Следующим утром планерка проходит в палате номер 142, достаточно большой, чтобы вместить всех, – собираются Нэш, доктор Пайн, Мэйси, Джейн, Райан, Митч, Сьерра, Зина и я. Наше расписание составлено так, чтобы все могли присутствовать. Я оглядываю коллег. Мы с Джейн редко пересекаемся, но она всегда дружелюбна. Точно не знаю, на чем она специализируется. Это относится и к Райану. Мэйси, похоже, интересуется травматологией – как и Зина. Мы стоим у кровати миссис Дэниелс. Сегодня утром у нее началась послеоперационная лихорадка. Операцию сделали два дня назад. – Каковы самые распространенные причины послеоперационной лихорадки? – спрашивает доктор Пайн, оглядывая нас. – Раневые и респираторные инфекции, а также инфекции мочевыводящих путей, – отвечает Сьерра, а Мэйси добавляет: – Катетер-ассоциированные инфекции кровотока. – А самые распространенные возбудители? – осведомляется Нэш. Отвечая, смотрю ему прямо в глаза. – Стафилококки, энтерококки, энтеробактерии. Также нельзя забывать про грибы и псевдомонады, пусть даже они в основном встречаются в отделениях интенсивной терапии. Нэш собирается задать уточняющий вопрос, и я, зная, что он сейчас спросит, опережаю его: – Поскольку мы имеем дело с оперативным вмешательством на кишечнике, следует учесть такой вариант, как несостоятельность анастомоза. Осложнения, вызванные искусственно созданным во время операции сообщением между сосудами или органами, могут привести к заражению с лихорадкой, а впоследствии – к перитониту, сепсису и в худшем случае полиорганной недостаточности, – говорю я и обращаюсь к пациентке: – Не волнуйтесь, миссис Дэниелс. Уверена, вы скоро поправитесь. Мы сделаем для этого все возможное. Она смеется, и я посылаю Нэшу победную улыбку. Видно, что он с трудом сдерживается, чтобы не улыбнуться. Доктор Пайн одобрительно кивает и что-то записывает в блокноте. – С чего бы вы рекомендовали начать лечение? – спрашивает она. Митч дает ответ первым: – С клинического обследования. С осмотра раны на наличие катетер-ассоциированной инфекции. – С осмотра на предмет наличия тромбоза, – добавляет Райан. – Следует проверить маркеры воспалительного процесса, – говорит Джейн, и Сьерра перечисляет их названия. А Сьерра хороша… Улыбаюсь ей, забыв о нашей ссоре, и испытываю облегчение, когда она отвечает мне улыбкой. – Очень хорошо, – хвалит Нэш. – Что еще? – Следует сделать рентген грудной клетки, чтобы исключить пневмонию, – говорит Зина. – И КТ с контрастом, если подозрение на несостоятельность анастомоза подтвердится. Или если его нельзя будет исключить. – Что предпримете, если ничего из вышеперечисленного не позволит сделать однозначных выводов? – Хирургическое исследование, – отвечает Райан. Это означает, что миссис Дэниелс придется вернуться в операционную, где ей вскроют рану. Но это – крайняя мера. Пока мы обсуждаем варианты лечения, миссис Дэниелс для профилактики вводят антибиотик. Обход хирургического отделения длится еще час, потом мы расходимся каждый по своим делам. Я перехожу из одной палаты в другую, думая, как редко бываю дома. Как скучаю по Джесс. Как боюсь потерпеть неудачу. Вспоминаю родителей. Я так далеко зашла и не могу подвести ни их, ни себя. Кроме того, думаю о последнем большом испытании, которое мне скоро предстоит. USMLE, или United States Medical Licensing Examination, – это экзамен для получения лицензии врача, состоящий из трех частей. Две я уже сдала, осталась одна. И я отношусь к будущему экзамену очень серьезно, потому что третья часть будет охватывать значительный материал. Вспоминаю, что нужно узнать у Софи, готовы ли анализы миссис Фолдер. Они покажут, повысился ли уровень воспалительного процесса. Направляюсь к Софи, которая вместе с Эвелин выходит из кабинета, и вижу… Глазам своим не верю! Открываю от удивления рот, медкарта едва не выпадает из рук, но мне удается подхватить ее в последний момент. – Нет, – шепотом произношу я. – Нет, нет, нет. Уже отворачиваюсь, чтобы сбежать… но не успеваю. – Лора! Чтоб