Классика жанра: агрессор намеренно переворачивает все с ног на голову, а жертва недоуменно ловит ртом воздух. Словом, оставьте надежду: конструктивно выяснить отношения с такими людьми невозможно. Они заинтересованы в обратном – еще больше запутать ситуацию, нагромоздив один абсурд на другой. Поэтому, что бы вы ни сказали, они все тут же извратят. Чем трезвее и логичнее ваши доводы, чем интеллигентнее манера общения, тем больше будет яриться хищник. «Все смягчающие обстоятельства в отношении источника злобы принимаются извращенным человеком как средства обесценить его собственное страдание, – пишет Иригуайен. – Таким образом, его злость увеличивается по мере того, как все больше смягчающих обстоятельств предстают его вниманию». «Если нарцисс чувствует себя ущемленным, если его недооценивают, критикуют, ловят на ошибках, унижают в играх или других ситуациях, то это обычно вызывает у него чувство возмущения и гнева, вне зависимости от того, дает ли он им волю и вообще отдает ли он себе в них отчет, – пишет Эрих Фромм. – Насколько интенсивной может быть эта агрессивная реакция, можно судить хотя бы по тому, что человек, ущемленный в своем нарциссизме, никогда в жизни не простит обидчика, ибо он испытывает такую жажду мести, которая ни в какое сравнение не идет с реакцией на любой другой ущерб – физическую травму или имущественные потери». Надо быть дальновидным, теоретически подкованным и (или) бывалым человеком, чтобы бросить неотразимого на стадии Обольщения или Проб пера. Но вот Ледяной душ должен красноречиво дать вам понять, что пора сматывать удочки. «Если этот момент пропущен, то дальше у вас нет возможности противостоять полноценно, потому что чувство вины навешивается сразу таким грузом, что все силы уходят на то, чтобы его уменьшить», – рассуждает читательница. …Итак, маска сброшена. Истинный лик неотразимого оказался не так уж лучезарен – вы видите ледяной взгляд, презрительно наморщенную переносицу и искривленные в хищной усмешке губы. Неужели все еще не страшно? Тогда приготовьтесь к тому, что на следующем этапе вас призовут занять свое место у хозяйской ноги и служить за кусочек сахарку, но все чаще и чаще – без оного. «Сметь свое суждение иметь», свободно выражать чувства, задавать вопросы и получать ответы, иметь свои интересы – это тоже отойдет для вас в область преданий. Как и быть любимыми. Круг пятый. Закручивание гаек Нам не жить друг без друга, или Как формируется созависимость. Загадка «роковой любви». Истинна ли наша «истинная суть»? Секс «по карточкам». Агрессор как «психотерапевт». Молчи, скрывайся и таи: гримасы висхолдинга. Что-то с памятью его стало. Бытовая, эмоциональная, сексуальная эксплуатация: ее маркеры. Что такое физическое насилие. Пытка водой. «Игручие» жертвы. Обычно после первого Ледяного душа жертва остается с неотразимым. Во-первых, она не понимает, что происходит, и во многом склонна винить себя. Во-вторых, она сломлена сахарным шоу или как минимум «послаблением режима». В-третьих, она уверена, что это разовое недоразумение, «притирка характеров» и больше подобное не повторится. Ведь неотразимый ей это пообещал, да и сама она будет очень-очень стараться! Станет мягче, тактичнее, терпимее… «Поскольку недоразумение не разрешается сразу, жертва надеется разрешить его в следующую встречу, думает: вот в этот раз он точно мне все объяснит и извинится. Тем более мучитель часто обнадеживает ее насчет этого. Но никакого объяснения не происходит. Жертва ждет, что это случится в следующую встречу. А мучитель уверился, что она никуда не девается, и удерживает ее вот этим невыяснением недоразумения, на которое уже наслаиваются другие», – размышляет читательница. Таким образом жертва переходит на следующий круг деструктивного сценария – Закручивание гаек, когда агрессор начинает унижать ее все более серьезно и часто. Может дойти уже и до стояний на коленях, и до целований его рук, и до намывания полов в его квартире к приходу «самой любимой и желанной», и до спанья на коврике у двери[20], и даже до занятия проституцией и участия в оргиях, «потому что он так велел»… После первого Ледяного душа обычно наступает оттепель той или иной степени продолжительности. А потом агрессор врубает второй Ледяной душ. Вот на этом этапе, как правило, срываются жертвы с высоким уровнем ассертивности. Они окончательно убеждаются, что первый душ не был случайностью и дальнейшее станет постепенным спуском в преисподнюю. Например, мадам де Турвель рвет с Вальмоном после второго душа, когда он присылает ей письмо с лейтмотивом «Не моя в том вина». К сожалению, в большинстве случаев жертва не склонна «соскакивать» на этом этапе. Слишком непостижимы для ее ума причины недавних Ледяных душей. Слишком велико желание разобраться в происходящем. Слишком силен преступный оптимизм и вера в то, что «все будет по-старому», надо только подобрать к человеку ключик. И жертва подбирает, подбирает, подбирает… А ключики если и подходят, то на один раз… Итак, Закручивание гаек представляет собой галопирующую череду циклов «Ледяной душ – Оттепель» – до тех пор, пока воля жертвы не достигнет консистенции пластилина и она не станет полностью подвластна хищнику. От сеанса к сеансу Душ становится все холоднее, а Оттепели – все кратковременнее и невнятнее. «Будьте готовы ко все более часто повторяющимся циклам», – предупреждает Сэм Вакнин. Чем особенно коварен этот этап? Формированием у жертвы и хищника созависимости. Чем дальше в лес, тем больше они «жить друг без друга не могут». Жизнь жертвы, раз за разом переживающей Ледяные души и последующие Оттепели, подчиняется патологическому циклу. Вы приучаетесь жить короткими перебежками от «блеска» к «нищете» и обратно (но чем дальше – тем чаще обходится без блеска. Вы уже живете «от беды к беде»[21]. Для деструктивного человека такое «биполярное» существование давно привычно, а вот мы переживаем его очень болезненно. Организм, вынужденный адаптироваться к эмоциональным качелям, перестраивается на гормональном уровне. Вот почему вернуться к «ровной» жизни бывает очень сложно. Вы изнутри отравляетесь ядом «роковой любви». И чем больше таких циклов вы с агрессором переживете, тем сложнее вам будет выбраться. Вот в чем загадка «ненавижу и люблю», вот почему «соскочить с таких отношений тяжелее, чем бросить пить», как невесело шутит психотерапевт Адриана Имж. С каждым циклом Ледяной душ – Оттепель вы все более утрачиваете контроль над своей жизнью, становясь марионеткой в руках безжалостного кукловода и все более привязываясь к нему. Ваше существование теперь подчинено единственной цели – «вернуть любовь», «спасти отношения». А по мере приближения к финалу этого этапа – получить хоть кроху «любви» и признания. Общение с близкими, работа, творчество – все постепенно утрачивает былую ценность. Вы становитесь буквально одержимы своим агрессором, растворяетесь в нем и его желаниях, думаете о нем сутки напролет, складываете и складываете, но никак не можете сложить эти проклятые пазлы из разных наборов. «Мучитель выглядит человеком в эмоциональной нужде, – пишет Ланди Банкрофт. – Вы можете попасть в ловушку, пытаясь заполнить бездонную яму его потребностей. На самом же деле он требует не потому, что нуждается, а потому, что считает себя вправе требовать, и сколько бы вы ему ни давали, этого никогда не будет достаточно. Он будет требовать еще и еще, пока вы совершенно не выдохнетесь». «Извращенный человек дает мало, а требует много, и жертву гложет сомнение: «Если я буду более послушна, он наконец-то сможет полюбить и оценить меня». Этот поиск признания никогда не увенчается успехом, потому что партнер никогда не будет абсолютно доволен, – пишет Иригуайен. – Скорее, наоборот, поиск любви и признания рождает в самовлюбленном извращенном человеке ненависть, пробуждает садистские наклонности». …Но пока вы готовы во всем идти навстречу своему «своеобразному», «противоречивому» возлюбленному. Потому что такими людьми не кидаются. Ведь он же очень хороший, вы совсем недавно это видели! А то, что между вами происходит, – это… это… Ну, во-первых, следствие его драматичного жизненного опыта. Он так много пережил, так настрадался. Поэтому ради Великой любви или Истинной дружбы вы решаете «принять его таким, какой он есть» и взваливаете на себя крест, тяжесть которого на этом этапе не осознаете. А во-вторых (думаете вы), дело ведь не только в нем, но в большей степени – и в вас! Снедаемая чувством вины, жертва корит себя за то, что приносит столько боли исстрадавшемуся человеку, никак не может дать ему покой и счастье. Значит, надо еще серьезнее работать над собой! Надо становиться по-настоящему мудрой, чуткой, женственной, выкорчевывать из себя эгоизм, побольше терпеть, любить жертвенно и беззаветно, ничего не требуя взамен. И однажды сердце Кая оттает! Но… «Женщина пытается найти логику в «американских горках», в которые превратились ее отношения. Но каждый раз, когда ей кажется, что она наконец поняла, что происходит, что беспокоит ее партнера, – происходит что-то новое, и все меняется, и части пазла снова не совпадают», – пишет Ланди Банкрофт. Можно ли «подстроиться» под эти закидоны, предугадать их? Нет. Хищника узнать невозможно, поскольку узнавать некого. «Нарцисс человек всесезонный, всегда приспособленный, постоянно имитирующий, человек-губка, хамелеон, не-сущность, где в то же время соединены все сущности, – пишет Сэм Вакнин. – Он не является полноценным человеком, но лишь калейдоскопичной галереей эфемерных образов, вплавленных бесшовно один в другой. Это невероятно сбивает с толку». «Оскорбляемая женщина обычно тратит безумное количество энергии на ублажение своего партнера-мучителя и окучивание его эго, в тщетной надежде, что это поможет избежать следующего припадка недовольства, – пишет Ланди Банкрофт. – Работает ли эта стратегия? К сожалению, не очень-то. Проявляя усиленную заботу и внимание, вы можете отвоевать себе немного времени, но рано или поздно все вернется на круги своя. Он ждет к себе особого внимания, и чем больше он его получает, тем больше требует. Он никогда не скажет: «Спасибо, хватит», зато он привыкает к тому, что его балуют, и требует этого постоянно». Но пока вы лелеете и угождаете. Разрыв с мучителем видится вам величайшим из несчастий. В запущенных случаях отступает даже инстинкт самосохранения и вы остаетесь с хищником, чувствуя, что находитесь на грани физического выживания. И это не преувеличение. Тяжелая болезнь, скоропостижная смерть, гибель от несчастного случая, суицид – все эти угрозы более чем реальны. Читательницы отмечают, что на этом этапе «на ровном месте» с ними начинают происходить разные неприятности: какое-нибудь ОРЗ выливается в тяжелый грипп, или они, доселе аккуратные водительницы, попадают в ДТП. Думаю, это объясняется тем, что контакт с деструктивным человеком ослабляет, а в итоге подрывает иммунитет, начинается свистопляска на уровне эндокринологии, а там и прочих систем, вы становитесь «раздерганной», «нервной», рассеянной (мысли-то только о неотразимом!), почти не спите, почти не едите, зато – увы! – много курите и пьете. Катехоламиновый медовый месяц закончился, первоначальный подъем сменяется упадком. Вы еле таскаете ноги, утрачиваете интерес к миру и людям. Лишь действия агрессора «взбодряют» вас: вы ощущаете то непродолжительное облегчение (былой эйфории почти нет), то чувствуете себя очень несчастной, опустошенной. «Преобладающее состояние партнера – полное смятение. Даже самые базовые отношения – с мужем, ребенком, родителем – остаются непостижимо затуманены гигантской тенью нарцисса, – пишет Сэм Вакнин. – Партнер больше не знает, где правда, а где ложь. Партнер не знает, что делать – и это естественно в том хаосе, которым являются отношения с нарциссом». Впрочем, жертвы все еще пытаются убедить себя, что в лице агрессора судьба им ниспослала великую, хоть и «трудную» любовь. Всего-то за пару недель до разрыва с Есениным, 23 ноября 1925 года, Софья Толстая пишет подруге: «Маруся, милая, вы хотите про меня знать? Вы бы не узнали меня. Все мои интересы, вниманье, заботы на него направлены, только чтобы ему хорошо было, трясусь над ним, плачу и беспокоюсь. Он очень, очень болен. Он пьёт, он на глазах у меня тает, и я ужасно мучаюсь. А так всё очень, очень хорошо, потому что между нами очень большая любовь и близость, и он чудесный. Я совсем отошла от своего прежнего круга, почти никого не видаю. Иногда думаю, что моя жизнь нечто вроде весьма увесистого креста, который я добровольно и сознательно с самого начала взвалила себе на плечи, а иногда думаю, что я самая счастливая женщина, и думаю – за что?»