В светло-бежевом костюме, делающим разворот плеч ещё шире, и белой рубашке, от Тимура трудно оторвать взгляд. Поэтому неудивительно, что на угощения я совсем не обратила внимания. – Я думала, там детородный орган моего бывшего, – с напускной серьёзностью киваю на коричневый пакет. Тимур оценивает мой юмор по достоинству. Впервые вижу, чтобы он так громко и несдержанно смеялся. Подъездная тишина вмиг подхватывает заразительный хриплый хохот, эхом разнося его по всем этажам. И, кажется, вместе с Тимуром смеются исписанные зеленые стены, пыльные перила и полуразваленные старые оконные рамы. – Не знал, что ты настолько кровожадна. А с виду милая девушка. – Ну, у каждого свои недостатки, – философски заключаю, пожимая плечами. Мы рассматриваем друг друга, будто за ночь изменились до неузнаваемости. Я, возможно, и да. В таком неприметном виде Тимур точно видит меня впервые. Но я всё равно рада, что это оказался не курьер. И дело вовсе не в пирожных с кофе. Я рада именно улыбающемуся парню. Бабушка бы отругала, что так долго держу гостя на пороге её квартиры. И пусть, встретив после шестидесяти новую любовь, она появляется теперь тут редко, но каждая мелочь шепчет мне голосом своей хозяйки: «Впусти парня в дом». – Ладно, тарталетки тоже неплохо, – отступаю в сторону, жестом приглашая войти. Я выкладываю на тарелку пирожные, щедро украшенные ежевикой, малиной и красной смородиной, попутно размышляя, что привело ко мне нежданного гостя. Надеюсь, он не рассчитывал застать меня стоящей на крыше дома? Разве у меня есть для этого хоть одна причина? Ну, подумаешь, парень изменил. Ну, подумаешь, с лучшей подругой. И что? Соседке с пятого этажа жених изменил прямо перед свадьбой с её родной сестрой. А потом они обе оказались беременны от этого быка-осеменителя. И ничего. Окрестности крыши никто из них не изучал. Все живы и большой дружной шведской семьёй растят детей. – Даша, у меня к тебе дело на миллион, – интригующе произносит Тимур, стоит присесть напротив него на скрипучий табурет. Всё-таки странно он выглядит на бабушкиной кухне. Его костюм стоит, наверное, куда дороже всего этого добра, что она наживала всю свою жизнь. Бабуля у меня из числа тех удивительных людей, которые не любят тратить деньги на жизненно важные для многих вещи: ремонт, мебель, ювелирные украшения. Зато она каждый год оздоровляется в санатории и домах отдыха, а также регулярно посещает концерты, спектакли, выставки. Говорит, что так заряжается куда больше, чем могла бы это сделать от новых обоев в прихожей или тумбочки. Да и на тот свет свои пожитки всё равно не заберёшь. Хочется наконец-то прервать молчание и узнать, чем я могу быть полезна деловому, успешному мужчине, но дверной звонок нарушает тишину первым. Почему никто не предупредил, что сегодня у меня дома планируют снимать русскую версию знаменитого сериала «Постучись в мою дверь»? Зря я опять иду открывать с мыслями о курьере. И зря опять не смотрю в глазок. Дважды на те же грабли. Хотя я и трижды могу. – Зай, что случилось? – Эмоционально выпаливает Рома вместо приветствия. – Почему уехала? Не предупредила и телефон отключен. Глава 16 Пока я думаю, как поступить правильно: молча захлопнуть перед бывшим дверь или послать, откуда пришёл, Рома делает шаг навстречу и просачивается в квартиру. Надо бы преградить ему путь, выставив руку, но от мысли, что он может дотронуться до меня, настолько гадко, что я отшатываюсь от него, как от чумного. – Ты так и будешь играть в молчанку или всё-таки объяснишь, что на тебя нашло? – Тон парня, который почему-то ещё считает меня своей девушкой, далёк от вежливого. Видно, что он на взводе. Наверное, сегодня утренний секс с Аней сорвался. Я ожидала, что он явится ко мне. И, конечно, понимала, что разговора не избежать. Даже мысленно готовилась к нему и пыталась представить эту нашу встречу. Но ни в одной из версий бывший не пытался вести себя так: бесцеремонно, нагло. Возможно, именно поэтому всё, что я испытываю к нему в данную минуту – презрение. Глядя в зелёные глаза, в которые до вчерашнего дня так любила смотреть, я больше не вижу в них тепла. Лицо, которое казалось самым красивым, теперь лживая маска. Все слова о любви стёрты Анькиными стонами. А три месяца счастливой сказки оказались лишь моей выдумкой. –Ты не одна? – Рома бросает хмурый взгляд на мужские туфли, аккуратно стоящие на коврике у двери. – И как это понимать? Тут бы выставить его за дверь, но мне вдруг становится интересно, чем закончится этот театр одного актёра. – Неожиданно, – зло выдаёт Рома, беспардонно ворвавшись на кухню и заметив моего гостя. Тимур облокотился спиной к стене и лениво наблюдает за происходящим. Будто смотрит какое-то реалити-шоу. А взгляд Ромы мечется от Тимура к столу, от пирожных к кофе. Хочется сказать: «Да вас не ждали, а вы припёрлись». – Может, ты наконец-то объяснишь уже что-нибудь, – рявкает бывший, отчего я невольно вздрагиваю. Неужели всё, что заслужила это глупые претензии? Ясно, что я не дождусь от него даже захудалого «прости». Да и какой в нём толк? Разве есть подходящие слова, способные исправить предательство? Только магические заклинания, стирающие память. – Почему Даша должна тебе что-то объяснять? – Отвечает вместо меня Тимур, поднимаясь с места. Я совсем не замечала, чтобы эти двое хоть как-то общались между собой предыдущие два дня. И сейчас они выглядят как заклятые враги. Не хватало, чтобы Рома ещё с кулаками бросился. Найти бы пульт и отмотать время назад. Не открыть Роме дверь. Я уверена, он не стал бы её выносить, потоптался бы пару минут и ушёл. – Пойдём, – толкаю бывшего в направлении гостиной и виновато оборачиваюсь на Тимура. Не описать словами, как я благодарна ему за поддержку, но он не должен быть свидетелем этого цирка. – Так ты с ним вчера уехала? – Догадывается Рома, стоит нам зайти в комнату. От попыток этого недо-Отелло качать права становится тошно. – Хватит ломать комедию, Рома. – мой голос сейчас способен заморозить талые ледники. Чувствую, как превращаюсь в снежную королеву. Внутри, там, где сердце, маленькая льдинка. – Ты не имеешь никакого права требовать от меня каких-то объяснений. Спрашивай теперь с Ани. Как по щелчку пальцев бывший меняется в лице. Растерянно моргает, сводит брови к переносице. – Молчи. Лучше просто молчи, – осекаю, когда он хочет что-то сказать. – Я. Вас. Видела. И очень хорошо слышала. Вид у Ромы делается такой, будто перед ним стою не я, а опытный врач-онколог, сообщивший страшный диагноз. Он запускает руку в каштановые волосы и нервно ерошит их. Словно это движение поможет привести в порядок убежавшие мысли. – Зай, всё не так, как ты могла себе придумать, – неуверенно произносит. То есть той низкопробной сцене из порно есть логическое объяснение? – А как? Аня насильно заставляла её трахать? Рома открывает рот и тут же закрывает. Таким потерянным я никогда его не видела. – Всё, чтобы ты не сказал, не имеет значения, – строго чеканю. – Просто избавь уже скорее от своей компании. Смотреть на тебя противно. Остаток фразы говорю уже по пути в коридор. Демонстративно распахнув входную дверь, я жду, пока Рома натянет кроссовки и с видом побитой собаки покинет мою жизнь. «Ане привет!» мысленно кричу вдогонку. Почему чувствую себя так, будто это я изменила, а не мне? Оказывается, знать правду - это