Ш у й с к и й Он, признаюсь, тогда меня смутил Спокойствием, бесстыдностью нежданной, Он мне в глаза смотрел, как будто правый: Расспрашивал, в подробности входил — И перед ним я повторил нелепость, Которую мне сам он нашептал. В о р о т ы н с к и й Не чисто, князь. Ш у й с к и й А что мне было делать? Все объявить Феодору? Но царь На все глядел очами Годунова, Всему внимал ушами Годунова: Пускай его б уверил я во всем, Борис тотчас его бы разуверил, А там меня ж сослали б в заточенье, Да в добрый час, как дядю моего, В глухой тюрьме тихонько б задавили. Не хвастаюсь, а в случае, конечно, Никая казнь меня не устрашит. Я сам не трус, но также не глупец И в петлю лезть не соглашуся даром. В о р о т ы н с к и й Ужасное злодейство! Слушай, верно, Губителя раскаянье тревожит: Конечно, кровь невинного младенца Ему ступить мешает на престол. Ш у й с к и й Перешагнет; Борис не так-то робок! Какая честь для нас, для всей Руси! Вчерашний раб, татарин, зять Малюты, Зять палача и сам в душе палач, Возьмет венец и бармы Мономаха... В о р о т ы н с к и й Так, родом он незнатен; мы знатнее. Ш у й с к и й Да, кажется. В о р о т ы н с к и й Ведь Шуйский, Воротынский... Легко сказать, природные князья. Ш у й с к и й Природные, и Рюриковой крови. В о р о т ы н с к и й А слушай, князь, ведь мы б имели право Наследовать Феодору. Ш у й с к и й Да, боле, Чем Годунов.