-Слыш, Зверев?- обращается ко мне Савельев. - Можно с тобой? -Давай,- киваю я, так что в комнату для допроса мы заходим вместе с Ярославом. Внутри сидит худой заморыш, иначе его не назвать. Волосы грязные, вещи все явно на него большие, лицо такое худое, что смотреть страшно. -Это вот этот хлюпик?- хмыкаю, тихо спросив у Савельева. -Он самый,- отвечает Ярослав. - Ну, по ориентировке, что вы дали, машина оказалась его папаши,- пожимает он плечами. В комнату следом за нами заходит следователь, и, наконец, начинается допрос. -Гражданин, вам предъявляются обвинения по нападению на Брагину Лию Константиновну. Проникновение со взломом, покушение на жизнь и здоровье и порча имущества. Также, риснку предположить, что именно вы связаны с произошедшими недавно в городе убийствами молодых женщин по мотивам рассказов той самой Брагиной Лии Константиновны, на которую было совершено нападение. Следователь раскладывает перед подозреваемым фотографии жертв, также интересует, где он был в момент убийств и нападения, и может ли кто-то подтвердить его алиби, если оно имеется. Я стою, поскрипывая зубами. Так и хочется дать ему в табло. Мерзкий, грязный. Весь допрос этот недомерок трясётся как маленькая собачонка, грызёт ногти и ёрзает на стуле, а его маленькие раскрасневшиеся поросячьи глазки бегают из стороны в сторону, будто внутри находятся маленькие моторчики. «Типичный торчок»,- думаю я про себя, смотря на этого заморыша. - «Я таких через день в обезьяннике вижу». Хоть кроме омерзения я ничего к этому наркоману не ощущаю, но мне с трудом верится, что он мог совершить все эти убийства. -Слушай сюда, - говорю я вдруг, уперевшись руками в стол, от чего торчок лишь сильнее вжался в спинку стула.- Если не начнёшь говорить, то все это повесим на тебя, понял? По строгачу пойдёшь. До конца своей жалкой жизни будешь винтики на нарах полировать костлявым задом своим, - угрожающе произношу я. -Да нечего с ним церемониться, - подыгрывает мне Савельев. - Закрывайте его, пока тепленький и дело с концом. -Мы возьмём у вас материал вашего ДНК, для того чтобы сравнить его с найденными материалами на местах преступления и в квартире писательницы, на которую было совершено покушение. В любом случае, от ответственности вам уйти не удастся, ваша машина была замечена во дворе и на выезде точно в момент покушения, поэтому, вопрос о предъявлении вам вины за убийства и покушение - это всего лишь дело времени,- произносит в свою очередь следователь. -Я… Я… Я все скажу! Все скажу! Правда!- восклицает подозреваемый, дрожа то ли от страха, то ли от недостатка дозы наркотика в крови. - Я расскажу все! Я расскажу все, как было! -Тогда начинай говорить уже сейчас!- рычу я на него, не в силах сдержать своего гнева. - И лучше бы тебе не испытывать моего терпения!- предупреждаю я этого хлюпика. - Это дело имеет для меня особый интерес. Так что, поверь мне, я не успокоюсь, пока не узнаю от тебя всей правды. Поэтому, либо ты начинаешь говорить прямо сейчас и выкладываешь все, как было, либо я попрошу моих дорогих коллег выйти минут на сорок прогуляться, ты понимаешь, что я имею ввиду, ведь так? -Да, да, пожалуйста, не нужно бить! Я все скажу, правда! Клянусь!- разнервничавшись, подозреваемый начинает еще быстрее бегать своими глазками по комнате для допросов. Его пожелтевшие ногти скребут по суховатой коже на руке, расчёсывая ее то ли от того, что он весь грязный и немытый, то ли от того, что нервничает и боится. -Говори уже!- рычу я, хлопнув ладонью по столу. Подозреваемый поднимает на меня испуганный взгляд. -Я… Глава 48 Глава 48 Лия Давид перестаёт отвечать на сообщения, видимо, сильно занят на работе. Быть может, наконец стали появляться какие-то подвижки по этому чудовищному делу? Мы с Лясей заканчиваем печь блинчики и доченька даже помогает мне убраться. Она и правда понарассыпала муку в каждом уголке кухни. И как это у неё вообще получилось? -Давай сначала все подметем веником, а остатки уже будем убирать тряпкой, - объясняю я дочке. - Иначе у нас с тобой весь пол будет в белых разводах,- смеюсь я. -Ладно!- улыбается Лясенька, орудуя веником. Получается у неё не очень хорошо, но ее можно похвалить уже хотя бы за старание помочь убраться после всего этого бедлама. Кажется, что жизнь моя начинает понемногу налаживаться. Со Зверевым у нас все… хорошо. В его квартире я себя чувствую в полнейшей безопасности. Между нами не осталось больше обид или претензий. К тому же, даже с отцом наши взаимоотношения начали понемногу возвращаться в прежнее русло. Конечно, до конца простить его за то, что он сделал мне все ещё сложно, но, тем не менее, мы общаемся, а это уже огромный плюс. Да и не могу я уж совсем в прах разругаться с ним, ведь он так сильно любит свою внучку. Да и меня он тоже любит. Я это понимаю. Конечно, тогда он хотел сделать, как лучше. Пусть и в своей упёртой манере, пусть все ещё думая, что я маленький ребёнок и не могу решать за себя, но он просто пытался уберечь меня от проблем и ошибок в будущем. Не могу я злиться на него за это. Просто не могу. А с Давидом я себя чувствую в полнейшей безопасности. Да и Лясеньке он тоже очень нравится. Она вообще в восторге от своего нашедшегося папы. Вот только теперь она буквально заваливает меня вопросами «А когда папа придёт? А папа скоро придёт?», когда он на работе. Но это такие несущественные мелочи. С этим можно мириться. Убравшись в кухне и оставив блины на столе, мы с Лясей возвращаемся в гостиную. -Мамочка! Я хочу нарисовать что-нибудь папе!- вдруг говорит дочка, так что мы садимся рисовать. После недолгих обсуждений, мы решаем, что будем рисовать ему открытку к его возвращению домой. Пока Лясенька сидит за столом и тщательно вырисовывает на чистом листе неуклюжего медвежонка, прикусив язык, я расчёсываю ей волосы. Хорошо, что мы приготовили Звереву ужин на вечер. Все же Давид работает как проклятый в этом полицейском отеле. Вечером вернётся небось голодный как зверь. Зверев зверь. Это милое совпадение заставляет меня улыбнуться. «Вот черт, я уже размышляю как какая-то жена - домохозяйка»,- думаю я про себя. Отвлекает меня от мыслей телефон, трезвонящий где-то на кухне. Может быть, это Давид? Может быть, что-то стало известно или у него появилась свободная минутка? -Лясь, я сейчас, - говорю я ей.- Ты рисуй пока.