– Да, пожалуй. – Я встала и снова почувствовала тошноту. Вокруг все закружилось… завертелось… ох, как же мне плохо! Я зажмурилась. – Стой! – За секунду до того, как мой зад должен был плюхнуться на чудесный мраморный пол, меня вдруг подхватили сильные руки, и я ощутила приятное тепло. – Позволь мне, госпожа Рианнон. Черт побери, конь только что меня поднял! Приоткрыв один глаз, я увидела его лицо вблизи. Правда, он, не обращая на меня никакого внимания, кивнул Аланне. Та просияла в ответ и зашагала той дорогой, какой мы с ней сюда пришли. Глядя ей в спину, я снова удивилась тому, какой Кланфинтан большой – и насколько я, должно быть, высоко над землей, и… – Ой… – Наверное, зря я открыла глаза. – Тебе сразу станет лучше после сна. – Когда он говорил, его широкая грудь вибрировала. С закрытыми глазами мне легко было представить его огромным теплым вибратором; я глупо хихикнула: – Даже не представляла, что я так много выпила! Он шумно откашлялся; вибрация усилилась. – Да уж. – Когда ты говоришь, ты вибрируешь. – Что? – Ничего. Обожаю вибраторы. – Я поняла, что болтаю, как пьяная; впрочем, так и должно быть, я ведь и в самом деле напилась. Голова почему-то стала очень тяжелой, как будто волосы очень много весили. Вздохнув, я с размаху положила голову на плечо Кланфинтану – он же мистер Эд, говорящий конь. М-да, здорово я набралась! – От тебя хорошо пахнет. – Да, я отдавала себе отчет в том, что выбалтываю вслух все, что у меня на уме. И… да, я понимала, что утром меня ждет тяжкое похмелье и головная боль. И все же… я ничего не смогла с собой поделать и хихикнула. – Должно быть, ты слишком много выпила. – Ничего подобного! Он фыркнул; его грудь заходила ходуном, и я снова хихикнула. Потом я заметила, что фыркать он перестал, а вибрация не прекратилась, и широко открыла глаза. Он смеялся. Надо мной, но все же смеялся! Смех у него оказался приятным; его лицо вдруг из красивого, но холодного превратилось в красивое и славное. На меня саму от смеха напала икота, и он не выдержал. Аланна остановилась перед дверью – я смутно помнила, что за ней находятся покои Рианнон; она смотрела на нас и, как я заметила, сама еле сдерживалась от смеха. Она увидела, что я смотрю на нее, пьяно хихикая и икая попеременно, и, густо покраснев, поспешно распахнула дверь и пропустила нас вперед. Да, у Рианнон явно проблемы с чувством юмора! – Черт – ик! Оказывается, у меня в самом деле огромная – ик! – кровать! Уложив меня на «в самом деле огромную» кровать, Кланфинтан, не переставая улыбаться, посмотрел на меня сверху вниз. – Спасибо… ик! за то, что прокатил! – Разразившись пьяным смехом, я зарылась лицом в мягкую подушку. Я ведь и в самом деле приехала сюда на нем – вот умора! – В прошлый раз ты держалась совсем по-другому. – Он по-прежнему улыбался, но в его бархатистом голосе послышались задумчивые нотки. Хоть я и была пьяная, я отчетливо их расслышала. Оглянувшись на Аланну, я заметила, что она вдруг смертельно побледнела. Я делала отчаянные попытки протрезветь. Икота сразу прошла. – Ну и что тут такого. Сейчас я… м-м-м… веду себя как обычно. – С тобой не может быть ничего обычного, госпожа Рианнон. На миг я пожалела о том, что он больше не улыбается. Потом я вспомнила о том, что он – конь и сегодня должна была быть наша первая брачная ночь; судя по испуганному лицу Аланны, в их мире творится много такого, о чем я и понятия не имею. Я закрыла глаза и услышала собственный пьяный шепот: – Да ладно… все равно! – Я громко всхрапнула. Словно уловив сигнал, Аланна