79 Ужели ты не помнишь изреченья Из Этики, что пагубней всего Три ненавистных небесам влеченья: 82 Несдержность, злоба, буйное скотство? И что несдержность — меньший грех пред богом И он не так карает за него? 85 Обдумав это в размышленьи строгом И вспомнив тех, чьё место вне стены И кто наказан за её порогом, 88 Поймёшь, зачем они отделены От этих злых и почему их муки Божественным судом облегчены"[115]. 91 "О свет, которым зорок близорукий, Ты учишь так, что я готов любить Неведенье не менее науки. 94 Вернись, — сказал я, — чтобы разъяснить, В чём ростовщик чернит своим пороком Любовь Творца; распутай эту нить". 97 И он: "Для тех, кто дорожит уроком, Не раз философ[116] повторил слова, Что естеству являются истоком 100 Премудрость и искусство божества. И в Физике прочтёшь[117], и не в исходе, А только лишь перелистав едва: 103 Искусство смертных следует природе, Как ученик её, за пядью пядь; Оно есть божий внук, в известном роде. 106 Им и природой, как ты должен знать Из книги Бытия, господне слово Велело людям жить и процветать. 109 А ростовщик, сойдя с пути благого, И самою природой пренебрёг, И спутником её[118], ища другого. 112 Но нам пора; прошёл немалый срок; Блеснули Рыбы над чертой востока, И Воз уже совсем над Кавром лёг[119], 115 А к спуску нам идти ещё далеко". ПЕСНЬ ДВЕНАДЦАТАЯ Круг седьмой — Минотавр — Первый пояс — Флегетон — Насильники над ближним и над его достоянием 1 Был грозен срыв, откуда надо было Спускаться вниз, и зрелище являл, Которое любого бы смутило. 4 Как ниже Тренто видится обвал, Обрушенный на Адиче когда-то Землетрясеньем иль паденьем скал[120], 7 И каменная круча так щербата, Что для идущих сверху поселян Как бы тропинкой служат глыбы ската,