— Я не очень понимаю эту логику, — нахмурился я. — Спросил бы у Ольги, — пожал плечами тренер. — Не догадался. — Не догадался, — посмеялся Разумовский. — Молодежь, все-то вы опаздываете, все-то вам бежать куда-то надо. Сам бы посидел под ее приборами, посмотрел бы я, куда бы ты убежал из этого белого кабинета. — Ну вот представь вековой дуб, — продолжил он. — Огромный ствол в несколько охватов, мощная корневая система, крепкие ветви, что не может сломать никакой ветер. Невероятная сила, если так посмотреть. Да? — Угу, — отозвался я. — А ведь когда-то этот дуб был тонким, гибким деревцем. Слабым, молодым, но очень перспективным. Но года сделали свое дело — дерево выросло, превратилось в исполина, ставшего сосредоточением мощи, несгибаемым во всех смыслах. Представь, что ты — это юное деревце. И с каждой новой открытой стихией твоя мощь растет, ты становишься все выше, сильнее, прочнее. Но теряешь при этом способность к адаптации. У людей есть инстинкт самосохранения, который не позволяет им прыгать с крыш без дара воздуха, чтобы проверить как оно летается. В какой-то момент у тебя сработает магическое самосохранение, и оно закроет все прочие стихии, чтобы твое тело выдержало дар. Как правило, перспективные студенты пять стихий открывают к концу первого — началу второго курса. Еще две до конца второго курса. Средний разряд откроет пять к концу второго, некоторые — началу третьего. Остальное можно даже не рассматривать, это не интересно. Мысль уловил? — Угу, — вздохнул я. Мы еще немного посмотрели, как ребята упражняются, и я мрачно произнес: — Мне не хватит пяти стихий, чтобы его поддержать. Не говоря уже о титуле. Разумовский усмехнулся, наблюдая, как Иван возводит миниатюрную копию Кремля на полигоне. — Ты, Мирный, вроде иногда кажешься таким умным парнем, но как что-нибудь ляпнешь… Давай, я покажу тебе на пальцах, что количество стихий ничто по сравнению с техниками их управления. — М? — я оторвался от любования Василисой и посмотрел на тренера. — Пошли на спарринг, Мирный. Я хоть разомнусь, а то надоело уже в куличики играть с вами. — О… — только и сказал я. Мы отошли от ребят на приличное расстояние, Разумовский щелкнул пальцами, очерчивая площадь нашего боя. — Ну, правила как обычно — бой пока кто-то держится на ногах и в состоянии сопротивляться. Так, что там у тебя, первая пятерка?.. — тренер задумчиво потер подбородок. — Давай посмотрим, смогу ли я уложить тебя двумя первыми. Ну просто «я угадаю эту песню с одной ноты». — Может, не надо? — с сомнением спросил я. — Надо, надо, посмотришь, как настоящие боевые маги работают, — в глазах Разумовского полыхнул азарт. — Готов? Я отошел на положенное расстояние, сделал несколько глубоких вдохов и кивнул. Отмашки «бой» не было. Разумовский просто уронил плотный туман на нашу площадку. Звуки приглушились, сразу стало душно. «Смешанная техника», — догадался я. Сдуть туман тренера оказалось легко, но когда пространство очистилось, и я огляделся, Разумовского нигде не было. За мгновение до того, как меня пришпилило к промерзлой земле ледяными шпилями, я метнулся в сторону, на ходу поднимая голову: тренер висел в воздухе, бомбардируя меня ледяной техникой. Преимущество у того, кто сверху, да? Метаться по ограниченному пространству было малопродуктивно, и я применил технику Дерева. Из плотно утоптанного снега пробился зеленый росток, стремительно набиравший высоту и толщину, и вот уже вокруг ноги Разумовского обвилась толстенная лиана, чтобы дернуть мужчину вниз. Ну дернуть-то она, конечно, дернула, но ожидаемого эффекта не было. Разумовский извернулся прямо в полете, в руках у него возникли ледяные клинки, и он одним четким сильным ударом перерубил лозу. Кувырок в воздухе, и Разумовский приземлился на ноги напротив меня, мягко спружинив. Был бы он лет на двадцать помоложе, сейчас бы все девицы университета были его. Я скомпоновал огонь и ветер, швырнув в противника огненный шторм. Воздух горел, горел, но вокруг Разумовского предательски гас. Мужчина ухмыльнулся, увидев мое удивление, а затем моя огненная техника и вовсе погасла. — Мирный, ну что ты на меня глазками хлопаешь? Физику в школе изучал? Охренеть. Разумовский только что создал