Но пока вы изо всех сил стараетесь «держать марку». Выглядеть блестяще. Еще стройнее. Еще моложавее. Еще идеальнее. А это становится все сложнее, ведь на все ваши усилия агрессор реагирует насмешками и… противодействием. Он вдруг перевозит вас в квартиру подальше от вашего спортклуба, загружает делами, кормит нездоровой пищей. «Парадоксально, но сам Миша как будто делал все для того, чтобы мне было сложно держать себя в форме: кормил сладким, у себя дома угощал исключительно нездоровой пищей – макаронами, пирогами или полуфабрикатами. Все мои попытки отказаться встречали обиду и негодование: он сам для меня готовил, а я не ценю! Пристыженная, я ела совершенно несоразмерные порции спагетти и пельменей, и мой вес начал неумолимо расти. К тому же появилась привычка заедать стресс после очередных «разборок», так что вскоре я увеличилась на размер или два. Миша все чаще называл меня «мясистой», я начинала оправдываться, что вызывало насмешки с его стороны. Еще одна странность: помешанный на спорте Миша как будто препятствовал моим тренировкам. Очень часто назначал свидания неожиданно в день моих танцевальных занятий, а если я отказывалась приезжать, обижался и сокрушался, что ему «опять начинает казаться, что я не ценю наши отношения». Мои попытки проговорить это недоразумение встречали насмешку: «Я тебе мешаю?! Ты просто ищешь отговорки, чтобы не заниматься собой». Пропуск тренировок отрицательно сказывался на моей фигуре, что приводило к укорам за мою полноту». Все изменения, которые вы вносите в свой облик по желанию агрессора, вместо прилива чувств (на который вы рассчитываете) приводят к новым обесцениваниям. Он вдруг заявляет, что светлые локоны только подчеркивают вашу угреватую кожу, а бритый лобок – чистое уродство при вашем устройстве гениталий. Замечания всегда касаются самых болезненных для вас вещей и сильно ранят. Вы начинаете находить в себе недостатки, о которых раньше и не подозревали, и героически с ними бороться. Агрессор предпринимает издевательские выходки. Например, героиня одного из моих постов намеренно не смывала за собой в туалете. Когда партнер делал ей замечание, разражалась бранью и газлайтила его на тему, что он абьюзер, мизогин и нарцисс. Мол, что такого, если человек забыл за собой смыть! И парень шел и смывал. Впоследствии девушка призналась читателям моего блога, что делала это специально: «Это я так его проверяла, но неудачно». На этом этапе вы узнаете все больше зловещих фактов из биографии агрессора. Нередко он рассказывает вам «страшные истории», намеренно запугивая вас. «Последовала история о том, что он довел до самоубийства (неудачного) одну свою девушку. Якобы он постоянно муштровал ее, издевался над ее жизненными взглядами, нивелировал способности. С его слов, она сама просила покончить уже с этим и выбрать самому, как она умрет. Ее спасли. Меня Матвей уверил, что со мной он такого не планирует, впервые в жизни он хочет посмотреть, что будет, если он не приложит никаких усилий». Агрессор непредсказуемо появляется и исчезает, изводит вас бойкотами. При каждом таком «тайм-ауте» у жертвы земля уходит из-под ног. Неужели это конец? Она пытается всеми силами вернуть мучителя и, соответственно, готова на значительные уступки и уже не смеет ничего просить взамен. …Поэтесса Надежда Львова была сильной натурой с развитым чувством собственного достоинства. Полюбив Валерия Брюсова, она хотела взаимности, партнерства, а не служения «по звонку», не рабства. И в начале романа она еще «смела» говорить Брюсову о своем видении отношений: «Как и Вы, в любви я хочу быть «первой» и единственной. А Вы хотели, чтобы я была одной из многих?» Однако это было в начале отношений. Совсем иначе Надежда заговорила после того, как Брюсов показательно ее бросил. Перед этим проведя с ней идиллический месяц на лоне природы. Это была его фирменная фишечка (так же он поступил и с Ниной Петровской) – вознести жертву к вершинам эйфории, дать ей достаточно долгое (месяц) и безграничное счастье, после чего спустить с небес на землю, объявив о «вечной разлуке». И далее быть непреклонным. Львова впала в тяжелейшую депрессию. Куда ушло ее былое достоинство? Куда делась категоричная неприемлемость того, чтобы быть «одной из»? Теперь Надежда была одержима одной мыслью – не быть оставленной Брюсовым. «Мне уже нет сил смеяться и говорить тебе, без конца, что я тебя люблю, что тебе со мной будет совсем хорошо, что хочу я быть с тобой. Как хочешь, «знакомой, другом, любовницей, слугой», – какие страшные слова ты нашел. Люблю тебя – и кем хочешь – тем и буду. Но не буду «ничем», не хочу и не могу быть. Ну, дай же мне руку, ответь мне скорее – я все-таки долго ждать не могу…» Но Брюсов не снизошел, и Львова застрелилась. Кстати, из подаренного им револьвера. (Подробнее – в моем посте «Непреодоленная бездарность» Валерий Брюсов») …Однако большинство хищников не утилизуют жертв столь бесповоротно и непреклонно, как Брюсов. Объявляя вам о вечной разлуке или исчезая без всяких объявлений, они не рассчитывают вас потерять. Но вы-то думаете, что это конец! Вы в панике, с вами амок настоящий приключается. Особенно если вы видите, что агрессор жив-здоров и онлайн, но почему-то вас в упор не видит. И вы начинаете писать и звонить ему. Видя панику жертвы, роковой обычно какое-то время игнорирует звонки, но едва их становится меньше, скучным голосом говорит «алло». Или на потоки отчаянных посланий отвечает тремя строчками «ни о чем», а то и смайликом. Так неотразимый дает понять, что только он будет решать, когда, как и сколько с вами общаться. На этом этапе жертва обычно рада уже самому факту прекращения бойкота. Она умоляет неотразимого подсказать, что с ней не так (ведь не зря же он так себя ведет!) и как она может искупить свою вину. Но агрессор либо отмалчивается («сама должна понимать», «а если хорошенько подумать?», «не прикидывайся глупее, чем ты есть»), либо полунамеками выдает что-то намеренно маловразумительное. Бойкотируя вас и всячески выказывая вам свое «фе» – с одной стороны, с другой – агрессоры усиливают контроль. «Он устраивал мне скандалы, если я не брала трубку сразу. Например, если я на работе была сильно занята и не могла ответить. И ведь звонил он не по делу, а просто так, типа «кагдила». Вот ради этого «ценного» разговора я должна была всегда быть у телефона. А если не была – смертельные обиды. В итоге он купил шнурок, чтобы я носила телефон на шее все время. Посадил на шнурок, как на цепь. Он хотел знать, что в любой момент я все брошу и поставлю его на первое место. А прикрывался заботой: мол, я же за тебя беспокоюсь. И я думала тогда, что он правда обо мне заботится. Я всему верила, что он говорил». «Я хотела позвонить подруге, но оказалось, что мой телефон таинственным образом заглючил и все мои контакты полетели. Только спустя время я поняла, что это были проделки моего милого. Мало того, он поставил мне в комп программы-шпионы, и я несколько месяцев спустя обнаружила, что все мои письма уходят к нему. Так я оказалась в изоляции: в другом городе, один на один с весьма странным человеком. Потом я узнала, что его умершая жена была сиротой, а с единственной родственницей «сама разругалась». Т. е. у нее не было никого, кто бы мог ее защитить. И подруг тоже не было. Только муж, муж, муж…» «Когда меня не было дома, он звонил каждые пять минут, потом расспрашивал в подробностях, как в гестапо, где и с кем я была, что делала. Он начал запрещать куда-то ходить без его разрешения (на тренировки, например, потому что тренер – мужик). Он требовал, чтобы к семи вечера, когда он приходит с работы, я всегда была дома. Начал лезть в мою работу. Требовал, чтобы я сообщила ему фамилии и телефоны всех музыкантов, продюсеров. Потом искал в Интернете о них информацию и требовал прекратить с ними работать. Я не шла у него на поводу, но из-за его истерик дважды не явилась к ученице, которой давала уроки вокала, и потеряла эту подработку». На этом этапе, как правило, начинается разлад в сексе. Агрессор работает гибко. Сначала он очень «старается», стремясь вызвать в вас сексуальную зависимость. «Примерно в это же время он нащупал – я сама тогда об этом не знала! – мою сексуальную склонность к подчинению. Апофеозом наслаждения для меня становились моменты, когда он ласковым и нежным тоном, которым разговаривают с маленькими девочками, говорил: «А это кто у нас такой нервный? Кто это у нас успокаивается только с членом во рту? Ну-ка, милая, становись на коленочки и успокойся». Именно с этого момента и началась моя болезненная зависимость. У меня взрывался мозг от такого подхода в сексе. Но тогда я еще не понимала, что такие игры не должны выходить за рамки постели. А Федя не видел рамок. После него я экспериментировала с доминированием-подчинением с адекватным мужчиной и могу сказать, что игры в «верх и низ» возможны без каких-либо ущерба для психики, если оба партнера уважают друг друга вне постели. Поэтому в случае с Федей имело место именно насилие, зарождающееся в постели и постепенно выходящее из ее берегов». Поняв, что вы горите, агрессор охладевает, ведет себя так, словно вы нимфоманка, а он весь такой «утомленный солнцем». Вас изводят отлучением от тела, выдают секс «по карточкам», в формате «люби меня, детка, я весь твой» или продавливая на неприятные вам практики, ставя ультиматум: «или так, или никак». Может быть и с точностью до наоборот: допустим, вы привязаны к мучителю, но его изменившиеся сексуальные манеры стали вас отталкивать и даже пугать – и вы сами уже избегаете близости. В этом случае вас начинают изводить секс-террором. «У нас не стало секса – он предупредил, что ударит меня, прикоснись я к нему. Дескать, он глубоко ранен первым неудачным опытом в 13 лет и секс ему не нужен. При этом параллельно трахался с десятками. Я не прикасалась к нему, а на другой же день он называл меня слабой и скучной, потому что, видите ли, ожидал от меня хитрой игры в соблазнение. Это был лейтмотив наших отношений – он провоцировал меня «подчинить» его, часто самоуничижался, делал все, чтобы перевести наше общение в безумные игры с «унизь-подчини». Некоторые проваливаются в секс – как герои «Горькой луны». Но в этом накале уже сквозит обреченность, усталость, усиливается ощущение нездоровой ситуации. «В конце концов он уволился с работы и вселился ко мне. Секса становилось все больше и больше. Мы не вылезали из постели сутками – и я иногда просто ненавидела его и себя за это. Было такое чувство, что меня заколдовали и превратили в безвольную похотливую свинью. Чем больше мы занимались сексом, тем меньше у меня оставалось сил. Адреналин закончился – теперь я ходила сонная и безвольная. Единственное, чего мне хотелось на работе – скорее вернуться домой и лечь в постель. Медленно, но верно я теряла интерес к жизни». «За сутки мы могли сношаться по десять раз, как в бреду; чаще всего ему тяжело было кончить и фрикции длились часами… Но я дико тащилась от этой близости, хотя и понимала, что все это не есть здорово». Любимая игра агрессоров – проводить с вами сеансы «психотерапии», нередко ссылаясь на доктрины весьма сомнительных деятелей. «Он все любил разбирать «с психологической точки зрения». Если я говорила ему, что мне больно от его измен, он заводил шарманку: «А почему тебя это цепляет? Почему тебе от этого больно? В чем твоя проблема? Что с тобой не так?» И с таким заботливым видом мне говорил: «У тебя большие проблемы, тебе нужна психотерапия». «Мужчина-мучитель сводит партнершу с ума, превращая любой разговор в «сеанс психотерапии», разбирая ее поведение по косточкам и изображая «доктора». Он может, например, «объяснить» ей, в чем состоят ее эмоциональные проблемы и над чем ей нужно работать, или просветить, почему она заблуждается, когда думает, что он унижает ее», – пишет Ланди Банкрофт. Чем настойчивее жертва в своих попытках достучаться до мучителя, тем сильнее он ее отвергает. Вот как поиздевался над читательницей совсем недавно столь чуткий и чувствительный «друг»: «После первого бойкота, который он мне объявил ни с того ни с сего, у нас было бурное примирение и упоительная прогулка. Я была уверена, что все недоразумения между нами разрешены, как вдруг через два дня опять наткнулась на скучное лицо. Я спросила, что случилось. Мне в ответ почти прошипели, что я достала своей чувствительностью (обратите внимание: к «сверхчувствительности» жертвы апеллируют все агрессоры. Очень надежный маркер! – Т.Т.), что ничего не произошло и я опять создаю проблемы на ровном месте. Я растерялась. Стала что-то бессвязно лепетать про свою адекватность… и про того, что до него никто не упрекал меня в гиперчувствительности. Ну да, я не сухарь… любящая женщина, в конце концов. – Первый раз вижу такого чувствительного человека, – пробормотал он. И я поймала себя на том, что начала обдумывать каждое свое слово, трижды перечитывала письма перед отправкой – как бы ненароком не задеть ранимую и трепетную душу моего друга. Я очень старалась, но все же задевала. Он мог отреагировать так бурно, что я пугалась. «Ты не представляешь, как ты меня разозлила!» – буквально рычал он. А я ни черта не понимала. В ответ на добродушный микроподкол – вот этот гнев?! – Объясни, что тебя так задело, – робко просила я, переждав бурю. – Мне это нужно, чтобы лучше узнать тебя и не допускать таких ситуаций. – Ладно, проехали. – Мой друг как бы немного смущался. – Просто я вот такой. И никакие маски надевать не собираюсь. Тебе придется принять меня таким, какой я есть. – Но ты совсем не такой, – протестовала я. – Я видела тебя другим. Это и есть ты настоящий… Он примирительно улыбался, и мы вновь проводили прекрасный вечер, и я слышала, что я неземная, совершенная… Если бы это сказал кто-то другой, я бы зашлась в смехе и решила, что ко мне подкатывает второсортный ловелас. Но эти глаза напротив! Они не могли лгать… А назавтра я вновь чувствовала с его стороны необъяснимый холод. Я была в отчаянии, попытки проанализировать ситуацию с треском проваливались. В голове никак не могло уложиться, почему вчера меня боготворили, а сейчас гонят со светлых очей – пусть пока и завуалированно.