Мужчина изменился в лице. Я сначала подумал, что он захлопнет перед моим лицом дверь. Но чуть присмотревшись, понял, что хозяину квартиры просто не хорошо. - Вы не переживайте так! – попытался успокоить Гаврилыча, и потеснив его, прошел внутрь квартиры. Я не собирался сдаваться. А разговаривать на лестничной клетке неудобно. Да и не располагает такой разговор к откровениям. Мужчина не сопротивлялся. Впустил в свой дом и закрыл за нами дверь. - Вы из полиции? С Наташей что-то случилось? – спросил дрожащим голосом старичок. - Нет, не беспокойтесь. У Наташи все хорошо. Я не из полиции, я из Москвы. Друг Наташи. Но она об этом пока не знает, хотя нет, не так, — мысли путались в голове, и собрать их в логичные фразы было сложно, — я бы очень хотел стать для Наташи другом, поддержкой, защитником и опорой. Но она не пускает меня в свою жизнь. Опять не так. У нас возникли недомолвки, которые привели к недопониманию. И мне очень хотелось бы разобраться в том, что произошло с ней в прошлом. Чтобы построить нормальное будущее. - Она живет в Москве? – переспросил меня мужчина. От его ответа стало грустно. Если он не осведомлен даже просто о ее местонахождении, то о чем с ним можно было говорить? Но не стал делать поспешных выводов. Ведь на данном этапе моего пребывания в этом городе для меня любая информация была ценной. - Да, она работает у меня в компании. И я имею виды на нее, — не стал ходить вокруг да около. Начальник службы безопасности сказал, что этот человек тренировал Наташу, и воспитывал. И я предполагал, что был не последним человеком в ее судьбе. - А она? – с каким-то недоверием переспросил он. - Я не знаю, мы … - замялся я, потому что сказать этому человека было нечего. Нас с Наташей на тот момент связывали не те связи, о которых можно было бы говорить. - Скажите, — не стал ждать моего нормального ответа мужчина, — у нее все хорошо? - Она находится в каком-то странном состоянии. Мы попробовали сблизиться, — подбирал слова, чтобы описать нашу с ней ситуацию, — но потом она резко от меня отдалилась. На контакт не идет. А мне очень важно, понимаете, очень важно расположить ее к себе. Я люблю ее. Мужчина горько вздохнул. Было видно, что его терзает что-то. Но он молчал. Я тоже не знал, как нарушить тишину. Потом я все-таки постарался продолжить. - Поймите, я не уеду от сюда, пока хоть что-то не узнаю. Я буду ходить и спрашивать. Пойду в цирк, спрошу там. И вы понимаете, какого качества будет эта информация, сколько сплетен я соберу, сколько клеветы. - Это ваше право. И ваш выбор: верить этому или нет. Наташа очень хорошая. Она добрая… - голос старика задрожал, он взял паузу, чтобы, видимо, привести чувства в порядок, — талантливая… - шепотом продолжил он. - Вот и расскажите мне о ней! – взмолился я. - Как? Она не давала мне такого права! – возмутился Гаврилыч. - Спасите меня от сплетен о ней! – закричал от бессилия я. И в этот самый момент раздался телефонный звонок. Мы оба вздрогнули от неожиданности. Мужчина спокойно извлек свой телефон, но по мере того, как он стал вглядываться в старенький маленький экран, его спокойствие стало испаряться. - Это она! – проговорил, то ли радостно, то ли не веря в происходящее, он. Наталья - За что вы так с ним? Он вас обидел? Не поддержал? – спросила Марьям. - Нет! – ответила я и подскочила со своего места, — Он единственный, кто меня любил и поддерживал. Но… - замолчала вдруг. - Но? – подтолкнула к ответу психолог. - Я разочаровала его! – прошептала в ответ. - Да? – удивилась женщина, — Он сам вам это сказал? В чем-то обвинил? - Нет, вы не понимаете! Он всю душу вложил в меня. Так старался… А я… - Что вы? Упали? Но это не что-то невероятное! Ваша профессия предполагает падение. Рано или поздно, случайность или ошибка, но это могло произойти. Понимаете? Вам не кирпич на голову упал. Вы сами упали с каната, будучи без страховки! Это риск, на который вы шли осознанно. И он знал. Что такое может быть. Что он вам сказал? - Ничего, — ответила я. - Вообще? Он объявил вам бойкот? Призирал вас? - Нет. - Тогда что? – не понимала Марьям. - Я не могу ему позвонить! Понимаете! Не могу, — закричала я. - Не понимаю. Человек не сделал вам ничего плохого, ни упрекнул, ни отказался от вас, ни наказывал, за что вы его так караете? - Я не караю, — стала закипать от вопросов я, — просто… - Да, вы правы, это просто. Возьмите телефон и позвоните! - Нет! – сразу отреагировала я, — Что я ему скажу? - Спросите как здоровье, как погода, соседи, в конце концов, поживают. Расскажите о себе! Смотрела на, стоящую передо мной, женщину и не понимала, что к ней чувствую. Я хотела провалиться сквозь землю. А она делала вид, что все хорошо. Все идет в штатном режиме. - Мы не общались больше двух лет. И вы предлагаете мне просто позвонить и спросить, как его дела? – возмутилась я. - Да! – утвердительно, уверенно, радостно ответила Марьям. - Это невозможно. Это нелепо. - Да, а через десять лет это будет еще сложнее, и поверьте, поводов и оправданий, чтобы не делать этого будет куда больше. Только вот еще через какое-то время, стоя над могилой этого человека, вы сильно пожалеете. Найдете и слова нужные, и доводы железобетонные. Да только будет поздно. И вы наживете себе еще один незакрытый гештальт. Звоните. Я еще немного побастовала. Потом сдалась и дрожащими руками отыскала заветный номер телефона и нажала на вызов. - Наташенька, — заплакал в трубку родной голос. От эмоций у меня перехватило дыхание. Я не могла не то, что сказать что-то, дышать и то было невозможно. - Дышите, — над ухом я услышала шепот Марьям. - Гаврилыч, - прохрипела, задыхаясь и давясь слезами. - Дочка! Как ты? У тебя что-то случилось? Тебе плохо? – посыпались вопросы. Слушала голос своего тренера, будто погружалась в прошлое, но вместе с тем оживала. Было больно. Нестерпимо. Но эта боль снова делала меня живой. Я осознавала, что любима, что есть человек, которому можно и нужно рассказать о себе. И это действительно интересно ему. Это важно для него. Я важна. Я нужна. Со всеми ошибками, дуростью, слабостью нужна этому пожилому, уставшему за жизнь, мужчине. И у меня будто опять отрастали крылья, как когда-то давно. Когда он стоял внизу под канатом, и я шла по нему не боясь. Просто потому что внизу стоит он. И значит, все будет хорошо. С Гаврилычем и падать было нестрашно. - Наташа, прости меня детка, — вырвал меня из раздумий мужской голос. - За что? – искренне не понимала я. - За то, что не уберег, что не заметил, что не защитил тебя от этого идиота. Я и подумать не мог… - замялся он. - Не надо, Гаврилыч, я не маленькая была. Я сама во всем виновата! - Не маленькая? – грустно рассмеялся тренер, — Да ты и сейчас не особо большая. А уж тогда… Наташ, ты только скажи, ты прощаешь меня? - Я не сержусь на тебя, я тебя очень люблю. И мне надо просить прощения. - За что? – искренне недоумевая, спросил мужчина. - Что не оправдала твои надежды, что опозорила, скрыла, заставила переживать, ты всю душу в меня вложил… А я… - Наташа, я так люблю тебя, дочка! И вся надежда была лишь в том, чтобы ты была счастливой. И только. И у тебя вся жизнь впереди чтобы все наладилось. Я так скучал… - голос в трубке опять дрогнул. - И я! – проплакала, не скрывая истерики я. - Ты только не пропадай. Приезжай! Я уже не могу приехать. Стар стал. А ты не забывай старика! Звони. – с надеждой произнес родной человек. - Я обещаю, что буду звонить. И может быть, — запнулась, — когда-нибудь, — выдавливала из себя обещание, которое не уверена, что могла исполнить, — смогу приехать. Положила трубку и вздохнула. На меня очень напряженно смотрела Марьям. Как только женщина уловила мой взгляд, выражение лица переменилось. Она стала безэмоциональной, уверенной и спокойной. - Ну вот. Одну проблему решили. Вас никто не обвиняет, вы никого не разочаровывали. И теперь у вас есть мужчина, который вас может, хотя бы морально, поддержать, — проговорила она, усаживаясь обратно за стол. Руки немного дрожали. Ноги не слушались. Кое-как добралась до кресла и плюхнулась в него. - Ну, что? Как впечатления? Полет нормальный? – улыбнулась мягко психолог, — Продолжаем виражи? Я не была уверена, что меня на этом пике не укачало. Но останавливаться я точно не собиралась. - И так. Теперь решим вопрос с работой. Вы в отпуске?