вмешалась: – Господин, позволь проводить тебя в твою опочивальню! Ответом ей послужило молчание, и мне захотелось открыть глаза, но я чувствовала на себе его пристальный взгляд. Не размыкая век, я глубоко, со всхлипом, вздохнула и испустила еще один совсем неблагородный храп. – Твоя опочивальня соседствует с опочивальней твоей супруги! – не сдавалась Аланна. – Да. Я ухожу. – Его голос снова стал сухим и холодным. Выходя, он громко цокал копытами. Цокот заглушал напевную речь Аланны: – Господин мой, помни, что моей госпоже недавно пришлось многое пережить. Ее ласковый голос так напоминал голос Сюзанны, что меня вдруг охватил приступ ностальгии. – Как и всем нам. – За ним громко захлопнулась дверь. – Госпожа, он ушел! Вместе с ним как будто ушли и головокружение, и опьянение. Запомнить на будущее: лучшее средство от похмелья – небольшая интрижка в параллельном мире. Вернувшись, Аланна остановилась перед чашей с водой, стоящей на столике в изножье кровати, и дрожащими руками окунула в нее какую-то тряпочку. – Он догадался, что я – не Рианнон! По-прежнему дрожащими руками она обтерла влажной тряпкой мой потный лоб. – Нет, госпожа, он лишь увидел, что ты другая, не такая, какую он ожидал увидеть. – Расскажи мне про Рианнон. Руки у Аланны перестали дрожать. – Она моя госпожа и Верховная жрица, воплощение богини Эпоны. – Все это я уже знаю. Расскажи, что она за человек. – Она очень могущественна… Вздох. – Аланна, я не о том. Мне важно узнать, какой у нее характер. Ты говоришь, что она не похожа на меня. Вот я и хочу выяснить, какая она. Молчание. – Разве ты еще не присмотрелась ко мне? Ты наверняка поняла, что тебе не нужно бояться говорить мне правду! – Мне нелегко, госпожа. – Ладно, я тебе помогу. Объясни, почему она не нравится Кланфинтану. – Она не хотела обручаться с ним, поэтому старалась всячески его избегать. Если же избежать встречи не удавалось, она обращалась с ним холодно. – Аланна снова отвела глаза в сторону. – Почему тогда она не разорвала помолвку? – Из чувства долга. Верховная жрица Эпоны всегда сочетается браком с Верховным шаманом кентавров. Если она хочет остаться Верховной жрицей, она обязана пробыть супругой Кланфинтана оговоренный срок – как правило, год. Правда, почти все Любимицы Эпоны и шаманы кентавров становились супругами на всю жизнь. Мне показалось, что Аланне стало очень не по себе. Да и было отчего! – Я, конечно, не из вашего мира и многого у вас не понимаю, но мне трудно обвинять ее в том, что она не горит желанием заниматься сексом с конем! Аланна изумленно уставилась на меня. – Да ладно тебе! Меня саму колотит от страха! Аланна хотела было что-то сказать, но я подняла руку, призывая ее молчать. Я все больше трезвела и останавливаться не собиралась. – Кстати, почему ты меня не предупредила? Да, он симпатичный и вроде ничего, когда не злится, но… вы что тут все, офонарели? Как я… м-м-м… сумею с ним совокупиться – даже технически? Мы ведь по размерам не совпадаем! – Госпожа, все не так, как ты думаешь. – Щеки у нее порозовели. – Он Верховный шаман! – Судя по всему, ее слова должны были прояснить все. – Ну да… конь долбаный! – Что такое «долбаный»? – Выражение такое… чтобы не сквернословить. Я отучаюсь ругаться. Не важно! – Я вздохнула. – Значит, нам с ним не обязательно… так сказать, скреплять наше руковручение, не обязательно вступать в брачные отношения? – Ну конечно! – ошеломленно ответила она. – Что «конечно»? Конечно не надо или конечно надо? – У меня снова разболелась голова. – Конечно надо.