контролируемую бескислородную зону, что ли? — Припадаю к знаниям, — хмыкнул я в ответ, качнув землю под ногами у противника. Мужчина на мгновение потерял равновесие, и я покрыл льдом площадь вокруг него. Падая, чтобы сгруппироваться, Разумовский выпустил ледяные клинки, рассеявшиеся в воздухе голубыми снежинками. Лед тут же пополз с земли на ноги мужчины, пытаясь его заковать, но несколько точных ударов горячим паром раскололи мою технику, и тренер снова оказался на ногах напротив меня. — Чем лучше знаешь стихию, Мирный, тем ты опаснее, — произнес мужчина, и в пространстве вокруг меня снова начали откачивать воздух. Я попытался сдвинуться — но тут уже мои ноги оказались скованы льдом. Вот не люблю, когда мне перекрывают воздух, так что мелочиться не стал. Шарахнул на всю мощь смешанной техникой горячего пара, огня и воздуха, в попытке достать противника, но пока я соображал, что воздух выключили, тренер оказался у меня за спиной. Горла коснулся холодный ледяной клинок. — Ну что, Мирный, засчитаем тебе техническое поражение? — с усмешкой спросил тренер. Я недовольно зашипел — говорить воздуха не хватало. — Технику ты сейчас не сможешь сломать, навыков нет, — продолжил он. — Ну, можешь пырнуть меня в бок, но исход боя все равно будет неопределенным. Может быть, не успеешь, а может быть, пока я буду умирать, ты задохнешься. Мысль понял? Я дернул головой, и Разумовский убрал клинок, развеивая технику и отходя от меня. — Две стихии, изученные в совершенстве, Мирный, и даже самый сверходаренный противник окажется на лопатках. Государь вообще одной пользуется и, поверь, это не делает его слабым противником. — Мысль понял, — ответил я. Мужчина кивнул и посмотрел на меня серьезно, без своего типичного ехидства: — Надеюсь, ты не додумаешься открывать стихии по вечерам без нужды. Угрозу жизни в расчет не берем. — Я же обещал, — усмехнулся я в ответ. — Ладно, — вздохнул тренер, и мне показалось, что он не до конца мне поверил, но раздражать новыми нотациями лишний раз не стал. — Тогда на сегодня все. Нельзя сказать, что демонстрация Разумовского меня прямо убедила, что можно убить и магической зубочисткой, но помимо обещания не убиваться в погоне за магией, которое я давал тренеру, был еще один довод. Кирпичу, упавшему на голову, все равно, какая это голова — магически одаренная, венценосная или обычная. Он одинаково эффективно размозжит любую из них. Бойцовский клуб, Александр Мирный Владение бизнесом, недвижимостью и движимостью простолюдином и князем — это два разных владения. Так что я ехал в свой клуб, чтобы посмотреть, как там у нас дела, и заодно раздать ценные поручения Афине, чтобы готовила документики. Аристократы иначе платили налоги, иначе оплачивали труд своих людей, иначе выбирали поставщиков и подрядчиков. Короче, головняк прибавлялся, и одно меня в этом радовало — бороться с ним я буду не в одиночестве. Правда, заглянув в кабинет к Афине, я подумал, что, возможно, участников в процессе будет больше, чем хотелось бы, но поскольку я все провожу «в белую», меня это не так чтобы беспокоит. — Игорь Вячеславович, что-то вы к нам зачастили, — улыбнулся я. — Князь, — широко оскалился силовик, — а я, между прочим, к вам! — Да что вы говорите, — хмыкнул я в ответ. — Давно ждете? — Во-о-от примерно с обеда, — даже не пытался отвертеться мужчина. — Какая удивительная настойчивость! — восхитился я. — Надеюсь, повод действительно достойный. — Более чем, — хитро прищурился Лютый. — Ну пойдемте, Игорь Вячеславович, посекретничаем, — я кивнул мужчине, и мы переместились в мой кабинет. Там оба перестали кривляться: я предложил силовику выпить, он, находясь в приподнятом настроении, был не против. — Игорь Вячеславович, мне не нравится, что ты постоянно отираешься возле Афины, — начал разговор я, ставя стакан с коньяком перед Лютым. — У тебя же невеста есть! — возмутился силовик. — И как это связано с тем, что ты постоянно торчишь в кабинете управляющего моим клубом? — приподнял бровь я. — Ты ей ни брат, ни отец, ни муж. — Ну, это пока, — расплывчато ответил мужчина. Я задумчиво посмотрел на красивый стакан с хитрыми несимметричными гранями, который покупала Афина специально для меня в кабинет и произнес: