– Хороший выбор, герр майор. Можно заказать горничную, она будет приходить убираться, стирать и готовить по удобному для вас графику, или можно её вызывать разово. Оплату финчасть за эти услуги тоже сама будет удерживать из зарплаты. По пятницам привозят продпайки. Их можно забирать у консьержа, но, чтобы ничего не испортилось, я могу сопроводить курьера в квартиру и продукты будут в вашем холодильнике. Это услуга входит в квартплату. – По горничной пока не знаю, а по пайку – да, лучше будет, чтобы вы приносили его в квартиру. И да, можно ли кого-нибудь послать в магазин, а то сегодня только понедельник… – Конечно, герр Босс. Я пришлю горничную, объясните ей, что вам необходимо, и она всё доставит. Деньги ей давать не надо, она принесёт чеки из магазинов, подпишите их и… – Финчасть высчитает из зарплаты. – Совершенно верно, герр майор. Милашка-горничная обернулась за час. В сопровождении мальчишки-посыльного из магазина, помогавшего ей, она доставила несколько пакетов с едой. Когда посыльный удалился, горняшка спросила, чего ещё желает герр майор. – Не составишь мне компанию? – Пауль кивнул на стоящую на столе бутылку красного вина. Горничная покраснела, надула губки и выдала: – Я не такая, герр майор, у меня жених есть, и он сейчас на фронте! – Да и я не такой, – улыбнулся Пауль, – просто у меня пока здесь нет никого знакомых, а обмыть новоселье просто необходимо. Вот я и подумал, может, составишь мне компанию, а то пить в одиночку как-то не комильфо. – Ну, если только так. – Горничная помягчела лицом. – И только один бокал. – Как тебя зовут, красавица? – Габриэль. – Ну, за знакомство, Габи. – За новоселье, герр Босс. По бокалу вина растянули на полчаса. Поболтали о том о сём. Договорились, что Габи будет приходить по четвергам убирать квартиру и стирать вещи. Готовить Пауль рассчитывал самостоятельно. На том и расстались. Утро. Санузел. Зарядка в гостиной. Холостяцкий завтрак на кухне. И на службу. На службе Бюлофф осваивается с кофеваркой, принеся с собой кофе. Выпили по чашечке ароматной арабики, закурили. Оберлейтенант поделился со своим новым коллегой местными сплетнями. Потом Бюлофф зарылся в бумаги, отрабатывая заявки из подразделений, а Босс сел изучать документы группы «Кунов», готовясь к совещанию. Совещание на третьем этаже в компактном зале с «круглым» столом на двадцать – двадцать пять персон. За столом двенадцать армейских и эсэсовских офицеров, Босс – тринадцатый. Шлоссер представил Пауля главе группы полковнику Кунову и удалился. Начали обсуждение без Шелленберга. Через пятнадцать минут в зал зашёл оберфюрер. Отмахнулся на приветствие-вставание и предложил продолжать. Офицеры группы дружно жалились начальству на огромный объём работы, на нехватку кадров на местах, на нежелание ОрПо и ЗиПо[25] делиться информацией и информаторами, на затягивание с представлением информации другими организациями и учреждениями. Гестапо и крипо особенно очень нервно реагировали на попытку Абвера влезть в их вопросы ведения. Кое-кто упоминал об отсутствии опыта ведения такого рода дел и о непрофильности задачи. Мол, вот пусть нам этих казнокрадов гестапо подаст на блюдечке, и мы уж тогда красных шпиёнов уж точно поймаем. В общем, смотрите оберфюрер, мы работаем-пыхтим, горим на работе, но нам все мешают. Чётко прослеживалась у большинства присутствующих мотивация – дождаться выправления ситуации с кадровым голодом и спихнуть эту головную боль на вновь образованное штатное подразделение. Шелленберг слушал молча и потихоньку закипал. Вот-вот взорвётся. – Кто-нибудь ещё желает высказаться, господа офицеры? – сдерживая себя, прорычал оберфюрер. – Разрешите, герр оберфюрер? – Все присутствующие обернулись на поднявшегося со своего места новичка. – Да, чем порадуете, майор? Пауль прокашлялся, собираясь с мыслями и приступил к изложению: – Герр оберфюрер, господа офицеры, я новичок в этом деле, но, на мой взгляд, есть возможность существенно упростить задачу Контрабанда и коррупция имеет и другую сторону – «черный рынок», который и является источником средств для этих преступных групп. Ведь уворованное практически невозможно реализовать официально, по безналичному расчёту. В Рейхе товарного дефицита сейчас не наблюдается, соответственно и существенного спроса на контрабандные товары нет. Ширпотреб и продовольствие иногда даже по стоимости в Рейхе существенно ниже закупочной стоимости. Соответственно, везти в Рейх контрабанду и уворованное на оккупированных территориях бессмысленно. Таким образом, мы можем смело вычеркнуть из первоначальной разработки ж/д узлы в Рейхе. Далее – существенный дефицит продовольствия и ширпотреба наблюдается во многих странах Европы, но платёжеспособный спрос имеется только к западу от Рейха. Румыны, венгры, болгары и тому подобное просто не имеют существенных средств на дополнительные закупки. А вот Дания, Голландия, Бельгия, Франция имеют пока ещё средства на это. Соответственно, если существуют группы, ворующие ресурсы на востоке, то реализовывать они наворованное будут в этих странах. Везти контрабандный товар железной дорогой через Рейх – опасно, велик риск попасться. Посчитать вагоны и их вес, проверить содержимое можно практически на любой станции. Так что скорее всего повезут морем. Проверить трюмы в корабле гораздо сложнее, взвесить груз тем более. Плюс-минус десять процентов массы груза на корабле не очень-то и заметишь. Да и проверка может быть только в порту. Так что у нас для отработки остаются порты в рейхскомиссариатах, генерал-губернаторстве, румынские и болгарские порты и порты от Дании до Франции. – Торговых судов не одна сотня. Как их все проверить? – буркнул полковник Кунов. – Все не надо проверять. Начну немного издалека. Какой навар с отдельно взятой операции выгоден преступникам? Не менее ста тысяч… Шум в зале[26]. – Минимум пятьдесят тысяч. Сейчас объясню, господа. Допустим, есть эшелон ворованной пшеницы. Для того чтобы обеспечить его погрузку на судно, в порту должен быть руководитель группы, назовём его «генералом», два-три помощника – это «офицеры», и с десяток рабочих-грузчиков-докеров. Это минимум, необходимый для того, чтобы, не привлекая внимания, перегрузить нелегальный товар с поезда на судно. В порту разгрузки – аналогично. На корабле – естественно, капитан, боцман или старший офицер и два-три матроса. Теперь посчитаем доли. По старому пиратскому способу. Рядовой – одна доля, офицер – пять долей, генерал – десять. Получается: 23 доли рядовых, плюс семью пять – тридцать пять долей офицеров и тридцать долей для генералов. Итого – 88 долей. Округляем до ста. При пятидесяти тысячах прибыли получаем следующую раскладку. Рядовой получает – 500, офицер – 2500, генерал – 5000 рейхсмарок. Для любого из здесь присутствующих «офицерская» доля уже будет приятным бонусом, но если при этом имеется риск попасть в концлагерь… Согласитесь, господа, что данные деньги психологический минимум, если на другой чаше весов – как минимум концлагерь. Лёгкий одобрительный шум за столом. – Продолжаю. Малые суда исключаем. Я, конечно, не исключаю, что и на малых судах возят нелегальные грузы, но это, если можно так выразиться, – индивидуальное предприятие с очень низкими возможностями и с отсутствием сколь-либо значимых связей. Соответственно, вряд ли они заинтересуют русских. Так что ими пусть занимаются гестапо и крипо. Нас же интересуют суда с грузоподъёмностью от полутора тысяч тонн. Объясняю почему. Целиком грузить судно контрабандой нереально. На судно грузится официальный груз и плюс десять процентов нелегального, то есть сто пятьдесят тонн контрабанды. При стоимости одного килограмма немясного продовольствия порядка тридцати пфеннигов, общая стоимость контрабанды и составит искомые пятьдесят тысяч рейхсмарок. По мясной и молочной продукции расклад будет несколько другой, но там для перевозки нужны рефрижераторные трюмы на судах, а таких судов не так много. Итог – необходимо отслеживать сухогрузы грузоподъёмностью от 1500 тонн и рефрижераторы от 200–300 тонн. Если такие суда регулярно совершают рейсы между восточными портами и западными, пусть даже и имея промежуточный заход в порты Рейха, то имеется очень большая вероятность того, что такое судно участвует в контрабанде. И с капитаном такого судна имеет смысл поработать, а через него уже можно будет выйти на других участников этого «бизнеса», господин майор? – спросил оберфюрер. – На Балтике – от Виндау и, пожалуй, до Данцига, включая Кёнигсберг, так как он тоже весьма близок к местностям, где наиболее вероятны хищения. На Чёрном море – от Одессы до Бургаса. Итого – десять крупных и два десятка небольших портов. Кроме того, считаю необходимым отследить судьбу чиновников из временно оставленных Вермахтом портов, если они получили должности не в Рейхе, а в портах к востоку или к западу от Рейха, то к таким чиновникам тоже следует внимательно присмотреться. Думаю, что отработка по данному сценарию существенно сократит объём работы и повысит эффективность. У меня всё, герр оберфюрер. – Ну, вот видите, господа офицеры… Если немножко головой подумать… Полковник, – Шелленберг взглянул на Кунова, – надеюсь, на это у вас сил хватит? – Так точно, герр оберфюрер. – Тогда жду от вашей группы результатов. Две недели вам на отработку всех портов и судов. Через месяц все выявленные контрабандисты должны быть взяты под контроль. 6 января 1943 года г. Беломорск, Карело-Финская ССР Представитель Ставки ВГК вышел из служебной машины и неторопливо пошёл по покрытому утоптанным снегом деревянному тротуару. Временная столица Карело-Финской ССР, только четыре года назад официально ставшая городом, представляла собой сильно разросшуюся деревню. Каменных строений раз-два и обчёлся. Улицы, говорят, вымощены досками, которых сейчас, правда, не видно под укатанным снегом. Сугробы. Торчащие за сугробами стволы зениток. Патрули. Дым из печных труб. Пронизывающий ветер с Онежской губы. И куча больших начальников. Шутка ли, здесь и штаб Карельского фронта, и почти все государственные и партийные структуры шестнадцатой союзной республики, эвакуированные из Петрозаводска, и республиканский штаб партизанского движения, и это всё при неполных пятнадцати тысячах местных жителей. По всем раскладам и понятиям представитель Ставки сейчас должен был быть на Украине, существенная часть которой была уже освобождена от захватчиков и за которую он в первую очередь отвечал перед партией и Верховным. Но… Но много проблем в последнее время у представителя появилось. Многие соратники арестованы или бесследно исчезли с горизонта. Вполне возможно, что и за ним уже ведётся плотное наблюдение. В любой момент могли прийти хмурые парни из зловещей конторы и начать задавать неудобные вопросы. И ох как не хочется на эти вопросы отвечать. И надо срочно избавляться от неудобных свидетелей. Раньше были у представителя знакомые, имевшие доверенных людей, которые могли порешать деликатные вопросы, но сейчас к этим знакомым не обратишься. Кто арестован, кто скорее всего взят под плотное наблюдение подчинёнными предпочитающего очкам пенсне наркома. А сам представитель держать рядом с собой людишек для деликатных дел не любил. Зачем лишний раз подставляться? Но вот возникла необходимость, и нет никого рядом. Взял вот недавно у Гоши подготовленную группу для того, чтобы порешать вопросы на Волховском фронте. Так вопрос они решили, Мерецкова шлёпнули, а уйти чисто не смогли. Положили их всех волкодавы Берии. И к Гоше уже не обратишься. Обширный инфаркт у Гоши, врачи говорят, что вряд ли выкарабкается. Хорошо бы. Хотя должен был Гоша сразу помереть. Видать, протухла микстурка, сохранившаяся в закромах ещё со времён Ягоды. И нет сейчас возможности обновить запасец, всего пара доз осталась. А тут ещё на днях «радостную» весть в кулуарах услышал. В Пскове поймали Власова. Сидит сейчас в Ярославле и вроде бы уже показания даёт. И наговорить Андрюша может ох как много, и про представителя в том числе. И как заткнуть ему рот? Проблема. И тут вспомнилось представителю, что как-то товарищ Куусинен упоминал молодого перспективного паренька, которого он из Ярославля к себе в Карелию переманил. Наводим справки. Паренёк сейчас по комсомольской линии за партизанское движение в республике отвечает. Если не дурак, то должны быть у него доверенные люди, да и его связями в Ярославле можно будет воспользоваться. Пришлось представителю Ставки изворачиваться, пробивая новое назначение в Карелию. Украина подождёт. Там всё нормально идёт. Красная Армия наступает, немцы – кукурузу им в задницу – драпают. А вот в Карелии с партизанским движением не всё в порядке. На Украине и в Белоруссии партизанам счёт на сотни тысяч пошёл, а в Карелии – едва полторы тысячи наберётся. Непорядок! Вот и поехал представитель Ставки ВГК дать хорошего начальственного пинка, поделиться успешным опытом и, так сказать, углубить-расширить и придать массовость партизанскому движению в этом болотно-таёжно-снежно-озёрном краю. И вот идёт представитель Ставки ВГК в сопровождении чуть отставшего порученца к двухэтажному деревянному домику, в котором разместился штаб партизанского движения республики. – Здравия желаю, товарищ представитель Ставки Верховного Главнокомандования! – вскочил из-за стола молодой, лет тридцати, парень с пышной чернявой шевелюрой и слегка длинноватым носом. – Здравствуй, Юрий. Юрий замер в ожидании продолжения. Неожиданный визит старшего, очень старшего товарища из Москвы тревожил, добавляя нервозности в и без того напряжённую повседневную прифронтовую жизнь секретаря ЛКСМ республики. До Беломорска уже доползли слухи и сплетни о том, что глава республики потерял доверие партии и находится под следствием, но по большей части народ в это пока ещё не верил. А Юра – боялся верить. Шеф, патрон, благодетель, наставник – много эпитетов мог подобрать для товарища Отто Юрий, но обычно употреблял безличный термин – «старший товарищ». Товарищ Отто многое сделал для Юрия. Сделал главным комсомольцем республики, и не автономной, а союзной! Отмазал от фронта. Пристроил на вполне престижную и даже где-то героическую и в то же время вполне безопасную должность. Вроде как и с врагом борется товарищ Юрий, и в то же время не на передовой. И требовал взамен «старший товарищ» немного. Поддержать критику в отношении того, на кого укажет товарищ Отто, дать хорошую характеристику очередному нужному товарищу Отто человеку, выступить с почином или призывом. Ничего сложного. С началом войны товарищ Отто попросил пересылать ему документы по подготовке партизанских отрядов, отчёты о подпольной работе на оккупированной территории республики. Иногда от товарища Отто поступали команды включить в состав партизанского отряда определённого человечка или направить такого человечка на связь с подпольщиками. А иногда бывало и наоборот – не надо указанному товарищем Отто человеку ходить на ту сторону фронта. Да без проблем! Или вот почин двинуть – на заводе, делающем автоматы, изготавливать ещё и ножи. Как же в бой красноармеец без ножа пойдёт? Автоматов у нас уже много, а вот с ножами дефицит. Загрузим автоматное производство изготовлением ножей! И фигня, что любой нормальный мужик и так ножик имеет, а буде останется без ножа, так и сам без проблем из подходящей железки «финку» смострячит[27]. В общем-то, ничего такого стрёмного за собой Юра не чувствовал, но боялся остаться без «старшего товарища». Без «старшего» тебя каждый обидеть может, и некому будет заступиться. А если «старшего товарища» ещё и арестуют по какой-нибудь контрреволюционной статье, то могут и за «младшим» прийти и спросить со всей строгостью за потерю бдительности. Вот Юра в перерывах между ударной работой по развитию, расширению, внедрению и тому подобному и мучился размышлениями: а не пора ли уже накатать лёгонькую критику в адрес товарища Отто или ещё рано? А тут вот из Москвы другой большой и старший товарищ пожаловал. Будет про товарища Отто спрашивать? И что отвечать, если спросит? – Пойдём-ка прогуляемся, Юрий, а то надышался сегодня табаком в штабе фронта, аж голова гудит. Вышли на улицу. Солнышко выглянуло. Снег блестит, ветер успокоился. Лошадка, стуча зимними подковами, протащила по улице дровни с сеном, оставив на проезжей части ароматные, исходящие парком отходы своего пищеварительного тракта. Лепота! – Товарищ Куусинен о тебе, Юра, хорошо отзывался, – нейтральным тоном начал разговор представитель Ставки. Юра аж вздрогнул. Вот оно? Что отвечать? Хрен его знает… Представитель Ставки заметил реакцию комсомольского лидера, усмехнулся и внёс ясность: – Он рекомендовал мне тебя как надёжного товарища и сказал, что ты уже решал по его просьбе сложные вопросы и на тебя можно положиться. – Что с ним? – У товарища Отто сейчас сложный период, но если ты поможешь мне решить одну проблемку, то всё у Отто будет хорошо. – Что с ним? Он арестован? – голос у Юры дрожит. – Не мандражируй, хлопец. Тот не большевик, кто в тюрьме ни разу не сидел. Всё будет нормально с твоим начальником. Если поможешь. Если нет – то и за тебя никто хорошего слова не скажет. – Но я! Но как же? Я ведь ничего такого… – Да? А первая бригада?[28] Ничего такого? Халатность или саботаж? Или, может быть, ещё что похуже? Откуда финны про неё узнали? А ведь они знали… – Но я могу всё объяснить… – Объяснять в другом месте будешь. Если решишь вопрос, о котором я говорю, то и объяснять ничего не надо будет. И вообще хорош ныть, комсомолец. – Так я готов, тем более если это для товарища Отто важно… – Умничка. Сам сможешь себе командировку в Ярославль оформить? Или мне тебе помочь? – Да нет, сам справлюсь. А когда в Ярославль-то надо? – Завтра. Завтра туда вылетай. И вот что надо будет сделать… 6 февраля 1943 года г. Москва