила техасский университет со степенью бакалавра антропологии. За свою жизнь она успела открыть человеческое захоронение на археологических раскопках в пустыне на юго-востоке, посетить церемонию вуду в Новом Орлеане и разминуться на одну неделю с бывшим «Монти Пайтоном» Майклом Пэлином на борту океанского лайнера «Королева Мэри». Ее первый роман «Стихия огня» был издан в твердой обложке в июле 1993 года. Второй ее роман – «Город костей», издан в твердой обложке в 1995 году и в покетбуке в июне 1996 года. Оба романа вошли в список чтения, рекомендуемого журналом Locus. Третий роман, «Смерть некроманта» (The Death of the Necromancer), номинировался на Nebula Award в 1998 году. Помимо этого Марта Уэллс подрабатывает программистом и разработчиком баз данных. А ее дом в Колледж Стейшн, Техас, наполняют ее любимцы: кошки, муж и кассеты с Mystery Science Theater 3000. Ее произведения переведены на восемь языков.