одно, а принять её и научиться жить с ней дальше - совсем другое. Обнимаю себя руками и выдыхаю. Не жди меня на кухне антидепрессант в виде шикарного мужчины, я бы разревелась. Сползла бы по стене и, сидя на полу в прихожей, топила бы соседей снизу водопадом слёз. Плакать, когда тебе больно, не стыдно. Стыдно должно быть, когда предаешь того, кто безоговорочно верит тебе. Глава 17 Золотая стрелка больших старинных часов неумолимо приближаются к двенадцати дня. Настенный антиквариат раза в два старше меня, но время показывает с абсолютной точностью. И главное, часы идут без всяких батареек, которые обычно перестают работать в самый неподходящий момент. От крупного циферблата взгляд перемещается на обои с золотыми вензелям. Бабуля как-то говорила, что мы с ними ровесники. Их поклеили незадолго до моего рождения. Может, сделать сюрприз и сменить их на более современные? Съехав к своему новому жениху, она разрешила менять тут всё на свой вкус. Раньше такого желания не возникало, но теперь сердце требует перемен. Наверное, когда твоя жизнь совершает неожиданный поворот, автоматически активируется желание к изменениям. Стрелка двигается ещё на одно деление, и мысли о ремонте сменяются волнением. Понимая, что скоро выходить, я старательно вырисовываю кремовой помадой губы. А лучше бы листала итальянский словарь. Нервно обвожу контур по третьему разу в надежде, что это поможет скрыть некстати возникший мандраж. Не срабатывает. Сердце отбивает чечётку. Ладони влажные. Будто вчера я согласилась сопровождать Тимура не на переговорах, а спуститься с ним в Чистилище. Или словно вместо просьбы побыть его переводчиком на встрече с итальянской делегацией он озвучил совсем другое. Попросил продать девственность. Чувство долга и желание проверить свои профессиональные навыки сделали своё дело. Уже не жалею, что пошла учиться не на юридический. Любимый итальянский тоже бывает нужен в жизни. Правда, всё, чему успели научить за пять лет в университете, куда-то улетучивается из беспокойной головы. Остаётся надеяться, что эффектно накрашенные губы всё же спасут ситуацию. Заметив в окно чёрный Мерседес, припаркованный у подъезда, я спешу поскорее оказаться внутри авто. Знаю, что как раз перед обедом все мои пожилые соседки на своём бессменном посту – зелёной лавочке возле дома. Несут ежедневную вахту и караулят остальных жильцов. Кто и когда пришел. С кем. В каком направлении ушёл. Самые опытные из них, наверное, заприметили машину Тимура и пробивают её номера по своим секретным каналам связи. Стоит радоваться, что они ещё не освоили Инстаграм. А то бы уже вели трансляцию в прямом эфире, демонстрируя всем, как торопливо я отбиваю каблуками в направлении неприлично дорогого Майбаха. Не трудно догадаться, какие бы посыпались комментарии. – Отлично выглядишь, Даша, – вместо приветствия говорит Тимур. Приятно, когда твои двухчасовые старания у зеркала оценены по достоинству. Обычно я собираюсь куда быстрее и без лишней нервозности. Но сегодня случилось исключение. Я то подобрала волосы в высокий хвост, то распустила. В конце концов, собрала их в аккуратный низкий пучок. С одеждой тоже дела обстояли непросто. Примерив несколько юбок, подумала, что уместнее будет надеть белый брючный костюм. Даже выбор аксессуаров оказался не так прост. Но маленькие жемчужинки в виде серёжек сумели убедить, что они подойдут лучше остальных. Долго смотрю на Тимура раздумывая, сказать ли ему ответный комплимент? В тёмно-сером костюме в клетку он особенно хорош. Или таким и был всегда? Не зря же девчонки с первого взгляда возвели его к лику святых. Это только мои глаза смотрели в непонятном направлении.