- Я отвезу! – не унимался Иван Андреевич. - Я поеду сама и тогда, когда сочту нужным, - спокойно ответила я и собралась сесть за столик. Но меня резко дернули за руку, не давая этого сделать, и я на секунду потеряла равновесие, по инерции летя на того, кто дернул меня. Этот полет был коротким, но мне он казался длиннее, чем то падение из прошлого. Я опять летела в пропасть и понимала это. Потому что когда теплые мужские руки обняли меня, скорее всего тоже инстинктивно, просто не давая упасть, я почувствовала то, что не должна чувствовать, ну уж явно не к этому человеку. Облегчение и негу. Я почувствовала, приятное волнение, забытые чувства. Которые, когда-то привели меня на самое дно. И только я знаю, что мне стоило собрать себя на этом дне и обратно всплыть. Поэтому оттолкнула мужчину. Но это не возымело никакого действия. Он продолжал меня удерживать одной рукой и вести к гардеробу. Где забрал мои вещи, и потом вывел на улицу. Чуть поодаль от входа стояла его машина. Я понимала, что он попробует усадить меня в нее. Но старалась не поддаться. У меня не получилось. Глава 11 Иван «Я искал ее и нашел. Но это было немыслимо. Неправильно. Это было очень больно. Вместо того чтобы страдать в углу какого-нибудь тихого бара, она скакала как заведенная в шумном заведении» - крутил я мысли, пока выруливал на дорогу. Наталья сидела притихшей. Рядом со мной от ее блеска не осталось и следа. Она опять погасла, как тогда, в приемной. И рядом со мной на переднем сидении сидела красивая, блистательная девушка с потухшими глазами. Я не видел их, она сразу как попала в мою машину, отвернулась от меня к окну. Но я чувствовал, что это так. Не смотря, на установку, которую я себе дал: «Не смотреть на нее». Я изредка бросал взгляд в ее сторону. Как бы невзначай. И заметил ее идеальные коленки, которые выглядывали из-под офисной юбки, ее нежные кисти, сложенные в замок, в стекле периодически мелькало отражение ее лица, с накрашенными красными губами. В голове стали всплывать картинки, как я задирал ее юбку. Как эти нежные, чуть прохладные руки гладили мою шею, зарывались в волосы… Как страстно целовал эти красные, такие желанные губы. И тут же мелькали партнеры, с которыми она танцевала. Ее улыбка, их касания. И внутри меня разгоралось пламя. Я не знал что делать, главное, что было бы правильно сделать. Я просто держался за руль, и колесил по городским улицам. Пока не понял, что еду домой. Но не туда, где сейчас мои дети дербанили щенка. А в квартиру, где я жил с Викой до рождения Степана. Мы прожили там недолго. И не сказать, что счастливо. И все это время квартира была закрыта. Я изредка оставался там ночевать, если задерживался допоздна на работе. Но в память жены я не водил туда никого. Даже мать Эммы – Кристина, там не была. Мы встретились всего пару раз, и все они проходили в гостинице. А тогда я вез туда Наташу. Что это было? Не знаю. Но я упрямо ехал туда. - Куда мы едем? – наконец раздался тихий голос Натальи, но в тишине машины, перебивая мои мысли, он звучал набатом. Я не отвечал. Да и как тут ответишь? Орать не хотелось, ругаться не хотелось. Домой отвезти ее? Да, это было бы правильным решением. Но я вез ее к себе домой. И как сказать ей об этом не знал. Тело ломало. Голова шла кругом. Я никогда в жизни не был в таком состоянии. Я не понимал что со мной. С матерью Степана, Викторией, мы учились еще в университете. Она была отличница, а я просто пробивной парень. Мы общались постольку поскольку. Но я поглядывал в ее сторону, как и многие другие парни. Виктория была очень эффектной. Не красавицей, но в ней сразу читались интеллект, характер, и стать. Когда закончили учебу, она сама подошла ко мне и предложила встречаться. Это были взвешенные, стабильные отношения. Мы поженились. Она верила в меня, не дергала, я строил бизнес. Она тоже работала, училась, писала научную работу. Все было размерено, стабильно, правильно. Потом, когда она защитилась, встал вопрос по поводу детей. И мы зачали Степку. Все было хорошо. Жена эффектная, умная женщина, развивающийся быстрыми темпами бизнес. Сын. Я углубился в работу. Ушел в нее с головой. Вика ушла с головой в Степку. Вообще после рождения сына она изменилась. Стала говорить больше о чувствах, о романтике. Чаще стала дергать по семейным делам. Но мне было некогда. Да и так все было хорошо. Я потом от тещи уже узнал после ее смерти, что, оказывается, изводил ее своей холодностью. Что она ждала от меня эмоций. И если бы я их дал, то она бы была жива, что она бы боролась и победила. А так просто сдалась. Но я не думаю, что рак на поздней стадии можно было победить только волей к жизни. Но все это транслировалось Степану, потом еще эта случайная связь с Кристиной. Я просто хотел сбежать и отвлечься от всех этих бесконечных скандалов. Взбодриться. А получилось наоборот. Она докинула мне хлопот в лице Эммы. И вот я вез в нашу с Викой квартиру Наталью и не мог себя заставить повернуть назад. Я чувствовал то, что никогда в жизни не ощущал. И контролировать эти чувства просто не мог. А еще что страшнее в этой ситуации – не хотел. Я горел. И мне хотелось сгореть дотла. Мне хотелось чувствовать это непередаваемое чувство, которое придавало жизни другой вкус, цвет, и я эгоистично им наслаждался. Не думая про то, что будет завтра. Остановился на парковке у дома. Вышел, подышал влажным прохладным осенним воздухом, а в голове уже кружились наши будущие поцелуи. Обошел машину, открыл дверь машины у переднего пассажирского сидения и скомандовал. - Приехали, выходи! Наташа продолжала сидеть в машине, смотря прямо перед собой. Время тянулось бесконечно. Под действием прохладного воздуха и времени, за которое можно было одуматься, я немного растерял агрессивный настрой. Но желание никуда не делось. Ревность улеглась. Ярость стала не такой выраженной. Возможно, было самое время поговорить. Что-то прояснить. Выстроить диалог. И главное не совершать ошибок, которые потом мы совершили. Но было сделано то, что сделано. - Вы уверены? – проговорила девушка, почти в лицо, так как она вышла из машины, а я не отодвинулся, утонув в своих размышлениях. Горячее дыхание на контрасте с прохладным осенним воздухом обожгло лицо, вызвало новый приступ неизведанных эмоций, который не способствовал рациональному мышлению. Наталья посмотрела в глаза. В неярком свете автомобильной стоянки в ее глазах отражались теплые блики далеких фонарей, они были как искорки в затухающем костре. В котором сгорала чужая боль, сомнения, отголоски страсти. Я понимал, что не имею права. Что после того, что было в офисе, это просто наглость и абсурд. Но она не убегала, не обвиняла. Просто стояла передо мной, согревала своим близким теплым дыханием и выворачивала душу печальным, сомневающимся взглядом. Опустил взгляд чуть ниже, где красные губы терзались белыми зубами. А потом облизывались язычком. Который я уже знал на вкус. Притянул ее к себе и поцеловал, утверждаясь в своих действиях. Окончательно теряясь в эмоциях, чувствах. Увлекая ее за собой в неизведанный мне мир, но без нее просто несуществующий. Я хотел пройтись по нему с ней. Утонуть, и больше никогда не возвращаться в этот. Наталья Глупое женское сердце, которое не учится ни на каких ошибках, обрадовалось еще тогда, когда Иван стал увозить из бара. Я бунтовала внутри себя, призывала все здравые доводы, которые только было возможно призвать, чтобы вытеснить из головы ту мысль, что он переживает обо мне. Что я ему зачем-то нужна. Но близость мужчины в машине, ночная Москва, его заинтересованный взгляд, который не просто скользил, трогал мои коленки, руки, губы, не способствовали здравомыслию. Внутри завывала тоскливая волчица. Внизу живота стягивался узел, который в унисон с тоской начинал ныть. Меня не одолевала тревога по поводу нашего пути. Мне не было страшно с Иваном. Мне было страшно с самой собой и собственными мыслями, желаниями, ощущениями. Забытые эмоции, как спрятанные иголки в игольнице, обнажались, неприятно напоминая о себе. Но вместе с тем и зазывая остротой, уникальностью, неповторимостью. Мы не говорили ни о чем. Как и тогда, в прошлой жизни, мы не объясняли друг другу ничего, не обещали, не клялись. Я опять не интересовалась чувствами своего начальника. Но уже понимала, что лечу в пропасть. И остановиться не могу. Видимо это моё кредо, ни понимать, ни ждать чего-то, а просто любить. И я хотела этого. Я желала Ивана, как когда-то уже желала другого мужчину. И, наверное, именно потому, что я знала, какими могут быть чувства, я так безумно хотела их испытать. Меня уже не страшила цена. Я готова была отдать осколки своего сердца, я отдавала обрывки души. «Ты хотела секса, но тебе будет мало только его. Ты можешь испытать больше, сильнее.» - всплыла мысль. На тот момент было правдой. Успокоить себя просто отношениями для здоровья было невозможно. И я согласилась внутри себя на то, чтобы эти отношения были такими. Но в статусе «для здоровья». Я уговаривала себя, чтобы ни мечтать, ни планировать, не думать об Иване как о своем мужчине. Только партнер по сексу. Твердила себе о том, что он ничего не предлагает и не обещает. Значит, нет смысла чего-то ждать. И за время поездки я себя уговорила. По крайней мере, я так думала, пока мужчина не поцеловал меня на стоянке. В одну секунду – момент касания моих губ, он подчинил меня себе. Он забрал одним махом меня всю целиком. И я была настолько счастлива в тот момент. Что передать словами это просто невозможно. И да, те оргазмы, что я испытала в тот вечер, были больше, чем просто плотское удовлетворение, снятие стресса, напряжения. Это было путешествие в нирвану, полет в неизведанный мир и обратно. Я окуналась снова и снова в чувства. Именно в чувства. И это холодило кровь. Но уже не могло напугать и остановить. Потому что манило своей сладостью. Когда фейерверки отгромыхали, между нами возникла неловкость. Иван отстранился. Посмотрел на меня с тоской и опаской. И начал расхаживать по комнате. То было гнетуще. Я не знала, куда себя деть. Поэтому завернулась в кокон покрывала и отвернулась от него, чтобы не видеть происходящего. Иван с каждым шагом замедлялся, а через какое-то время совсем перестал ходить. Тишина была оглушительной. Но прерывать ее не хотела. Мне казалось, что сейчас ни скажи, все только усугубит ситуацию. Время тянулось, сердце билось так быстро, что казалось, скоро выпрыгнет из груди. - Ты можешь остаться. Чистые вещи в шкафу. Простыни так же свежие постелены на кровать. Я оставлю тебе ключ, завтра передай его консьержке. Прости, я был несдержан, - повисло гробовое молчание, - я знаю, что это принесет тебе хлопоты, - еще одна порция мучительной тишины, - вот деньги на гинеколога и нужные препараты, завтра можешь не выходить на работу, займись ликвидацией последствий моей несдержанности, - слова с трудом доходили до моего сознания. Я не поворачивалась. Меня одолела непривычная растерянность. Хотелось раствориться в воздухе, пройти сквозь стены. Да, хоть что-нибудь. Только не встречаться взглядом с Иваном. Странная тишина послужила причиной, чтобы оглянуться. В комнате было уже пусто. Где-то далеко щелкнула входная дверь. Приподнялась на локтях, стала оглядываться. На тумбочке лежала увесистая пачка пятитысячных купюр. Подползла к ней. Потянулась рукой, чтобы взять, попутно уговаривая себя не плакать. Но сердце не слушало уговоров, поэтому, так и не взяв в руки денег, рухнула лицом в подушку и разрыдалась, громко крича, как еще недавно от восторга, а теперь от выжигающей боли. Сколько я плакала, не знаю. Но когда связки осипли, а лицо оказалось в мокрой луже, я опять нашла в себе силы встать с постели. « Ты на это шла. Не вздумай переживать. Он просто твой мужчина «для здоровья», - твердила себе, как мантру, - «Он не хочет детей. Это на руку. Наташа, радуйся. Все идет хорошо!» Руки тряслись. От эмоциональных качелей в теле не осталось никаких сил. Передвигаться было сложно. Поэтому просто вернулась в кровать, завернулась в покрывало и постаралась заснуть. Получалось плохо. Но утомление все равно взяло верх. И я забылась сном. Помня о том, что на работу идти не надо, я не торопилась с пробуждением. Лениво разлепляя веки и оглядываясь вокруг, удостоверившись, что все мне не приснилось, а я в реальности наломала дров, потянулась в кровати и встала с нее. Нужно было привести себя в порядок. Для этого направилась искать ванную комнату. Благо, она нашлась сразу. Очень долго принимала теплый душ, выливая на себя мужской гель. Этот запах пьянил меня, и я не могла надышаться им. Закончив омовение, завернулась в полотенце, и пошла искать свои вещи. Задерживаться в его квартире не хотелось. Но и голой уходить тоже. Вещи нашлись в коридоре на тумбочке. Они были аккуратно сложены. Ботильоны стояли на полочке. И вроде ничего не указывало на то, что происходило тут сегодня ночью. Но память сама подкидывала картинки, ощущения, от которых бросало в жар. Схватила вещи и побежала обратно в комнату. Там оделась, привела себя в порядок. И оставалось только решить вопрос с деньгами, что по-прежнему лежали ровной стопкой на тумбочке. Забрать их я не могла. Было слишком больно. И хотя подтекст их передачи был иной, но все равно чувствовала себя просто женщиной легкого поведения, которой заплатили за работу. Но и не взять, было тоже нельзя. Иван тогда мог расценить это как нежелание решать вопрос, как он это назвал, и мог подумать, что я буду им манипулировать, а может даже шантажировать, возможной беременностью. Трясущимися руками взяла стопку и не глядя сунула ее в сумочку. Во рту от волнения пересохло. Решила найти кухню, чтобы выпить стакан воды перед уходом. И во время поисков забрела в гостиную, где висела большая фотография, с которой на меня смотрел красивый молодой Иван и девушка в белом платье. Оба улыбались. А мне в пору было провалиться сквозь землю. - Господи, ну что ж я такая непроходимая дура. Ну, почему, почему я топчусь на граблях? - заорала с остервенением я. Быстро оделась и выскочила из квартиры, немного задержалась внизу у консьержки. Женщина смотрела на меня с недоумением, когда я объясняла от какой квартиры ключи и кому надо передать. Оно и понятно. При живой жене, девица из квартиры выходит. Стыд отравлял мою кровь. Мне хотелось бежать. И заминка с пожилой женщиной, которая слабо понимала, что от нее хотят, сильно раздражал. Мне нужно было срочно домой. В убежище, в свою берлогу. Глава 12 Иван После того, как оставил Наталью в квартире, отправился домой. Надо было хоть немного поспать и поменять одежду перед началом рабочего дня. Но уснуть мне не удалось. Отголоски пережитых эмоций как фантомные вспышки будоражили кровь. Раздумья о том, что не поговорил с ней, что не подумал о контрацепции, лишали сна окончательно. Поэтому утро было условным, для меня это был один большой нескончаемый день. О котором сожалел, но и безумно хотелось повторить. Дети с утра были достаточно благодушны. Щенок был вялым, но все равно ласковым к Степану и Эмме. - Папа, можно я останусь с Шариком? – спросил меня сын за завтраком. - А какая причина необходимости твоего постоянного пребывания с ним? – спросил спокойным тоном. - Шарику плохо. Он болеет, у него нос сухой и влажный, - вздохнул печально он. - Это нормальная, ожидаемая реакция, ты чем ему поможешь? Будешь сидеть слюнявить и дуть на нос? – все таким же ровным голосом спросил я. Эмма звонка рассмеялась. Этот звонкий, веселый смех, как колокольчик полетел по столовой, отражаясь от стеклянных поверхностей. И как осколки впивался мне в мозг, напоминая смех другого человека, той самой девушки, что еще смеялась, точнее, была способна смеяться, до моего общения с ней. - Пап, ты чего? – вырвал меня из задумчивости Степан. - Чего? – непонимающе отозвался машинально я. - Ты испариной покрылся, побледнел, тебе плохо, как и Шарику? Тебе надо тоже остаться дома! – проявил заботу ребенок, подошел и потрогал мой лоб, - холодный, - вытирая ручку от пота с моего лба, констатировал сын. - Все хорошо, Степ, я в порядке, - постарался успокоить детей, - я поеду на работу, а ты останься с другом. Только уроки потом сделай. Вместо радости на лице мальчика отразилось удивление! Он смотрел на меня немигающим взглядом и даже чуть приоткрыл свой маленький рот. - Эмма, пригляди за мальчишками и няней! Будешь сегодня за старшую! – пошутил я, но малышка приосанилась и вздернула свой маленький носик. Улыбнулся такой картине. «Хоть эта егоза и похожа на Кристину, но характером она точно не в мать. Может, что путное и получится из этой девочки» - подумал я. - Папа, ты заболел! – проговорил утвердительно и строго сын, - тебе надо отлежаться! Посмотрел на озадаченного мальчишку и усмехнулся. «Неужели, моё состояние так очевидно и перемены отражены на лице?» - мысль как пчела жужжала в голове. - Если мне станет плохо, то заночую в городской квартире, как всегда, чтобы вас не заражать, и самому быстрее восстановиться, - сказал детям, уже почти покинув столовую. А самому и вправду сделалось плохо. Аж, в глазах потемнело, после воспоминаний о квартире, где сегодня ночью оставил Наталью. - Что она думает обо мне? – пробубнил себе под нос, сел в машину и поехал в офис.