- В таком случае, не затруднит ли вас сообщить мне, где вы находились 27 октября этого года в период с 16 часов вечера до 7 часов утра, и есть ли кто-то, кто может подтвердить, где именно вы были, - вдруг произносит следователь, доставая чистый бланк допроса из своего стола, и начинает его заполнять. Я непонимающе смотрю на него, однако, вместо того, чтобы возмутиться, беру себя в руки и спокойно ему отвечаю: - 27 октября я до позднего вечера находилась в типографии. После чего вместе со своим редактором из издательства «Московские страницы» заехала за своей дочерью, забрала ее из детского сада, после чего мы вместе отправились в здание самого издательства, - четко произношу я, опуская перед следователем визитную карточку редактора с его контактами и контактами издательства, на случай, если он захочет с ними связаться. – После этого я пересела на свою машину, мы с дочерью заехали в магазин за продуктами и направились домой. - Что ж, благодарю, - следователь вдруг улыбается, но улыбка его мне совсем не нравится. Он забирает оставленную мной на его столе визитную карточку. – Мы обязательно тщательно проверим полученную от вас информацию. Я лишь хмыкаю в ответ на его слова. Мне нечего ему на это ответить, если хочет, пусть проверяет. Мне нечего скрывать. Да половина типографии может подтвердить, что я весь день провела там с самого утра. - Оставьте, пожалуйста и свои контакты. Рабочий и личный номера телефонов, домашний адрес. На случай, если нам снова понадобится связаться с вами, - говорит следователь. Я продиктовываю ему всю необходимую информацию, после чего поднимаюсь со своего стула, решив, что допрос на этом окончен. - Я могу идти? – спрашиваю я мужчину, продолжающего заполнять бланк. - Подпись свою поставьте, пожалуйста. Всё записано с моих слов. Достоверность информации подтверждаю. И вот здесь, напротив галочки. – он указывает, где нужно расписаться, повернув ко мне лист бумаги. Я беру протянутую мне ручку и ставлю свою подпись. - Теперь все? – спрашиваю я. И получаю от следователя утвердительный кивок. - До свидания, - коротко говорю я и выхожу из его кабинета, стараясь держать спину ровно. Сердце у меня не на месте от всей этой ситуации. Страшно и жутко осознавать, что все это действительно произошло. Когда я сажусь за руль, я понимаю, что мои колени трясутся не переставая. Кое-как взяв себя в руки, я завожу мотор и направляюсь в детский садик, чтобы забрать Ляйсан. Остановившись на светофоре, я набираю номер отца, переводя телефон на громкую связь. Я и так вся на нервах, а тут еще и отец не берет трубку! Решив позвонить ему позже, я доезжаю до детского сада, забираю дочку и, когда уже направляюсь домой, решаю снова позвонить папе. «Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети» - слышу я металлическкий голос автоответчика. И, отчего-то от этого голоса у меня по коже проходит холодок. Часы на телефоне показывают восемь вечера. За окном уже совсем темно. Не находя себя от волнения, я уже прикидываю, ходя туда сюда по дому, сколько займет у меня по времени добраться до Малиновска, если я отправлю сейчас, а после доехать обратно, ведь следователь из уголовного розыска предупредил, что мне нельзя покидать черту города. Однако, беспокойство за отца для меня намного важнее, чем глупые ограничения того следователя. Я забираю дочку, сажаю ее в машину, и на всех парах мчусь в свой город детства, который с такой радостью оставила. «Ну, здравствуй, родной Малиновск… Я, неожиданно еду к тебе…» Глава 4 Глава 4 Лия Ночь я встречаю в дороге. Я мчу в Малиновск, понимая, что не смогу спокойно спать, пока не узнаю, что случилось с папой. Наверное, отчасти, мое волнение обусловлено тем фактом, что в городе объявился убийца, совершивший то ужасное преступление по моей книге. Я все еще тревожусь из-за того, что отец даже словом не обмолвился о произошедшем. «Почему он ничего не сказал мне? Не хотел пугать? Не хотел, чтобы я нервничала? Так вот, теперь я вдвойне переживаю!» Я периодически набираю его номер, но его телефон все также остается недоступным. Когда я, наконец, добираюсь до города, беспокойство мое растет. Наверное, потому, что сам город, мрачный и серый на фоне московских улиц, вызывает у меня необъяснимую тревогу. Подъехав к дому, я останавливаюсь около подъезда и смотрю на родные окна старой квартиры, где сейчас живет отец. Темно. «Может быть он просто спит, а телефон был на беззвучном, а потом разрядилась батарея?...» Я, как могу, пытаюсь успокоить себя. Выбрав место у дома, где можно припарковаться и оставить машину, я выхожу из нее и внимательно осматриваюсь. «Почему? Почему я нигде не вижу папиной машины?...» Внутри меня начинает всю потрясывать от нарастающего беспокойства. Открыв дверь машины, я начинаю отстегивать ремни безопасности детского кресла. Ляйсан успела уснуть, пока мы ехали, но когда я подняла ее на руки и достала из машины, дочурка тут же проснулась, сонно осматриваясь по сторонам и потирая свои глазки. - Мх… Мам… А мы где?... – она вертит головой в разные стороны. – Ой, а мы что, приехали в гости к дедушке? – спрашивает меня дочка, наконец узнав дворик, в котором дедушка с ней всегда играет, когда мы приезжаем погостить. - Да, малышка. Мы приехали в гости к дедушке. Все верно… - отвечаю я тихо дочке, стараясь не показывать ей своего волнения. – Ты ведь хочешь увидеть дедушку, правда? - Угу… - бормочет сонно Ляйсан, обнимая меня за шею. Я все это время оглядываюсь по сторонам, все еще пытаясь найти отцовский автомобиль. Я успокаиваю себя тем, что во дворе половина фонарей не горит, очень темно, так что, может быть, я просто его не вижу. Пошарив в сумочке, я нахожу свои ключи и, поставив машину на сигнализацию, попадаю в подъезд. Никогда еще я так быстро не поднималась по ступенькам. Крепко прижимая к себе дочку, я осторожно открываю квартиру папы и захожу внутрь. - Деда?.. – зовет тихо Ляйсан. Я не хочу пугать папу таким внезапным визитом посреди ночи, так что, прикрыв входную дверь, я сажаю дочку на пуфик и нежно провожу руками по ее щечкам. - Солнышко, посиди здесь тихонько, хорошо? А я посмотрю, дома ли дедушка. – говорю я тихо. Поцеловав дочку в лобик, я поднимаюсь с корточек и, сняв полусапожки, прохожу внутрь. Я обхожу всю квартиру. Спальня, гостиная, уборная с ванной, кухня. Пусто. Отца нигде нет. На мгновение я цепенею, потому что совершенно не представляю, что мне делать. Меня охватывает такая паника, что руки начинают трястись и ноги подкашиваются так, что я даже шагу ступить не могу. Как обычно, в таких ситуациях, в голову начинают лезть самые ужасные мысли, какие только возможно себе представить. Меня пробирает дрожь. «Папа… Папочка…» Я едва справляюсь с тем, чтобы не начать плакать. Понимая, что мне ни в коем случае нельзя пугать Ляйсан, я быстро умываюсь, чтобы немного унять панику. Ополоснув лицо холодной водой, я тщательно промокаю лицо полотенцем, и только после этого выхожу к дочке в коридор. - Солнышко мое. Дедушка, наверное, сейчас занят. Давай-ка мы с тобой пока разденемся, да?Устроим ему сюрприз, когда он вернется, да? – ужасно сложно улыбаться сейчас, но что еще я могу? Я не имею права давать слабину сейчас. Ни перед дочкой. Если я напугаю ее, или она почувствует неладное, мне просто сил не хватит на то, чтобы и себя в руках удержать и ее успокоить. Я снова присаживаюсь рядом с Лясей, болтающей ногами на пуфике, стягиваю с нее сапожки, ставлю их в уголок, рядом со своей обувью, а после протягиваю руку. Ляйсан спрыгивает с пуфика и расставляет в стороны свои маленькие ручки, улыбаясь. - А деда сильно обрадуется, когда увидит нас? – спрашивает у меня дочка. - Конечно, милая… - шепчу я тихо, чтобы не выдавать дрожи в своем голосе. Я расстегиваю пуговички на её пальтишке, помогаю ей его снять, вешаю на вешалку, и прохожу вместе с дочкой в гостиную. - Солнышко мое, давай, я пока включу тебе мультики, хорошо? Посмотришь мультики, пока мама будет занята? – уговариваю я Ляйсан. Дочка соглашается, залезая на диван и издавая радостный возглас: - Ура!!! Мультики!!! - Да, солнышко. Мультики. Сейчас включу, - я присаживаюсь у телевизора, копаясь в старых дисках, пытаясь унять колотящееся сердце. Выбрав диск, я включаю негромко Лясе мультики, чтобы отвлечь ее. Выключив свет в гостиной, я укрываю ее пледом, надеясь, что она скоро уснет, а сама ухожу на кухню. Сбросив с себя пальто и оставив его на стуле, я начинаю обзванивать все городские организации. Больницы, морги, приёмный покой, дежурную часть. И каждый раз я получаю везде один и тот же ответ. Никому ничего ни о каком генерале Брагине неизвестно. Такие не поступали, никаких заявлений, никаких происшествий. Описание тоже ничего не дает. Ляся и правда очень скоро засыпает, так что я выключаю телевизор и оставляю ее отдыхать, прикрыв дверь в гостиную. Сама я остаюсь на кухне. Не знаю даже, сколько проходит времени, передо мной стоит уже третья или четвертая кружка кофе. Я вся на нервах. Я не знаю, что мне делать, где искать отца, кому звонить. У меня не осталось контактов никого с его работы. В пору хоть брать машину и правда ехать к нему на работу, но, оставить Лясю одну я не могу, а снова будить ее тащить в машину было бы неправильно. Я настолько углубляюсь в свои мысли и переживания, что когда в пустой квартире раздается звук открывающейся входной двери, я вздрагиваю. В мгновение ока вспоминается мне снова дело о том страшном убийце, орудующем в Малиновске. «А что, если, это маньяк? Что если он совершил убийство по моей книге, потом вышел на отца, нашел его, а сейчас явился за мной?!» Схватив с кухни нож и вылетев на негнущихся ногах в коридор, я со страхом смотрю на открывающуюся дверь. В дверном проёме показывается широкая мужская фигура. Я слышу неразборчивый бубнёж, а следом тихий смех. Дверь в квартиру полностью открывается и в коридор заходит никто иной, как сам генерал Брагин, держащий под ручку какую-то неизвестную мне смеющуюся женщину. Глава 5