Нет-нет, ничего не случилось; все как прежде, она протянула мне руку на прощание и смотрела на меня с любовью. – Завтра? – сказал я. – Нет, завтра нет, – ответила она. Я не спросил почему. – Завтра ведь я устраиваю праздник, – сказала она и засмеялась. – Я просто хотела сделать тебе сюрприз, но у тебя так вытянулось лицо, что, видно, лучше уж сказать сразу. Я хотела послать тебе записку. Как же у меня отлегло от сердца!» (о том, какой «сюрприз» подготовила Эдварда, я расскажу в главе «Ледяной душ»); – «перепутывать» время и место встречи, «забывать» о договоренностях. Не выполнить вашу просьбу или проигнорировать ее, сделав вид, что недослышал, не заметил в письме, не получил СМС, не так понял и т. д. «Поднявшись на искомый этаж, я обнаружила, что указанной квартиры не существует. Я позвонила Ире. Она несколько минут препиралась со мной насчет того, что не могла ошибиться. Я сказала, что раз так, то я ухожу. В ту же секунду она появилась на лестничной клетке. В свое оправдание она сказала, что перепутала номер собственной квартиры с кодом от домофона». «Он позвал к себе в гости, обещал встретить, но назвал не ту станцию метро. Я приехала, звонила – он не брал трубку полчаса. Потом взял и начал плести, что он всё правильно сказал, а мне послышалось неправильно. Помню, я даже усомнилась в себе. Но со временем мне стало понятно значение этой выходки». «Регулярно Андрей назначал мне свидание, но в последний момент отменял его, придумывая очень убедительные отмазки. Например, назначает свидание, а затем оказывается, что этот день у него до позднего вечера забит встречами. Я говорю: «Ты ведь заранее это знал». А он отмазывается: «Ну, я подумал, а вдруг кто-то отменит встречу, и тогда у нас все получится». Или назначает свидание и приглашает к концу рабочего дня друга в офис попить чаю. Пьют его часа три, а я сижу и жду»; – провести первые обесценивающие атаки, сравнивать вас с другими. Пока довольно сдержанно и под соусом желания вам добра агрессор высказывает недовольство вашей внешностью, поведением, профессией, привычками, окружением и т. д. Совершенно неожиданно вы узнаете, что не такое уж вы и совершенство, как твердилось третьего дня. «Борис намекнул, что ему нравятся девушки в мини-юбках, а когда я стала носить только мини, он заметил вдруг, что у меня коротковаты ноги. Он сравнивал меня с бывшими девушками, находил их более худыми, более длинноногими и говорил: «Эх, хороша ты, конечно, но вот ноги бы подлиннее…» Я вздыхала и оправдывалась: «Ну вот такие вот ноги». «Большая часть предпочитаемых мной книг были признаны пустыми, Миша настаивал на прочтении составленного им списка литературы, поскольку эти книги мотивируют человека на успех. То же самое произошло с музыкой: я предпочитала хард-рок, фолк и метал, Миша называл эту музыку разрушающей личность, требовал, чтобы я слушала «позитивную музыку», под которой он подразумевал поп-направление». «Николай вещал, что люди делятся на типы и если встречаются две половинки – дуалы, то сразу получаются идеальные отношения и любовь до гроба. А мы с Николаем – полудуалы. Т. е. общего у нас много, но я все равно не дотягиваю. И что он будет искать дуала – «человека, с которым будет хорошо в одной комнате». И в его окружении есть такие девушки-дуалы, и он к ним присматривается»; – проверять ваши границы, пугая или зло разыгрывая вас; «Когда мы на лавочках наобнимались и нацеловались, пошли обратно. Справа был лес густой, неприятный такой, без тропинок, и вдруг он говорит мне: «А ты не боишься, что я тебя сейчас в лес утащу, изнасилую и убью?!» Я восприняла это как шутку, сказала, что не боюсь, а он улыбнулся так мерзко, и мы пошли дальше… Эта ситуация оставила неприятный осадок после такой счастливой для меня прогулки». «Я была у него в гостях. Он накрыл стол, зажег свечи, выпил, и… у него начались галлюцинации. Он начал с кем-то разговаривать и спрашивать, почему я никого не вижу. Мне стало страшновато, закрались сомнения о возможных отклонениях, но я решила, что это все от алкоголя. Больше «галлюцинаций» с ним никогда не приключалось. Я поняла, что это был спектакль, целью которого было – напугать меня». «Я прихожу на вечеринку, он меня видит и тут же бросается навстречу, распахнув объятия, улыбка во весь рот, даже немного неловко, потому что он привлекает ко мне внимание. Но – приятно, это же твой любимый, и ты тоже ему улыбаешься и идешь целоваться. Так было вначале. А потом он начал делать так: бросаться навстречу, а потом на полпути чуть-чуть сворачивать и переводить взгляд на что-то за моей спиной – типа «я на самом деле шел к кому-то, кто позади тебя». Помню, какой неприятный осадок оставило у меня первое исполнение этой «шутки». Но я не показала своей горечи, ведь он сказал, что на шутки обижаются только люди без чувства юмора. Дальше такие «шутки» пошли стеной. Он потянется с поцелуем, а когда ты наклонишься в ответ – уворачивается. Или едем куда-то, он за рулем, протягивает мне раскрытую ладонь – подержаться за ручки. Я даю руку. А в следующий раз он протягивает руку точно так же, я кладу свою ладонь и слышу: «Ты чего? Я прошу денег, дальше дорога платная!» Кстати, подобные финты Валерия Брюсова отмечает и Ходасевич: «Брюсов протягивал человеку руку. Тот протягивал свою. В ту секунду, когда руки должны были соприкоснуться, Брюсов стремительно отдергивал свою назад, собирал пальцы в кулак и кулак прижимал к правому плечу, а сам, чуть-чуть скаля зубы, впивался глазами в повисшую в воздухе руку знакомого. Затем рука Брюсова так же стремительно опускалась и хватала протянутую руку. Пожатие совершалось, но происшедшая заминка, сама по себе мгновенная, вызывала длительное чувство неловкости. Человеку все казалось, что он как-то не вовремя сунулся со своей рукой. Я заметил, что этим странным приемом Брюсов пользовался только на первых порах знакомства и особенно часто применял его, знакомясь с начинающими стихотворцами, с заезжими провинциалами, с новичками в литературе и в литературных кругах». А вот Проба пера, характерная для параноида: «Как-то мне с незнакомого емэйла пришла ссылка на интересный тест. Вопросы удивили меня своей откровенностью. Так, нужно было ответить, в каком возрасте я потеряла девственность, сколько у меня было половых партнеров, был ли опыт секса с девушками, группового секса и т. д. Когда я нажала на кнопку «Обработать результаты», то оказалось, что все мои откровения улетели на ящик… моего жениха. Я была ошеломлена. Он же в ответ на мое возмущение заявил, что мне доступен только юмор Петросяна, а для восприятия столь «продвинутых» шуток я слишком примитивно устроена»; – раскрыть «страшную тайну» о своем прошлом. Очень популярный прием, позволяющий протестировать степень вашей привязанности и готовности понять-простить: «На втором свидании Сережа спросил меня, могла ли бы я убить. Я ответила, что нет, даже животное. И спросила, смог бы он. Сначала он не хотел говорить, но потом поведал страшную историю о своём прошлом. Будучи совсем юным, он состоял в банде, которая выбивала долги и крышевала предпринимателей. Мол, оказался там по несмышлености и сейчас на его руках кровь не одного человека, и всё бы так продолжалось, если бы однажды вся банда кроме него (у него были какие-то очень важные дела, и присутствовать он не смог) не приехала на встречу, где их положили всех до одного. Таким образом, мой ненаглядный остался в живых и никто не знал о его грязных делишках. Он осознал, что натворил дел, и поклялся начать новую жизнь, делать добрые дела, искупая прошлое. У меня был шок. Здоровым и взвешенным решением было бы бежать сломя голову, вне зависимости, правда это или нет. Но я была словно под гипнозом. Из моих уст полились речи о том, понимает ли он всю серьёзность второго шанса, который дала ему жизнь»; – контролировать вас, что-либо запрещать – пока в форме пожелания. Так, он может попросить вас не делать чего-то для вас привычного: например, не курить, не ходить куда-либо, носить определенные вещи. Добившись, чтобы Екатерина Сушкова отказала жениху, Лермонтов потребовал от нее нелепых жертв, в которых вроде как не было ничего «такого», но которые, тем не менее, были призваны выставить ее на посмешище в свете: «Он всеми возможными, самыми ничтожными средствами тиранил меня; гладко зачесанные волосы не шли ко мне; он требовал, чтоб я всегда так чесалась; мне сшили пунцовое платье с золотой кордельерой и к нему прибавили зеленый венок с золотыми желудями; для одного раза в зиму этот наряд был хорош, но Лермонтов настаивал, чтобы я на все балы надевала его, – и несмотря на ворчанье тетки и пересуды моих приятельниц, я постоянно являлась в этом театральном костюме, движимая уверениями Мишеля, который повторял: «Что вам до других, если вы мне так нравитесь!»; – предпринять первые попытки изолировать вас. Например, попросить ограничить или разорвать отношения с кем-то, изменить привычный для вас характер отношений. Допустим, вы много лет общались с другом-мужчиной, встречались в кафе, ходили в театр. Неотразимый дует губки и красноречиво дает понять, что ради вашей с ним великой любви нужно с этим другом закруглиться. «Мой не запрещал явно. Просто говорил: «С кем ты встречалась? С Машей? Эта та, которая такая потасканная? А, нет, вспомнил, потасканная – это Света, а Маша – это такая нищебродка задрипанная, за которую ты вечно в кафе платишь, да?» После этого я поймала себя на том, что не хочу афишировать перед ним свои встречи с Машей и Светой»; – посягать на ваши границы, «лезть на грядки», вынуждать вас поступиться своим удобством и привычками: Гога, он же Жора, впервые оказавшись в квартире Катерины, заглядывает в ее холодильник и шкафы. Затем врывается воскресным утром в квартиру и, невзирая на сопротивление, выталкивает Катерину и Александру на пикник, хотя по выходным они привыкли спать допоздна[17]; – раздражаться несоразмерно ситуации, выказывать чрезмерную «чувствительность», впервые выдать преувеличенную отрицательную реакцию на шутку или безобидный подкол, которые день назад проходили без всякого задева. Впрочем, взорвавшись гневом, неотразимый поспешно приходит в чувство: