– Не ясно. Порви связь. Чего ты медлишь? – На губах гниет усмешка. – Порви. Лицо Альбы бледнеет, вышивкой проступают гематомы. – У тебя десять секунд. – Я не знаю, как… – Ой, уже девять. – Как мне ее порвать, черт возьми? – вспыхиваю я. – Восемь. Я бы сняла линзы и сбежала, как вчера, но моя рыбешка умоляет меня остаться. На суше или в воде – решать мне. – Семь. – Хватит считать! Хватит! – Тебе не нравится? Боишься? Трусиха Шейра. Волосы Альбы седеют, а я наполняюсь чистой и горячей силой. Гимнастка танцует с травмированной ногой, как паучиха, осторожно семенящая по насту. Она учится ломать нежно. – Ноль, моя дорогая. Ты проиграла, – говорит постаревшая Альба. Я ругаюсь и бью кулаком в стену. Я не монстр, нет, я устала быть мишенью для игры в дартс. – Что, все? Сдалась? – интересуется «жертва». – Чего ты добиваешься? – рычу я, вжимаясь лбом в сенсорный экран. На миг чудится, что он поддается, принимая форму моих морщин. Гимнастке пора на пенсию. – Борьбы, – шипит Альба, встряхивая меня. – Покажи, на что ты способна. Кто поймет тебя лучше врага? Друзья не разбудят твоих монстров. А спящими этих тварей убивать еще тяжелее. – Ты пробовала? – Да. – И помогаешь мне. С чего бы? – Взаимная ненависть, – с наслаждением отвечает она. – Что может быть прекраснее? – Например, любовь? – предполагаю я. Альба сдерживает истерический хохот. – Да ты романтик. Не ожидала. Что-то… случилось? – Давай продолжим, – меняю тему я и активирую программу. Кожа жжется, растягивается, изнашивается. И если я выгляжу, как выеденное молью пальто, то Альба преображается в новенькую шубу. Я пытаюсь игнорировать ее зеленый индикатор и яркость зрачков – бесполезно. Обратный отсчет пинцетом выдергивает надежду. Я сдаюсь на пяти. Я кричу, ненавижу «жертву», борюсь с желанием бросить все и станцевать с демонами. – Сначала! – командует Альба. – Нет, ты не веришь в победу. Еще раз. Напрягись. Да что с тобой? В ушах звенят бесконечные советы. Я теряю счет времени. Поражение – кулак в стену. Если бы мы занимались в реальности, мои костяшки были бы разбиты в кровь. Гимнастка-паук изощряется с ленточкой. Должно быть, зрелище не из приятных. – Соберись! – вопит Альба, не давая мне расслабиться. Она тренер. Солдат, в прошлом тяжело раненный. Изголодавшаяся волчица. Нет, жарить панкейки – не единственное ее призвание. Что-то таится в темных закоулках. Я знала, на что способна та Альба. Эта – загадка. Квест под названием «Раскрой секрет и умри». Она переполнена решимостью и готовностью. Выяснить бы на что. – Вопи, если это тебе поможет! Срывай голос, выдирай волосы, царапай лицо! – разоряется Альба, когда я в очередной раз проигрываю. – Мы в виртуальной реальности, дура. Хоть сдохни здесь – тебя выкинет в точку сохранения. Я даю волю крику. Во мне ему слишком тесно. Когда напряжение достигает пика, защита трескается и я цепляюсь за последнюю ниточку распарывающейся ленты – за песню Альбы: – Динь-дили, дили-дон. Это все сон. На мгновение возвращается девушка, обожающая жарить панкейки. Беззащитная, ранимая, ищущая лучи там, где окна забиты наглухо. Она похожа на бабочку. Одно крыло обгорело и крошится на ветру, а второе – яркое, живое. Она не полетит и уже смирилась с этим. – П… Пой. Пой! – берет себя в руки Альба-солдат. Она не дышит. Чувствует, что крыло скоро рассыплется в прах. Мы продолжаем. Через несколько десятков – или сотен? – неудачных попыток я начинаю ощущать тьму. Она мягкая и податливая, как горячая карамель. Стоит нагреть до правильной температуры – и лепи что угодно. Я уничтожаю связь за секунду до обнуления Альбы. Затем – раньше. «Жертва» не отпускает меня, заставляя повторять все снова и снова. Хотя, кто из нас жертва – большой вопрос. – Молодец, – наконец произносит Альба. – Но не обольщайся. Здесь важна практика. Пропустишь тренировку – придется наверстывать. – Спасибо, – хриплю я, опершись ладонями на колени. – Теперь объясняй, что это было. – Я объяснила. – Скучно стало? Кивок. – И все? – Все. Нет, подруга. Не все. Я запускаю программу. Вновь превращаюсь в выеденное молью пальто, Альба – в шубу. Пересекаю черту между своими мыслями и мыслями «жертвы». Нам не нужны рамки. У врагов не должно быть тайн, если они играют честно. А мой враг не сопротивляется. Он позволяет мне прочесть себя. Я погружаюсь в мир, которого так отчаянно избегала все пятнадцать лет. Кухня. Окна пристально наблюдают за центральной площадью-ящерицей. Пахнет выпечкой и выстиранным бельем. Как и раньше, в жизни до. Подоконник заставлен калачиками и фиалками. Маленькая Альба забирается на стул – высокий, огромный – и тянется к свежим круассанам. Из коридора доносятся шепот и всхлипы. Шлепают быстрые шаги. На кухне, смахивая слезы и улыбаясь, появляется мама Альбы – Инна. Тетя Фея, как мы называли ее в детстве за невероятно вкусные пирожные. – Приятного аппетита, детка. – Она опускается на колени рядом с дочерью. – Спасибо, – чавкает та, откусывая от круассана. – Ма, а когда вернется Ник? Его лечат? – Моя хорошая, он очень болен. Его не выписывают. – Но это же… – запинается Альба. – Это же не навсегда? Инна запрокидывает голову, а затем улыбается шире. – Ничего не бывает навсегда, детка. Ну, не грусти. Хочешь, я спою твою любимую песенку? – Слезы капают на коленки дочери. Вместе с ними сочится колыбельная: – «Динь-дили, дили-дон. Дремлет дракон. Динь-дили, дили-дон…» – Это все сон, – заканчивает Альба. – Эй, такого не было! – Инна гладит ее по щеке. – Ты моя поэтесса. – Он не вернется, – озвучивает дочь то, что не получилось у мамы. Круассан выпадает из рук. Инна обнимает Альбу, обещает, что все наладится и Ник приедет домой. Обе цепляются за эту ложь, лишь бы не покрыться трещинами и не рассыпаться на осколки. В дверях застывает отец. Семья Рейман оплакивает мое «нечаянно». И ждет до боли между лопатками весточки из второго блока. Только им не позвонят. Альба это знает. Здесь, на кухне, стягивается в рубцы то, что осталось от Ника. Кучка буковок. Одна фраза. Я буду спасать. А дальше – в перемотке. Словно кто-то бесцельно переключает каналы телевизора. Школа, растущая неуверенность, что брат жив. Выпускной и странный парень, заглядывающий в окно ресторана. В толстовке с капюшоном. Дерганый любитель чипсов. Когда Альба выходит глотнуть свежего воздуха, он молчаливо вручает ей букет ландышей и удаляется. В тот вечер она не поняла, кто это был. И сейчас не понимает. Ник прятался за нашими спинами, а мы боялись обернуться.