меня… Зажмуриваюсь, чувствуя, как меня охватывает паника. На мгновение тело отказывается повиноваться, но только на мгновение, после чего я заставляю себя повернуться и посмотреть на Джоша, который направляется ко мне с гигантским букетом роз. – Что ты здесь делаешь? – спрашиваю на удивление спокойно, скрестив руки на груди – ну, насколько это возможно с зажатой в руке папкой. Джош с мечтательным видом оглядывает меня. С горечью отмечаю, что выглядит он отлично. Джош не такой загадочный и высокомерный, как Нэш, и, как теперь знаю, не такой мускулистый. Он не настолько умный и чуткий, но у него есть обаяние. Он был хорошим другом, но паршивым парнем. – Выглядишь потрясающе. Просто… вау! – Не преувеличивай. Я похожа на Смурфетту в халате. Ладно, я не голубая, но… Что ты здесь делаешь? – снова задаю вопрос. Его появление выбивает меня из колеи. Поверить не могу, что он приехал… Понимаю, что говорю слишком громко – настолько, что из-за угла выглядывает знакомое лицо, вопросительно глядя на меня. О господи, пожалуйста, только не это… – Джош? – одними губами произносит Йен. Не знаю, чем я это заслужила… Вспоминаю, как упоминала его имя, когда мы ходили в бар. – Держи, это тебе, – Джош пытается всучить мне розы, так решительно, что мне ничего не остается, как взять их. – Мне они не нужны. – Но ты же любишь цветы! – удивляется он, словно отвращение к ним – единственная причина, по которой я могла отказаться. – Люблю, но предпочитаю ромашки, хризантемы и нарциссы. Наверное, ты забыл. Ничего страшного, с кем не бывает. А еще бывает, что партнер изменяет, но в этом тоже нет ничего страшного, – холодно улыбаюсь я, возвращая розы. – Какого черта ты здесь забыл? Я не просто так игнорирую твои звонки и сообщения. – Детка, прости меня. – Детка? – скривившись, переспрашиваю я. – Знаю, этого не должно было случиться. Я скучаю по тебе, – продолжает он, делая шаг ко мне. Торопливо отступаю. – Попробуй только дотронуться до меня, и я… – Раньше ты не возражала, – отзывается Джош, и от его слов у меня на руках появляются мурашки. – Раньше? – переспрашиваю я. – Раньше мы были друзьями. Мы встречались, и я думала, что люблю тебя. – С каждым словом мой голос становится все громче и злее, и плевать, кто меня услышит. Если Джош будет продолжать в том же духе, я врежу ему на глазах у всего отделения. – Когда-то ты знал, что розы напоминают мне о маме, потому что они были ее любимыми цветами. На похоронах мамину могилу завалили горой роз, и с тех пор я на них смотреть не могу! – С трудом сглотнув ком в горле, беру себя в руки. – Когда-то… я думала, что ты меня любишь. Правда, это было до того, как ты засунул свой член в другую женщину. – Я настолько зла, что начинаю заикаться. Джош не меняется в лице, не выказывает никаких чувств, стоит и смотрит на меня – и не будь я уже на сто процентов уверена, что с ним покончено, то поняла бы это сейчас. – Прошу тебя, уходи. – Лора, я… – Привет! – рядом появляется Йен. Этого еще не хватало! Я надеялась, что он ушел… – Ты, наверное, Джош, – заявляет он, приобнимая меня за плечи. – Джош? – переспрашивает кто-то. Я замираю, меня бросает в пот. Должно быть, я сплю и вижу кошмар. – Я могу вам чем-нибудь помочь? – А эти двое еще кто? – растерянно интересуется Джош. Глубоко вдыхаю. – Это доктор Йен Райс, доставучий коллега, – поясняю я, указывая направо. – А это – доктор Нэш Брукс, доставучий начальник. Нэш стоит у меня за спиной. Я не заметила его приближения – в отличие от Йена, который подслушивал в стороне. Черт, черт… – Я бы хотел поговорить с Лорой наедине. Йен с Нэшем быстро переглядываются, а я потираю переносицу. Происходящее ощущается не только странным и сюрреалистичным, но и запутанным. – Я не хочу с тобой разговаривать, Джош. Никогда. Пожалуйста, уходи. Будь счастлив – но без меня. А теперь мне нужно работать. – Но… – Лора хочет, чтобы ты ушел, – говорит Йен, продолжая обнимать меня за плечи. Сбросив его руку, сердито смотрю на него. Мне не нужна помощь. Нэш вмешивается: